Визитка команды Kyou Kara Maou 2013!

[fandom Kyou Kara Maou 2013]

Дорогие друзья!
20 июля началась  Фандомная Битва-2013
Мы, команда Kyou Kara Maou, с удовольствием принимаем участие в битве.
Надеемся, вам будет интересно следить за нашими выкладками и болеть за нас!

Мы уже выложили нашу визитку!

Наш баннер с кодом (будем благодарны за распространение):

<a href="http://fk-2o13.diary.ru/?tag=4896876" target=_blank><img src="http://s3.hostingkartinok.com/uploads/images/2013/07/f7279ca997fc4d483d06198eff8c760b.gif"></a>

А сегодня началось голосование за визитку - ссылка на голосование.
Мы будем очень рады вашей поддержке и вашим голосам!

Если вдруг у вас нет своего списка для голосования, но вы хотите поддержать наш фандом, можете воспользоваться одним из шаблонов

1. fandom Kyou Kara Maou 2013
2. fandom Tiger&Bunny 2013
3. fandom yaoi manga 2013
4. fandom Yami no Matsuei 2013
5. fandom Saiyuki & World of Minekura 2013
6. fandom Gintama 2013
7. fandom SHAFT 2013
8. fandom xwp 2013
9. fandom Rafael Sabatini 2013
10. fandom Tim Burton 2013

1. fandom Kyou Kara Maou 2013
2. fandom JRRT 2013
3. fandom russian classic 2013
4. fandom Terry Pratchett 2013
5. fandom Sailor Moon 2013
6. fandom Monochrome Factor 2013
7. fandom DragonLance 2013
8. fandom Square Enix 2013
9. fandom Spokon 2013
10. fandom babylon-5 2013

@темы: Игры

---

поиск фанфика

[akinawaa]

ищу фанфик:
Юри вступает с Сарареги в политический брак.В первую брачную ночь Сара пытается его соблазнить,но Юри отказывается,так как любить Вольфрама и уходит к нему.Они становятся любовниками.
Очень надеюсь,что кто-нибудь узнает его и скинет ссылку))Хочется его почитать)Спасибо

---

Интервью с командой Kyou Kara Maou!

[fandom Kyou Kara Maou 2013]

Команда  fandom Kyou Kara Maou 2013 идет на мультифандомное интервью!

Если вы хотите что-то узнать о нас, поинтересоваться планами или задать нам любой другой вопрос - спрашивайте!
Стандартные вопросы здесь, а мы с нетерпением ждём ваших!

Вопросы принимаются до 15 июня включительно.

запись создана: 12.06.2013 в 00:41

@темы: реклама

---

[izja]

---

[izja]

@темы: Официальный арт

---

ФБ-13.

[fandom Kyou Kara Maou 2013]

код <div align="center"><a href="http://www.diary.ru/member/?3086538" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/0/8/6/3086538/78324003.png"></a></div> Хотите провести лето интересно? Присоединяйтесь к команде fandom Kyou Kara Maou 2013 на ФБ! У нас есть всё, что вы любите, и даже немного больше! Пока нет только вас... Но это ведь поправимо, не так ли? Вступайте в команду и покажите свои таланты! Мы будем рады всем творческим людям - артерам, виддерам, мастерам флеш-программ и фотошопа, переводчикам, авторам, бетам, эдиторам и крафтерам. Очень надеемся, что придёт мастер флеш-программ. Записаться в команду можно в специальной теме или отправив U-mail в сообщество  fandom Kyou Kara Maou 2013 Добро пожаловать!

@темы: Игры

---

поиск фанфиков и голосование (на 3 дня)

[Юсь]

ищу 2 фанфика.
1. О детстве Конрада, Вольфрама и Гвендаля. Там несколько зарисовочек. Одна из историй о том, как новый ухажер Шерри заговорил с Вольфрамом и тот испугавшись его, поджег шляпу незнакомца, а потом убежал к Гвендалю, что бы брат его защитил, после чего появился Конрад с яблоками, за которыми он по прихоти младшего брата лазил в то время, как сам блондин убежал.
Очень хочу перечитать этот фанф. Я его безумно полюбила.
2. Гюнтера просят заняться обучением Вольфрама, на что он категорически отвечает всегда: "Нет". Рассуждения самого Вольфрама на эту тему, того, как он не хочет быть позади своих братьев и начинает самостоятельно подчинять магию огня. Заканчивается все тем, как спустя какое-то время после разговора об обучении Бильфельда, Гюнтери и Гвендаль наблюдают в окно за тем, как блондин гладит огненого льва.

Попутно, что бы не делать новую тему, прошу разрешить небольшую дилемму. Так как времени у меня катастрофически ни на что не хватает, а идей море, спрошу мнения читателей.
Что лучше написать следующим? Что бы вы хотели из этого прочитать раньше?
1. Продолжение фанфика "Незабудки или на крыльях времени уносится печаль" Сама работа: usya-yaoi.ucoz.ru/publ/nezabudki_perv_nazvanie/...
2. Новая работа. Один цельный рассказ без дробления на части. Повзрослевшие персонажи. Ни один год в браке. Жанр: Гет, яой, драма, ангст, фэнтези, психология, Пейринг: Юри/Вольфрам, Юри/ОЖП, Вольфрам/ОМП, Вольфрам/ОЖП.

Вопрос: Что лучше?

1. продолжение "Незабудки..."		8	(42.11%)
2. новая работа		11	(57.89%)
Всего:		19

@темы: Фанфики

---

[Laora]

Название: Странные сны
Автор:  Laora
Бета:  Диана*
Размер: миди, 4250 слов
Пейринг: Конрад/Юури
Категория: слэш
Жанр: ангст, PWP, юмор
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: местами ООС
Краткое содержание: Юури регулярно снится Конрад. В женском туалете
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними

…Конечно, с первого раза ничего не получилось. В первый раз все произошло слишком быстро – Юури кончил от нескольких движений руки Конрада, вздрагивая всем телом. А Конрад, облизнув ладонь вместо того, чтобы воспользоваться салфеткой, невозмутимым голосом предложил сопроводить его величество до ванной. Так, будто ничего и не случилось, и Юури может обо всем забыть, если захочет, и вообще – что в этом такого, ни к чему не обязывающая помощь королю, да и только.
Но для Юури-то все было иначе. Он никогда не пользовался популярностью и особым опытом в делах любовных не отличался, да что там, бежал от малейшей возможности такой опыт получить. С девушками слишком много проблем. Возможность близких отношений с парнем Юури всерьез не рассматривалась, даже после того, как он узнал, что в Шин-Макоку такое не редкость.
Любые попытки проникнуть в его личную жизнь воспринимались Юури в штыки. Ему и о поцелуе с кем-либо подумать было страшно. Не исключено, что, приди к двадцать седьмому мао какая-нибудь мисс Вселенная и объяви ему о своих пылких чувствах, он тут же поспешил бы сбежать сломя голову… до того, как эта самая мисс признается, что с кем-то его спутала.
Словом, все, касавшееся интима, было для Юури больным вопросом. Пережив за свою не такую уж долгую, особенно для мазоку, жизнь множество разочарований на личном фронте, двадцать седьмой мао Шин-Макоку решил сосредоточиться на делах более приземленных. И более важных – например, управлении государством, для чего, по его мнению, было совершенно необходимо спасать всех обиженных и угнетенных. Такая точка зрения влекла за собой массу опаснейших приключений, а, поскольку выныривал из них Юури очень редко, неудивительно, что он долго не обращал внимания на очевиднейшие факты.
Например, на то, как Конрад раз за разом «совершенно случайно» (ну разумеется!) во время разговора прижимает его своим телом к стенке, будто ограждая от остального мира; или на то, как он сам, во время очередной авантюры не сошедшись с Конрадом мнениями, хватает того за воротник и притягивает к себе близко-близко, не спеша отпускать, а Конрад в ответ улыбается.
Юури и в голову не приходило сопротивляться, когда Конрад после какой-нибудь особо опасной переделки обнимал его, уткнувшись носом в плечо, будто желая убедиться в его реальности. Первоначальное смущение уступало место другому, смешанному чувству, и Юури испытывал почти досаду, когда Конрад его отпускал. Более того, стоило самому Конраду выйти относительно невредимым из передряги (на которые их насыщенная жизнь не скупилась), как Юури первым бросался его обнимать. Потом, конечно, отшатывался, бормоча что-то неразборчивое и не сильно лицеприятное относительно склонности Конрада рисковать собой. Конрад кивал и улыбался, чуть заметно морщась от боли – он всякий раз ухитрялся заполучить рану средней тяжести, к вящему неудовольствию Юури. Неужели сэру Веллеру непонятно, что его король переживает за него? Неужели нельзя поберечь себя хотя бы по этой причине?
Юури долго думал, что именно потому тревожится о Конраде больше, чем о ком-либо из своих друзей и близких, земных или шин-макокских – из-за тяги сэра Веллера к неприятностям. При всей своей улыбчивости и доброжелательности Конрад обязательно влипал в любую историю, спотыкаясь там, где какой-нибудь счастливый идиот вроде Юури прошел бы беспрепятственно. У беспроблемного на первый взгляд сэра Веллера проблем на деле была целая куча, вкупе с душевными травмами и привычкой все это скрывать. Даже от самых близких лю… мазоку. Казалось, если со всеми остальными неприятные вещи происходят время от времени, то с Конрадом – постоянно. Возможно, потому у сэра Веллера было так паршиво с чувством юмора. А как же, посмеешься, когда не привык ждать от жизни ничего хорошего.
Конрад стал лучшим воином Шин-Макоку не потому, что у него все хорошо складывалось, а по прямо противоположной причине. Ему пришлось научиться жить в постоянном напряжении, чтобы хоть как-то защититься от разного рода… затруднений. Когда Юури встретил Конрада, тот уже был сильным и твердо стоял на земле – наверное, поэтому ему неизменно выпадал худший из возможных вариантов развития событий.
Земные психоаналитики, скорее всего, объяснили бы Конраду, что причина его несчастий кроется в комплексе неполноценности, с которым необходимо бороться. Только вряд ли он бы их послушал. Он вообще никого не слушал, особенно когда речь заходила о его личной безопасности, и это прямо-таки выводило Юури из себя.
Если бы кто-то спросил Юури, а с чего это он вообще столько думает о сэре Веллере, почему, возвращаясь на Землю, больше всего скучает именно по Конраду и достаточно часто, вспоминая его, с дурацкой улыбкой хватается за свой синий кулон; почему так ревниво относится к малейшему проявлению внимания со стороны Конрада, когда это внимание достается другим, а не ему, Юури; почему иногда втайне радуется относительной замкнутости Конрада, с заметным скрипом впускающего кого-либо в свое личное пространство, – словом, взбреди кому-то в голову задать Юури такие нескромные вопросы, он поднял бы брови и спросил бы, а что в этом странного. Конрад ведь его друг, защитник, советник… В чем-то – даже пример для подражания.
Правда была в том, что за не столь долгое время, проведенное вместе, Конрад и Юури вросли друг в друга, влились, сплелись, запутались друг в друге; где кто – не разобрать. Что не скажи – все превратится в ложь, и в то же время все – правда. Да и нужно ли говорить, если всегда протянута нить взгляда; стоит отвернуться, как этот взгляд впивается в спину, прожигает насквозь, разгоняя по жилам огненно-сладкую отраву.
Юури понял не сразу; загадочное чувство под названием «любовь», в котором он разочаровался и от которого, движимый собственным комплексом неполноценности, решил отказаться, нашло его само. Прежде, чем он успел что-либо осознать, хоть как-то защититься, оно захлестнуло его с головой. А у чувства этого, без сомнения, очень возвышенного, воспетого выдающимися поэтами всех времен и народов, была крайне прозаичная сторона. Плотская.
Собственно говоря, не существуй этой самой стороны и не проявись она внезапно по отношению к Конраду, Юури никогда не опознал бы свое чувство к нему как любовь. То, что любимая дочь, Грета, кажется мао похожей на его защитника, и эта схожесть пробуждает в сердце растущее тепло; что Юури готов все простить Вольфраму и на порядок лучше думает о Гвендале, как только они проявляют беспокойство о своем бедовом брате; что Конрад в последнее время мерещится Юури где угодно, в том числе – в зеркале, – это все о любви еще не говорило.
А вот то, что, лихорадочно переодеваясь спиной к спине с Конрадом, Юури просто не мог не таращиться через плечо, и дотаращился в результате до вполне естественного неудобства, то есть каменно-твердого стояка, – это являлось несомненным доказательством. До того случая Юури редко видел раздетого Конрада (хотя сам при нем раздевался не раз и не два). Какую бы одежду ни носил сэр Веллер, она была неизменно застегнута на все пуговицы и обладала относительно свободным кроем – чтобы легче двигаться.
Но все однажды случается впервые. Когда в раздираемой гражданской войной стране Конраду и Юури последовательно пришлось выдавать себя сначала за «синих», а потом за «зеленых», времени на то, чтобы искать отдельную раздевалку для каждого, попросту не было. Переодеваться из синей формы в зеленую пришлось в ближайшем переулке, и, несмотря на то, что Конрад справлялся с незнакомыми пуговицами и застежками значительно быстрее Юури, процесс его преображения все же занял некоторое время. В течение коего Юури успел рассмотреть: шрамы на гладкой коже, некоторые – совсем свежие; мышцы, не рельефные, будто у какого-нибудь культуриста, но крепкие и наверняка твердые на ощупь; подтянутые ягодицы; дорожка темных волос внизу живота, ведущая к…
Когда Конрад заботливо поинтересовался, не помочь ли его величеству снять штаны, Юури сначала подумал, что над ним издеваются. Возможно, так оно и было. А может, тогда Конрад действительно ничего не заметил, искренне озадаченный медлительностью Юури.
После того случая тело как взбунтовалось. Теперь Юури старался держаться от Конрада подальше – любое, даже самое невинное соприкосновение с ним вызывало предсказуемую реакцию. Причем касания других мазоку, неважно, женщин или мужчин, не пробуждали в мао ничего, кроме желания вырваться поскорее.
В следующий раз, когда Конрад по своему обыкновению зажал Юури в углу (несомненно, с самыми чистыми намерениями), двадцать седьмой мао чуть волком не взвыл. Чудом вырвавшись, Юури ударился в позорное бегство. Но сэр Веллер все же что-то понял. Недаром ближе к вечеру заявился в покои своего короля с увещеваниями в духе: «Тут нечего стесняться, ваше величество». Следовало, конечно, немедля выставить его от греха подальше, но прогнать Конрада… К такому Юури был не готов. В итоге пришлось выслушать целую лекцию, не особо вникая в слова и не отрывая взгляда от движущихся губ Конрада. Юури, разумеется, не собирался представлять эти губы на своих губах, а тем паче – члене; размышления о Конраде, преследовавшие его в последнее время, и о природе его собственных с Конрадом отношений привели Юури к логичному выводу: лучше приструнить свои желания, пока не поздно. То, что их связывает – это и без того любовь, возможно, ее высшая ступень, и нечего спускаться в самый низ условной лестницы. Так можно все испортить.
Вот только, когда Юури смотрел на Конрада, все логичные размышления почему-то капитулировали, а ничем не замутненное желание выплывало наружу, порождая целый букет извращенных фантазий.
Кажется, Конрад о чем-то его спросил, и вроде бы Юури кивнул; то, что случилось потом, стало для двадцать седьмого мао Шин-Макоку полнейшей неожиданностью.
«Нужно было переспросить, прежде чем соглашаться», – подумал Юури, когда Конрад расстегнул его ширинку и недрогнувшей рукой взялся за уже ноющий от возбуждения член. Наверное, таким же движением он брался за меч – на первый взгляд обычнейшее дело.
Потом все было очень быстро и стыдно до полыхающих ушей. Этот дурацкий вопрос про ванную… Юури был готов убить Конрада за то, что тот обставил все именно таким образом. Великое чувство свелось до «помощи королю» – никаких иллюзий. Юури был прав, когда решил подавить собственное желание к Конраду; для того, наверное, секс и правда ничего не значит. С его-то жизненным опытом…
Зато для Конрада был важен Юури. А секс оказался на удивление действенным способом все испортить.
Поскольку дальше портить, по мнению Юури, было попросту нечего, двадцать седьмой мао, удерживая каменное выражение лица, застегнул перепачканные штаны. А потом величаво кивнул – дескать, будьте любезны и впрямь проследовать за мной в ванную, сэр Веллер. Чего-чего, а аристократических замашек в Шин-Макоку Юури успел нахвататься. У него были достойные учителя.
Королевская купальня с впечатляющей ванной, больше смахивающей на небольшой бассейн, оказалась свободной. Зато ванна была до краев наполнена водой, от которой поднимался пар.
Конрад тут же потянулся к пуговицам Юури, но тот отстранился и принялся раздеваться самостоятельно, при этом стараясь делать это как можно медленнее. В памяти всплыли виденные когда-то сцены из игр Шори. Правда, в тех сценах раздевались девушки, но у Юури, как ему самому показалось, получилось не хуже, чем у них.
Все равно больше нечего терять. Поэтому нет смысла скрывать, что он, Юури, хочет Конрада и стремится к тому, чтобы тот хотел его в ответ.
«Может, ему вообще мужчины не нравятся, – предательской мысли не удалось смутить Юури и отвлечь его от сосредоточенного раздевания, попросту говоря, стриптиза. Не удалось это и ее соседке: – А может, он асексуал по природе своей. Или и вовсе какой тихий извращенец».
– Помоги мне вымыться, – разоблачившись, Юури двинулся к бассейну. То есть ванной.
– Да, – голос Конрада прозвучал как-то заторможенно. Показалось Юури, или его усилия и впрямь привели к желанному результату?
От подобных жизненно важных размышлений двадцать седьмого мао отвлек небольшой водоворот, возникший посреди ванной.
«О нет, только не теперь!» – недолго думая, Юури схватился за только что подошедшего Конрада, так что в водоворот затянуло их обоих.
…Чтобы выбросить в удивительно знакомом месте. Кафельная плитка, ряд дверей, за которыми скрывались отдельные кабинки, умывальник…
Судя по тому, какой визг подняли две девушки, стоявшие возле умывальника, Конрад и Юури оказались в женском туалете.
«Вот теперь меня точно заклеймят извращенцем», – подумал Юури.
И проснулся.

***

– Английский? – Конрад казался удивленным.
– Ну, у меня с ним… проблемы, – признался Юури. На самом деле проблемы у него были вовсе не с английским, но Конраду об этом знать не полагалось. Тем более что никакого «первого раза», во время которого у них ничего толком не получилось, не было. А значит, у Юури еще оставалась возможность все испортить.
Недавний сон – закономерное следствие дневных обжиманий с Конрадом (разумеется, совершенно случайных!), от которых Юури в конечном итоге пришлось спасаться бегством, – выявил страхи мао с беспощадностью увеличительного стекла.
Юури боялся облажаться. Боялся, что Конрад не поймет серьезность его намерений.
А больше всего Юури страшило следствие несомненного факта: Конрад не воспринимал его как объект желания. В пользу этого свидетельствовало все, начиная с того, каким невозмутимым оставался сэр Веллер, помогая Юури раздеваться, и заканчивая полнейшим равнодушием в те моменты, когда раздеть Юури пытался кто-то еще. Сам мао точно не смог бы сдержаться, доведись ему снимать одежду с Конрада. Ууу… Даже думать об этом не следовало – слишком очевидным становилось возбуждение.
Поскольку Юури Конрада не заводил, ничего хорошего из попытки раскрутить его на секс выйти не могло. Нужно было сначала что-то изменить. Разбить стереотип. Совместные занятия английским казались Юури достаточно хорошим первым шагом.
Ровно до этого момента.
– С радостью помогу вам, ваше величество, – Конрад отреагировал, как и ожидалось.
Юури облегченно вздохнул и сразу же напрягся снова: впереди была самая сложная часть плана.
«Какая жалость, – подумал Юури, – что в школе не обучают искусству соблазнения. Хотя, может, я просто был недостаточно хорошим учеником…»
И правда – у многих бывших одноклассников Юури уже были девушки. С другой стороны, им-то не приходилось все время перемещаться с Земли в параллельный мир!
Их-то не угораздило полюбить мужчину много старше себя…

***

…– Это здесь? – спросил Конрад. Юури кивнул. Созерцание места, из которого он впервые перенесся в Шин-Макоку, вызывало легкую ностальгию. Казалось, что тот день был безумно давно – день, когда он впервые встретил Конрада… и спросил, не встречались ли они прежде.
– Идем, – Конрад сжал предплечье Юури с неожиданной силой и потянул его за собой, так, что у того ноги чуть не заплелись.
– Куда… – поняв, что целью Конрада является вовсе не мужской туалет, Юури воспротивился: – Ты с ума сошел! А вдруг там кто-нибудь…
– Там никого нет, – покачал головой Конрад. – Не беспокойся, я прекращу, если кто-то войдет.
– Прекратишь что… – начал Юури и тут же осекся.
Он понял.
– Я буду кричать, – сообщил Юури, хватаясь пальцами за стенку и уже понимая, что его попытки сопротивления обречены на провал.
Конрад посмотрел на него с усмешкой:
– Кричите, сколько вам будет угодно, ваше величество.
В этот момент Юури ненавидел Конрада. Проклятое лицемерие, дурацкая вежливость – и правда, запрятанная где-то под этим. Что-то вроде: «Да, я подчиняюсь тебе, я сделаю все, что ты пожелаешь, но взамен стану частью тебя, и тогда, если я закричу от боли, тебе будет больнее во сто крат, и уже ты подчинишься – мне.
Подчинись мне».
Нет, конечно, Конрад никогда не сказал бы такого. Он и не говорил.
Он делал.
Обстановка туалета показалась Юури знакомой: кафельная плитка, ряд дверей, за которыми скрывались отдельные кабинки, умывальник…
Тут действительно никого не было. Конрад толкнул Юури в кабинку. Послышался стук закрываемой двери. Конрад встал перед Юури, загораживая выход. В таком тесном пространстве бежать было некуда. Конрад положил обе руки на стену, ограждая Юури – так, как он не раз делал прежде, еще до поворотной точки в их отношениях.
– Да что… что с тобой такое, – хрипло сказал Юури. В горле пересохло. – Почему… именно здесь?
Он посмотрел в глаза Конрада, уже зная, что тот не ответит. В такие моменты им обоим становилось не до разговоров.
Конрад положил руку Юури на грудь. Его ладонь сквозь тонкую ткань рубашки провела по животу и стала спускаться вниз.
Юури попытался сопротивляться, но Конрад схватил его за левую руку своей правой, свободной, и прижал ладонь Юури к собственной ширинке. От того, что почувствовал мао, у него резко пропало желание протестовать. Сердце болезненно подскочило, с губ сорвался беспокойный вздох, и, будто желая захватить его, губы Конрада накрыли рот Юури.
– Мм… – приложившись затылком о стену, Юури без особенной смелости обвил свой язык вокруг двигающегося языка Конрада. Мысль о том, что сюда в любой момент могут войти, осталась последней разумной в голове Юури; ненадежный барьер. Каждый раз, когда его язык сталкивался с языком Конрада, по спине пробегали волны нарастающего удовольствия. Жар, испытываемый Юури, будто плавил мысли; слюна, которую он не смог проглотить, тонкой струйкой стекала из уголка рта. Было невозможно дышать.
Когда их губы чуть отдалились, Юури, воспользовавшись моментом, глубоко вдохнул.
В тот же миг послышались женские голоса – в туалет кто-то вошел. Юури задергался, отчаянно пытаясь освободиться; Конрад, не отпуская его, медленно и серьезно покачал головой.
– Ты же обещал… – выдохнул Юури, – что прекратишь, если...
От низкого голоса Конрада по телу Юури прошла дрожь:
– Ты правда хочешь, чтобы я прекратил? Раз так, я, конечно…
Тогда Юури сам поцеловал Конрада, не дав ему продолжить.
Стукнула дверь в соседней кабинке.
Прихватив нижнюю губу Юури зубами, Конрад возобновил движение своей руки по его животу. Мао всегда удивляло, как его защитнику удается избавлять его от одежды в рекордно короткие сроки. Создавалось впечатление, будто у Конрада была очень богатая практика. Сам Юури до сих пор не мог разобраться с «молнией» на джинсах Конрада, – постоянно отвлекался. Впрочем, сэр Веллер нашел время, чтобы справиться с ней самостоятельно.
– Веди себя тихо, – шепнул Конрад, отпуская губу Юури. Ему было легко говорить; почувствовав внутри себя первый палец, Юури не смог сдержать стон. К счастью, в ту же секунду в кабинке рядом спустили воду.
Задержав дыхание, Юури закрыл глаза. Другие ощущения тут же усилились: теперь он еще ярче чувствовал движения пальца внутри себя.
Дверь кабинки по соседству хлопнула снова. Послышался женский щебет; бессмысленные звуки.
– Мнн! – количество пальцев увеличилось до двух, и, ощутив слабую боль, Юури вцепился в Конрада. Он уже не мог ни о чем думать. Сил хватало только на то, чтобы дышать.
Разговоры за тонкой дверью внезапно оборвались. В туалете воцарилась подозрительная тишина.
Конрад схватил Юури за бедра; в следующий миг с обратной стороны век вспыхнули и исчезли разные цвета.
– А… аах! – Боль и ощущение, что его растягивают изнутри, сменились чувством наполненности. Юури впился ногтями в куртку Конрада, забыв, как дышать.
Из-за двери послышался недоверчивый смешок.
– Я же сказал, – Конрад медленно начал двигаться; его чуть сбившееся дыхание касалось шеи Юури, – будь потише.
Стараясь не шуметь, Юури прикусил губу. Он не хотел проиграть Конраду и только сдавленно выдохнул, когда тот изменил угол проникновения.
Во рту распространился вкус крови. Стараясь сдержаться, Юури перестарался; осознание того, что его могут услышать, болезненно пульсировало в мозгу. Кровь стучала в ушах.
– Кхаа…
Рука Конрада коснулась возбужденного члена Юури. Мао вздрогнул – и понял, что от неожиданности позволил голосу прорваться.
За дверью послышались возмущенные крики, потом – стук каблуков. Женщины ушли.
– Они приведут полицию, – двигая рукой, доверительно сообщил Конрад. Его охрипший голос казался Юури неимоверно волнующим. – Как ты думаешь, не следует ли нам поспешить? Мы же не хотим… чтобы они… застали… нас… в таком виде, – скорость его толчков увеличилась, по телу Юури разлился жар нетерпения. Державшие его за бедра руки Конрада напряглись. Юури опять приложился о стену. Мысли заволокло белым туманом, восприятие собственного тела ослабело. Единственное, что Юури продолжал чувствовать – это твердый жар Конрада, движущийся в нем.
Чувствуя, что вот-вот кончит, Юури постарался сдержаться – но ласки Конрада не позволили ему этого сделать.
Перед глазами, несмотря на то, что они по-прежнему были закрыты, все закружилось, Юури увидел яркую вспышку и…
Проснулся.

***

Занятия английским с Конрадом оказались еще более мучительными, чем занятия английским без Конрада. Графичность вчерашнего сна, четко расставившего роли в предполагаемом сексе Конрада и Юури, повергла последнего в настоящий шок. Так что сейчас он ерзал на стуле, смотрел на сэра Веллера, что-то вдохновенно декламировавшего, и мечтал, чтобы урок поскорее закончился. Тогда Юури сможет перейти к следующей части своего плана. Главное – не прижиматься к Конраду, не прижиматься, не прижиматься. Иначе можно спугнуть его раньше времени.
– Ваше величество, о чем я только что говорил? – вдруг поинтересовался Конрад.
– …Спугнуть раньше времени, – Юури покорно повторил собственную мысль. Тут же спохватился: – Ох, то есть нет!
– Ваше величество, – укоризненно начал Конрад, но Юури воспользовался проверенным и безотказным отвлекающим маневром:
– Не называй меня «ваше величество»! Ты ведь дал мне имя!
Не шибко довольное выражение лица Конрада сменилось улыбкой:
– Да, Юури.
«Все-таки почему туалет, – лихорадочно размышлял Юури, – проклятый женский туалет! Только потому, что я впервые попал сюда таким образом? И Конрад…»
– Думаю, будет лучше продолжить занятия позже, – бросив взгляд на нахмуренный лоб Юури, решил Конрад. – Сейчас ты думаешь явно не об английском.
– А… Э… – не признаваться же, о чем, вернее, о ком он думает. – К-конрад…
– Да? – брови Конрада чуть приподнялись. Похоже, он нашел поведение Юури странным.
– Это… – Юури вскочил со стула и, стараясь не думать, чтобы не оставлять себе шанса на отступление, в два шага оказался рядом с Конрадом. Положил руки тому на плечи, заставляя наклониться вперед. На мгновение прижал свои губы к его и тут же отстранился – сущая мелочь по сравнению с тем, что они оба вытворяли в фантазиях, а тем более снах Юури.
Конрад выглядел ошарашенным. Он уже приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, или, возможно, спросить, но Юури не предоставил ему такой возможности.
– Я слышал, что в Англии поцелуи используются вместо приветствия, – неестественно быстро протараторил Юури. – Это правда?
Конрад молча покачал головой. Кажется, он еще не отошел от шока.
– Ах, вот как, – убито сказал Юури и задал стрекача.
Вторую стадию своего плана он, кажется, позорно провалил.

***

…– Разве тебя это не возбуждает? – Юури чуть приподнял подол юбки – и немедля получил по рукам от Конрада. – Ай… больно, между прочим.
Они шли по улице; Юури недавно встретил Конрада в аэропорту.
После того, как Конрад подробнее объяснил ему насчет поцелуев, и не только английских, но и французских, Юури изъявил желание в них попрактиковаться. Разумеется, сэр Веллер не смог отказать своему королю.
Данная практика вылилась в то, что Юури окончательно забил на свои государственные обязанности, вместо этого напару с Конрадом осваивая все ниши и закоулки королевского замка, а потом – и все укромные места в окрестностях. Побледневшие, с обостренными от страсти чертами лица, распухшими губами и нездорово блестящими глазами, Конрад и Юури так же, напару, выслушали все, что о них думает благородное общество. После чего первый был на время отослан куда-то с военно-разведывательной миссией, а второй на всякий случай переправлен на Землю. От греха подальше.
Каким образом Конраду удалось убедить Шин-О, что после разведывательной миссии ему лучше поручить задание на Земле, в Америке, Юури и думать не хотел. То, выполнил ли свое задание Конрад, мао тоже не сильно волновало.
Главное – сейчас сэр Веллер был в Японии. И как визу-то получить исхитрился…
– У твоей матери превосходный вкус, – отозвался Конрад. Судя по подозрительно спокойному голосу, он пребывал в ярости. – Я никогда в этом не сомневался. Но все же я не думал, что она заставит тебя надеть женскую школьную форму.
– Она и не заставляла, – Юури улыбнулся. – Я сам. Мы ведь с тобой так давно не ви-и-иделись, Конрад…
– Это не причина привлекать к себе внимание всех парней на улице, – Конрад почти шипел. И при этом на редкость мило улыбался.
– Ну ты же все равно с ними разберешься, – капризно протянул Юури, – ты ведь меня защищаешь.
– Я бы с радостью защитил тебя от протекающей крыши, – развел руками Конрад, – но, похоже, это не лечится. Зачем надевать дурацкую провокационную форму? Я и так знаю, что ты меня хочешь.
– Ты знаешь, но сам никогда не решишься, – надул губы Юури. – Пока тебя не спровоцировать. И чем плоха эта школьная форма? Во всяком случае, теперь я могу спокойно заходить в женский туалет.
– Юури, – проникновенно изрек Конрад, – ты извращенец.
– Нет, – покачал головой Юури. – Вот когда я сведу твои руки за спиной и надену на тебя наручники… А потом возьму у тебя в рот, одновременно надрачивая собственный член… И все это – не снимая женской школьной формы… Тогда ты сможешь сказать, что я – извращенец.
– Только не говори, – вздохнул Конрад, – что все это ты собираешься проделать в женском туалете.
– В женском туалете, – Юури свернул в нужном направлении, увлекая Конрада за собой к зданию с двумя дверями, над которыми красовались знакомые треугольники, – мы с тобой проделаем кое-что другое.
До боли знакомый интерьер предстал перед взглядом: кафельная плитка, ряд дверей, за которыми скрывались отдельные кабинки, умывальник…
Не отвлекаясь на увиденное, Юури как раз собирался расписать Конраду в красках, что именно они сделают в женском туалете, но тут рядом раздался страшный грохот, и мао пришлось проснуться.

***

Когда последствия очередного взрыва в лаборатории Аниссины ликвидировали, а пострадавшего Гвендаля извлекли из-под обломков и препоручили Гизеле, Юури, глубоко вздохнув, двинулся куда глаза глядят. Он еще не решил, что будет делать дальше. Еще вчера он думал, что в это время будет заниматься с Конрадом английским, но после страшной глупости, которую он совершил, перспектива совместного занятия казалась на редкость устрашающей. Недаром в сегодняшнем сне мао вел себя как последний идиот.
– Прогуливаете, ваше величество? – на свою беду, Юури не успел отойти далеко. Бежать не имело смысла – Конрад все равно бы его догнал. Поэтому Юури обреченно повернулся к сэру Веллеру – и ничуть не удивился, заметив на губах того улыбку.
– А ведь вы вчера мне соврали, – укоризненно заметил Конрад. – Насчет причины, по которой вы меня поцеловали.
Юури моргнул. Он ожидал услышать нечто совсем другое.
– Знаете, ваше величество, – задумчиво продолжил Конрад, – вы очень громко говорите во сне. А я, как ваш защитник, по ночам часто подхожу к двери ваших покоев… Думаю, последние несколько ночей вам снятся достаточно странные сны, – солнечная улыбка не сходила с губ сэра Веллера, и было в ней на этот раз нечто неуловимо опасное, – из-за которых ваше преувеличенное внимание и досталось моей скромной персоне. Подростковое любопытство вашего величества…
– Конрад, – не выдержал Юури, – я уже взрослый.
Конрад посмотрел на него и без улыбки осведомился:
– Значит, ты наденешь для меня женскую школьную форму?
Юури подумал, что иногда мечтам все же свойственно сбываться, а снам – воплощаться в реальность; что он здорово ошибался насчет влечения, которое Конрад к нему якобы не испытывает – похоже, сэр Веллер попросту поставил на теме личных отношений крест, даже более внушительный, чем в случае с самим Юури; что его дурацкий план все же сработал, хотя раньше, чем предполагалось, и совсем не так, как должен был сработать, ведь мао не ввел в него некую немаловажную константу…
А еще Юури подумал: более романтичных признаний он не слышал ни в одной истории о любви.
Может, потому, что это была его собственная история.

***

– Ты где шлялся всю ночь? – поинтересовался Вольфрам.
– А… а? – Юури попытался принять невинный вид.
– У тебя на шее засосы, – непримиримо сообщил Вольфрам, – а рубашка на пару размеров больше, чем надо. И на ней написано «Веллер».
– Что? Где? – вздрогнул Юури, принявшись немедля обозревать рубашку. Вроде никаких надписей там еще недавно не наблюдалось. Иначе он ни за что не надел бы по ошибке рубашку Конрада.
– Значит, ты и правда, – Вольфрам угрожающе свел брови, – и правда изменник!
И только тут Юури понял, что в своем гениальном плане не учел одну маленькую деталь.

@темы: Фанфики

---

[MedovayaAquarelle]

Название: А сейчас, потому что никто не требовал этого!
Переводчик: MedovayaAquarelle
Бета: Azraele
Оригинал: Batty_Gal a.k.a Tetra26, «And Now, Because No One Demanded It!», запрос отправлен
Размер: мини, 1110 слов
Пейринг: Вольфрам и все
Категория: слэш, гет
Жанр: PWP, крэк
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Вольфрам занимается сексом со всеми – кроме Юури?
Предупреждение: инцест, нецензурные слова, слэш, гет, в общем – всё
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без согласия переводчика

Юури не мог поверить своим глазам.
Это был Вольфрам. Голый. Трахающий Докаскоса.
Что, черт возьми, это такое?
Он смотрел, как огненный мазоку вбивался в лысого мужчину, которому, очевидно, это нравилось, раз он умолял светловолосого мазоку не останавливаться.
А Вольфрам?
О Боже, он выглядел офигеть как сексуально, даже учитывая, чем он занимался. Юури – который все еще пребывал в шоке – просто смотрел, как Вольфрам методично вколачивался в Докаскоса, лицо которого было искажено страстью.
Юури пришел в себя и осторожно удалился.

* * *

Нет! Этого не могло быть!
Юури не наблюдал, как Йозак имеет Вольфрама у стены.
Он не слышал, что мазоку умолял трахать его сильнее.
Нет.
Он не смотрел, как мазоку вцепился в плечи Йозака, пока тот продолжал жестко трахать его. Он не видел, как Вольфрам закусил губу, поскуливая при каждом толчке.
Юури снова ушел, его трясло.

* * *

О, мой Шин-О!
Юури, должно быть, привиделось.
Совершенно невозможно, что он видел, как Вольфрам имеет Мурату в коленно-локтевой позе в храме.
Неа.
Совсем нет.
Он не смотрел, как бледные бедра Вольфрама продолжали встречаться с задницей Мураты, не слышал, как Мудрец все время стонал и требовал, чтобы огненный мазоку двигался сильнее – и быстрее.
Юури убежал в полнейшем шоке.

* * *

Какого хрена???
Юури не смотрел, как Вольфрам отсасывал Конраду, пока Гвендаль имел его сзади.
Нет.
Нет, черт возьми, ни в жизнь.
Он не слышал одобрительного стона Конрада, когда Гвендаль с рычанием вбивался в своего брата.
Брата!!!
Юури сбежал, изо всех сил стараясь сдержать безумный смех.

* * *

А это что за хуйня?
Нет.
Юури не наблюдал, как Вольфрам мастурбирует и одновременно разговаривает сам с собой.
Не может быть.
Никак.
И Юури совершенно точно не видел, как цвет глаз Вольфрама изменился на синий, и он не слышал, как Вольфрам спрашивал сам себя, нравится ли ему это.
Он также не видел, как цвет глаз Вольфрама сразу же вернулся к зеленому, и уверения, что ему нравится это, – и мольбы Шин-О о большем.
Он медленно попятился к выходу из комнаты.

* * *

Нет.
Нет.
Нет, не-не-не!
Юури не смотрел, как Вольфрам и Гюнтер отсасывали друг у друга на его рабочем столе.
Нет! Нет! Нет! Нет! Нет!
Он не видел, что Вольфрам отстранился и покружил языком вокруг кончика члена старшего мазоку.
Нет!
Он убежал и прыгнул в ближайший фонтан.

* * *

Б.Л.Я.Д.Ь.
Н.Е.Т.
Юури не смотрел, как Аниссина использовала на Вольфраме дилдоподобную хитроумную штуковину, в то время как он сам уткнулся между ног Гизелы.
Он не слышал, как Гизела умоляла его двигать языком так же, пока Аниссина радостно продолжала погружать эту штуку в стонущего Вольфрама.
Нееееееет!
Юури дал дёру и упал в обморок в зале.

* * *

Он ничего не видел!
И ничего не слышал!
И тем более ничего не запоминал!!!
Юури не наблюдал за оргией, в которой участвовали Вольфрам, горничные и прислужницы из храма.
Он не наблюдал за ссорой Лазаньи и Сангрии из-за того, кто из них будет делать минет Вольфраму, пока Дория сидела на его лице.
Ничего этого не было!!!
Юури выскочил из комнаты.

* * *

Черт. Проклятье. Твою мать.
Юури этого не видел и видеть не собирался!
Вольфрам не лизал и не сосал оголенные соски своей матери, а она при этом не смеялась и не стонала.
На самом деле этого не было!
Совсем!
Он был слишком нормальным, чтобы поверить в это!
Юури неверной походкой пошел прочь, подальше от этой сцены.

* * *

Мать твою!
Нет! Нет! Блядское ебучее нет!
Вольфрам НЕ скакал на Шори.
Юури НЕ видел, как его брат слегка ущипнул Вольфрама за соски, когда светловолосый мазоку пробормотал, что это было намного лучше, чем с Юури.
Нет, твою мать, нет!
Минуточку... лучше, чем когда он это делал?
Лучше, чем он?
Всемогущий Мао?
Да пошло все к черту!!!
Юури почувствовал, как ярость запульсировала в нем, и отключился.

* * *

Вольфрам, который крепко спал и почему-то видел сны о пончиках, был грубо разбужен внезапным рывком вверх.
– Что... Что происходит? – удивился он и посмотрел на того, кто схватил его.
Юури.
Мао Юури.
А?
– Что случилось? – испуганно спросил мазоку.
– Изменник!
– Что?
– Ты изменник! – взревел Мао. – Как ты смеешь спать со всеми в этом проклятом замке, а еще с моим братом! Как ты посмел заявить, что мой брат делает это лучше меня?!!
Вольфрам онемел от шока. Он только уставился на Мао, будто у того выросла вторая голова.
– Ну, как ты посмел?!!
– Юури... я сплю только с тобой. Что, твою мать, на тебя нашло? – растерянно спросил Вольфрам.
– Я не имею в виду в одной постели, я имею в виду сексуальный контакт!
– Все равно тот же ответ.
– Правда? Значит, это был только сон, да? – тихо сказал Мао. Его силы постепенно стихали, оставляя его обычное, еще находящееся в сознании я.
– Что, твою мать, за сон тебе приснился?
– Мне приснилось, что ты спал со всеми... кроме меня, – сказал Юури.
– И это было так реально, что ты разбудил меня, только чтобы обвинить... в измене? И ты настолько сильно приревновал меня, что пробудил силы Мао?
Юури молча смотрел на Вольфрама.
Вольфрам, которого от того, чтобы запустить в Юури файерболом, отделало меньше пяти секунд, нахмурился, осознав смысл сказанного.
– Когда ты сказал «со всеми в замке», кого ты имел в виду?
– Докаскос. Йозак. Аниссина и Гизела. Мурата. Шин-О. Горничные. Прислужницы из храма. Шори. Даже твои братья и мать.
– И я занимался сексом с ними со всеми?
– Да.
– С моими... братьями?
– Именно.
Юури ждал, наблюдая, будет ли Вольфрам обеспокоен этим так же, как и он. Несколько мгновений мазоку смотрел на него с задумчивым выражением лица, затем Вольфрам заговорил.
– Юури?
– Да?
– Мне нужно знать все подробности. Сейчас же.
– Что?!!

@темы: Перевод, Фанфики

---

[MedovayaAquarelle]

Название: Черные Пустоши
Переводчик: MedovayaAquarelle
Бета: Azraele
Оригинал: Aella_Antiope, «The Black Barrens», разрешение получено
Размер: миди, 8155 слов
Пейринг: Вольфрам/Юури
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Когда Вольфрам, устав от неразделенной любви, разрывает помолвку и уезжает в безлюдные пустоши, Юури наконец понимает, насколько тот важен для него – и едет за ним. Здесь вы встретите ангст, любовь, немного секса и день рождения.
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без согласия переводчика

Щеку Вольфрама обожгла пощечина, и глаза мазоку вспыхнули гневом.
Светловолосый аристократ неуклонно надвигался на Юури, умудряясь при этом выглядеть намного больше и внушительнее, несмотря на преимущество сококу в росте.
— По-вашему... По-вашему... после всего, что произошло... — голос Вольфрама был лишь немного громче, чем обычно, но слова были четкими и ясными. Не было криков или угроз, которые всегда ассоциировались у Юури с сердитым Вольфрамом. — То есть вы всерьез думаете, — медленно проговорил он, — что я скажу «Да»?
— Ну, я надеялся…
Вольфрам перебил его (хотя, если быть честным, Юури все равно не знал, что сказать) мрачным саркастическим смехом. Смех эхом отразился от красных скал и испугал похожее на кролика существо, которое стремглав пробежало среди камней, разбрасывая их по пути и пытаясь спрятаться в широком ущелье. Фыркнула кобыла, привязанная рядом с палаткой — резкий звук не встревожил обученную для боя лошадь.
— Вы надеялись? Ваше величество, я похож на дурака? — Вольфрам буравил его тяжелым взглядом. Свет закатного солнца у Вольфрама за спиной придавал его волосам странный красноватый оттенок. Непривычный. Его лучший друг стал чужим.
Из-за спины Вольфрама раздался вежливый кашель, напоминая тому, что дело происходит перед всем его отрядом. Они наблюдали за происходящим с плохо скрываемым беспокойством, выстроившись за Вольфрамом. Сэр Михаэль Вагнер, вице-капитан Вольфрама, смотрел на Юури с неприкрытым презрением. Единственные, кто были на его стороне — Конрад и Мурата. И он не осмеливался посмотреть назад, чтобы увидеть их реакцию.
Юури посмотрел на Вольфрама умоляющим взглядом.
— Нет. Вольф…
— Хорошо, — отрезал Вольфрам, тем самым пресекая на корню все, что он хотел сказать, чтобы унять своего лучшего друга — того, кого он любил. — Потому что я был им слишком много лет, ваше величество!
То, что Вольфрам обратился к нему не по имени, а используя титул, полоснуло по Юури, как ножом. Затем плечи Вольфрама поникли, и он вздохнул, гнев испарился, оставляя за собой только боль. Юури не мог с уверенностью сказать, на что было тяжелее смотреть: на холодную враждебность или на эту печальную усталость. Лорд Вольфрам фон Бильфельд потер глаза, выпрямился и с грустью посмотрел на него:
— Возвращайтесь домой. Королевство нуждается в Вас. Теперь, с вашего позволения, я могу идти, сир?
Официальное обращение в конце разговора с королем. И Юури осознал, что Вольфрам пытается отстраниться от него, как только может. Капитан «Огненного отряда Бильфельда» склонил голову и ждал, когда его отпустят.
— Нет, — сказал он так тихо, что только Вольфрам мог услышать.
Вольфрам закрыл глаза, словно ему было больно, и посмотрел на него. Юури проигнорировал его умоляющий взгляд.
— Нет, — громко и твердо повторил Юури. — Вольф, сегодня твой день рождения. Я хочу сделать тебе подарок.
Он вынул подарок из кармана, надеясь, что не помял его в дороге.

***

Ранее
Вольфрам упал на постель с отчаянным стоном.
— Все просто не может быть настолько плохо, — с изумлением в голосе сказал его жених, его лучший друг и тот, кого он любил на протяжении многих лет.
Вольфрам резко открыл один глаз и приподнялся на локте, чтобы одарить Юури сердитым взглядом.
— Юури, ты совершенно не представляешь, о чем говоришь.
И молодой король действительно... не знал. Юури застегнул на все пуговицы верхнюю часть голубой одежды для сна, называемой «пижама» — по мнению Вольфрама, диковинного покроя и крайне неудобную — и зашел с другой стороны кровати.
Взбив подушку, Юури забрался под одеяло.
Вольфрам перевернулся, зарылся головой в подушки и застонал снова. Его мать была неумолима. Он бы охотнее сразился с толпой кровожадных людей, поедающих мазоку.
Рука Юури зарылась в его волосы — почти что ласка — и он позволил себе на минутку насладиться этим. В последнее время Юури стал намного более чувствительным. Вольфрам не мог не наслаждаться его вниманием. Хотя он и старался не рассчитывать на многое. Через месяц ему исполнится девяносто, а это значит, что он был официально помолвлен с Юури почти восемь лет. Долгие помолвки не были в Шин-Макоку чем-то необычным, но они, как правило, подразумевали под собой куда больший телесный контакт, чем достался ему. Успокаивающие поглаживания по голове — дальше этого, не считая нескольких объятий, их отношения не заходили.
Вольфрам устал от этого. Вымотался.
— Расскажешь мне тогда? — спросил Юури.
Вольфрам со вздохом приподнял голову от подушки и раздраженно посмотрел на него, но взгляд черных глаз Юури был полон беспокойства.
И снова Вольфрам поразился тому, насколько красивым стал молодой король. Сейчас ему было чуть больше двадцати, и, как полукровка, он уже полностью вырос. Волосы и глаза были все те же, лицо по-прежнему было открытым и излучало дружелюбие (конечно, когда в нем не просыпался Мао), но вся детская мягкость исчезла. Вместо этого черты его лица заострились, очертились высокие скулы, а глаза стали слегка раскосыми, по меркам мазоку — необычайно красивыми. Этот глупец совершенно не имел представления, как действует на Вольфрама вид его широких плеч, развитых от ежедневных тренировок с мечом. Когда они купались, Вольфрам видел, что скрывала одежда, и это подливало масло в огонь его фантазий.
И так длилось уже почти восемь лет.
По крайней мере, раньше его целовали потенциальные кавалеры, а сейчас единственным утешением Вольфрама было то, что они с мао стали близкими друзьями. Они все еще ссорились, ведь Юури раздражал его своим пренебрежением к этикету и заигрываниями с хорошенькими девушками. Но прежние дни с еженедельными громкими скандалами, криками, хлопаньем дверьми и посредничеством многострадального Конрата были в прошлом. Вольфраму хотелось бы думать, что это оттого, что Юури стал более зрелым. Но он знал — хотя никогда и никому не признался бы в этом, что причина — в его собственном взрослении. Юури изменил его, научил терпению.
— Просто... — Вольфрам развел руками, пытаясь таким образом выразить свое беспокойство, — ...там будут все.
Каждый мало-мальски значимый и не состоящий в браке аристократ королевства.
— Твоя мама просто хочет, чтобы этот день рождения был для тебя особенным. И все, Вольф. Девяносто — это немало, — с ноткой удивления проговорил Юури. Приняв титул короля, он также столкнулся с тем, что сможет прожить несколько столетий, и Вольфрам знал, что Юури это все еще казалось немного странным. Таким же диким, как мысль о том, что у людей, таких, как Грета и Мурата, было всего лишь шесть или семь десятилетий — по меркам мазоку они едва достигали совершеннолетия. Вольфрам старался не думать на эту тему: это были слишком тоскливые мысли.
Он посмотрел Юури прямо в глаза и сухо сказал:
— Только потому, что она хочет подобрать мне новую пару, Юури.
Сококу взглянул на него почти с комическим удивлением, его глаза округлились. Как он мог быть таким наивным?
Вольфрам уже сейчас представлял себе, как всё это будет. Богато украшенный бальный зал, заполненный молодыми (и не очень) гостями. Взгляды большинства из них будут обращены на короля, но, несмотря на это, матушка Вольфрама познакомит его с десятком молодых мужчин и женщин. С весёлой непосредственностью леди Сесилия ловко добьется того, чтобы он начал танцевать с теми, на кого ему наплевать, не включив в этот список разве что Элизабет или Великого Мудреца. А что Юури? Юури будет стоять в сторонке и не скажет ни слова против. Этот идиот, вероятно, попытается подбодрить Вольфрама, болтая что-нибудь о предстоящем веселье и знакомстве с новыми друзьями (Юури совсем не понимал, почему у Вольфрама только горстка людей, которым он доверяет, и большинство из них — члены семьи), в то время как аристократы будут смотреть и делать выводы. Появится свежая сплетня, подтверждение того, что король мало заинтересован в своем женихе, а злые слухи о том, что происходит, или точнее, не происходит в королевской постели, ещё больше подбодрят молодых леди, соперничающих за внимание короля.
Бал при королевском дворе был чем угодно, только не развлечением. За улыбками не скрывалось ничего, кроме амбиций и интриг — и это в лучшем случае, а в худшем... всегда были те, кто ищут слабые места, чтобы призвать к мятежу.
О да, несомненно, особенный день рождения.
— Но... ты же помолвлен со мной? — сказал Юури несколько секунд спустя — наполовину вопрос, наполовину утверждение. Вольфрам закатил глаза и помотал головой, а потом, сдержав вздох, лег обратно на кровать, отвернувшись. Слабак иногда так сильно раздражал...
— Вольфрам?
— Я устал. Спи.
— Вольф? — голос Юури звучал до странности серьезно.
Вольфрам приподнялся на локтях и повернулся к Юури, немного злясь и не стесняясь показывать это.
— Ну, что еще?!
Юури выглядел немного смущенным, он резко опустил взгляд на руки, сжимавшие красное покрывало их кровати.
— Ты хочешь разорвать помолвку? Прошло уже много времени.
Только теперь он почувствовал, как невидимая рука крепко сжала его сердце. Вольфрам моргнул и тихо сказал:
— Нет.
— Вольф... Я... — Юури огорченно вздохнул, и, наклонившись вперед, целомудренно коснулся его губ. От шока сердце Вольфрама пропустило несколько ударов.
Это простое действие сломало его решимость. Вольфрам изголодался по любви, отчаянно нуждался в любом виде контакта и мучился эротическими снами и фантазиями на протяжении многих лет. Уставший и измученный долгими годами неутоленного желания к мужчине, с которым он делил постель — удивительно, что он ждал так долго, прежде чем начать действовать.
Обхватив руками Юури за шею, Вольфрам вовлек его в более глубокий, настоящий поцелуй, и ничего братского или целомудренного в нем не было. На секунду Юури замер, но, как только Вольфрам коснулся языком его губ, он расслабился и ответил на поцелуй.
Ладони мао скользили по его спине, робко и сладко до дрожи, а потом Юури еле слышно застонал. Именно этот звук побудил Вольфрама двинуться дальше.
Он оказался у Юури на коленях, подталкивая своего короля, свою любовь, к спинке кровати. Их поцелуй стал глубже, они прерывались ненадолго, только для того, чтобы набрать в легкие воздух, прежде чем продолжить.
«О-о, наконец-то!» — прозвучал ликующий голос в его голове.
Вольфраму было так жарко. Кожа Юури под тонкой тканью пижамы казалась очень теплой. «Наконец-то», — думал Вольфрам.
Он застонал Юури в рот, в то время как дрожащие загорелые руки пробрались под его ночную сорочку и потянули ее вверх, одной рукой поглаживая Вольфрама по спине, посылая волну мурашек вдоль позвоночника. Другую ладонь Юури положил чуть выше его сердца, подушечкой большого пальца потирая возбужденный сосок. Вольфрам снова толкнулся вперед, в то время как рука сококу скользнула вниз и сжала его ягодицу. Он ощущал безошибочное доказательство возбуждения Юури, зажатое между ними.
Юури разорвал поцелуй, уткнулся носом в местечко рядом с правым ухом Вольфрама и начал целовать и посасывать его шею, а затем и обе его руки оказались на двух упругих полушариях чуть пониже спины мазоку, притягивая его ближе, подталкивая его. Несколько мгновений спустя они нашли общий ритм. Возбуждение Юури было прикрыто пижамными штанами, но Вольфрам мог чувствовать проступившую сквозь них влагу — или это были капли смазки с его собственного члена, который свободно терся о материал ночной рубашки? Ему было все равно, потому что трение приносило чудесные ощущения, а желание постепенно закручивалось спиралью в низу живота. Но этого было недостаточно.
«Наконец-то...» — продолжал повторять тот же ликующий голос в его голове, но...
Но Вольфрам хотел большего.
Отодвинувшись, он засунул руки в штаны Юури с целью освободить возбужденную плоть, когда его неожиданно оттолкнули на середину кровати, и он, не понимая, уставился вверх, на балдахин. Что, во имя Шин-О, только что произошло?
Приподнявшись на локтях, Вольфрам увидел Юури на другой стороне комнаты, перед окном. Тот выглядел смущенным.
— Юури?
В бешеной спешке Юури сорвал купальный халат, который обычно оставлял на софе, и завернулся в него, туго затягивая пояс. Затем крепко обхватил себя руками перед тем, как посмотреть на Вольфрама. В его глазах был испуг.
— М-м... Прости... Я не должен был...
— Не смей! — пронзительно выкрикнул Вольфрам. Его краткое замешательство сменилось пониманием, и вместе с этим пришел обжигающе горячий гнев и унижение. — Ты хотел этого... Ты... — Он запнулся, опуская свою сорочку как можно ниже, стремясь прикрыть себя так же сильно, как и Юури, который очевидно, нуждался в том, чтобы держаться на расстоянии.
Вольфрам закрыл глаза и сделал несколько судорожных вдохов и выдохов, благополучно направляя свой гнев наружу, как был обучен делать это много лет назад, когда только начал развивать связь со стихией огня. Желание поджечь что-нибудь стало неимоверно сильным.
Юури считал, что Вольфрам был вспыльчивым, но никогда не осознавал, как много усилий требовалось тому, чтобы сохранять над собой контроль. Мазоку с даром управлять огнем, пусть самый слабый, умеет разрушать, поскольку даже небольшой пожар при благоприятных условиях может сжечь деревню и уничтожить лес. Всем детям, у которых обнаруживали связь с огненной стихией, рассказывали о пламени Миранды — девушки, которая две тысячи лет назад в порыве гнева на своего жестокого дядю сожгла дотла полстолицы, убив при этом сотни жителей. Огненные мазоку встречались реже, чем носители мареку других стихий, и, к счастью, аристократы серьезно подходили к их обучению. Большинство крестьянских детей с этим даром отправляли на воспитание в благородные дома. Если бы подобные способности встречались чаще, было бы куда труднее.
Любой огненный мазоку, злоупотребивший обращением к стихии огня, представлял собой опасность для окружающих, и Вольфрам не мог позволить себе потерять контроль.
Сделав еще один глубокий вдох, он открыл глаза, и Юури вздрогнул от его взгляда. Он стоял на некотором расстоянии от кровати, как будто Вольфрам мог навредить ему. Тот бы не стал, но боролся с искушением поджечь занавески, просто для того, чтобы напугать безмозглого слабака.
— Я знаю. Мне так жаль, но... Мне нравятся девушки, Вольф. Ты очень красивый, так что... Я не знаю, почему... — Юури посмотрел на него умоляющим взглядом.
Еще один глубокий вдох. О-о, во имя чести Дома Бильфельдов. Вольф открыл рот, закрыл его, снова открыл в тщетной попытке найти нужные слова, чтобы выразить, как он чувствовал себя в этот момент.
Ужасный момент неловкого молчания.
— Вольф? — спросил Юури, делая несколько шагов навстречу, его рука была вытянута словно в попытке успокоить взбесившееся животное. — Прости?
Дыши, Вольф, дыши. Почему он чувствовал себя так, словно его сердце застряло в горле? Он сжал кулаки и наконец заговорил:
— И ты меня.
Решение было принято. Вольфрам встал и направился к шкафу, открыл дверь так резко, что скрипнули дверные петли. Он вытащил необходимую одежду и с грохотом захлопнул дверь.
Он должен был сделать это давным-давно.
— Вольф... Пожалуйста, не уходи, — голос Юури заметно дрожал.
Как будто у его гордости был выбор. Вольфрам направился к двери и едва удержался, чтобы не потереть глаза, которые нестерпимо жгло. С одеждой в руках он повернулся к королю.
— Я хочу покончить с этим.
— С чем?
— Ты спрашивал ранее. Я передумал. Да, я хочу разорвать нашу помолвку. — И, выпрямившись во весь рост, он посмотрел Юури прямо в глаза и сказал так спокойно, как только мог:
— Я отказываю вам, мао Шибуя Юури.
И, не дожидаясь ответа, вышел за дверь.

***

— ...Он совсем как девушка, у него прекрасные волосы, кожа, глаза… Так что я подумал, что мой интерес к нему был из-за этого. Я убедил себя, что именно в этом была причина такого чувства. Прошлой ночью, после того, что произошло, я подумал и понял, что это не имеет никакого значения. И я знаю, что он парень. Я знал это на протяжении многих лет. — Юури немного истерично засмеялся. — Когда мы... м-м… целовались, не скажу, что я ничего не чувствовал, неважно, я испугался и запаниковал и... Мурата… — Юури остановился и посмотрел на него с крайне смешным видом (по крайней мере, так казалось Мурате), словно собирался сказать нечто грандиозное. — Кажется, я гей.
Мурата был весьма горд собой, что смог сохранить невозмутимое выражение лица. Он сидел за столом, его рука с пером зависла над пергаментом в том же месте, что и минуту назад — для того, чтобы подписать документ, дарующий разрешение на строительство еще одного помпезного храма, когда его друг ворвался и начал бессвязно болтать о своем кризисе, расхаживая взад-вперед по узорчатому ковру его кабинета в храме.
— Шибуя…
— Я должен был догадаться. — Король провел рукой по волосам и продолжил возбужденно вышагивать, заламывая руки. — Я даже не искал кого-то другого, не всерьез. На Земле мне больше не нравится, а девушки здесь... они милые, но мне как-то не очень… А теперь, когда я, наконец, все для себя решил, все испорчено. Я потерял свой шанс, ведь Конрад сказал мне, что Вольф отправился со своим отрядом на север, в Черные Пустоши. Он ездил туда в прошлом году, чтобы схватить тех бандитов. Но у него скоро день рождения! Почему он так поступил?
Юури прекратил мерить комнату шагами и сердито на него посмотрел.
— И представить себе не могу, — сухо сказал Мурата и с тихим всплеском вернул перо в чернильницу. То, что Вольфрам оставался с Юури, который отрицал свои чувства и на деле был ребенком, совершенно несмышленым в вопросах любви и страсти, было либо амбициями, либо настоящей любовью. Он склонялся к последнему. Лорд фон Бильфельд был неспособен плести интриги и вознес понятие «преданность» на совершенно другой уровень.
На протяжении нескольких лет Мурата внимательно наблюдал за их отношениями. Поначалу это было довольно занятно. Но теперь — просто утомительно. Мурата мысленно фыркнул. Они друг друга стоили, особенно учитывая их эмоциональные проблемы. Однако то, что светловолосого мазоку отвергли так, как, запинаясь, вкратце описал Юури, и причинило сильную боль лорду фон Бильфельду, его гордость пострадала гораздо сильнее.
Шибуя продолжал говорить:
— Но, думаю, я могу понять, — он сильно стукнул себя по голове. — Не могу поверить, насколько я был слеп. — С этим Мурата не собирался спорить. — Мао точно знает, где он сейчас, так что я собираюсь поехать к нему и заставлю его понять.
— Понять что, Шибуя?
Юури остановился и серьезно посмотрел на него — высокий, уверенный. Зрелый мужчина. Образ короля, которым ему еще предстоит стать, независимо от того, насколько он вырос сейчас.
— То, что я хочу стать его мужем. То, что я хочу и люблю его.
Мурата откинулся на спинку стула, положил подбородок на сцепленные руки и внимательно посмотрел на друга.
— И ты думаешь, он встретит тебя с распростертыми объятиями?
Шибуя кивнул:
— Да.
Мурата приподнял бровь и посмотрел на него выразительным взглядом, и лицо Юури вытянулось. Мимолетное видение будущего исчезло, сменившись образом мальчика, с которым он вырос.
— Нет, поэтому ты мне и нужен!
Юури достал из кармана маленькую коробочку для украшений и положил ее на стол перед ним.
Мурата медленно открыл ее, затем перевел взгляд на друга.
Шибуя одарил его бодрой улыбкой.
— Так что? Поедешь с нами? Мы должны выехать до обеда, чтобы добраться до Вольфа в его день рождения. — Юури посмотрел на него своими невозможно прекрасными, широко открытыми глазами, перед которыми Мурата никогда не мог устоять. Впрочем, мало кто мог. И, если он продолжит в том же духе, Шибуя станет самым успешным мао в истории. Честно говоря, причиной этого было в большей степени то, что Шибуя Юури совершенно не осознавал, насколько сильной и естественной харизмой обладает. — Пожалуйста?
Мурата бы согласился, даже не будь у него собственных причин увязаться за ними.
— Ладно, но во время нашего маленького путешествия все хозяйственные дела в лагере лягут на твои плечи.

***

Вечернее солнце едва виднелось над холмами, озаряя место их привала зелено-золотистым сиянием. Юури сидел на берегу озера, рядом с которым они разбили лагерь, беспорядочно бросал камешки в воду и наблюдал, как по ней расходятся круги, образуя золотистую рябь. Лягушки у озера (или то, что тут было вместо лягушек) завели свой вечерний хор, дружно квакая, словно возражая против всплесков на гладкой поверхности озера, нарушающих мирное течение жизни.
Они были в пути вот уже десять дней, и мао не терпелось как можно скорее добраться до Вольфрама, потому что через два дня будет его день рождения. Юури жалел, что не смог взять с собой Грету. Сельские пейзажи Шин-Макоку всегда были прекрасны, и он знал, что она немного устала от занятий, и ей нужен перерыв, да и Вольф был бы рад увидеться с ней. Но Мурата его отговорил — на случай, если ничего не удастся. Юури со всей силы бросил камень в озеро, полный расстройства и огорчения. Камень пару раз подпрыгнул на воде, прежде чем утонуть, и лягушачья трель вдруг оборвалась.
Конрад подошел к нему сзади.
— Как там мясо?
Юури вздохнул, потому что готовка ему не очень удавалась, хотя он обещал, что будет делать всю хозяйственную работу. Несмотря на неодобрение Гвендаля, он не хотел брать с собой почетный караул. Все-таки не та это была поездка, так что они были только втроем. А на троих было не так уж и сложно приготовить еду. И с меньшим количеством людей они передвигались быстрее, даже учитывая неторопливую рысцу послушной кобылы Мураты.
— Лучше, чем вчера. Сейчас за ним следит Мурата.
Во время этой поездки у него уже дважды подгорело мясное рагу. Но зато Юури очень ловко ставил палатки и собирал дрова.
Конрад присел рядом на бревно, и несколько секунд они наблюдали за закатом.
— Мы прибудем в Пустоши завтра, — как бы случайно заметил Конрад.
Юури на мгновение закрыл глаза и сосредоточился:
— Они остановились. Мы должны догнать их через два дня. — Юури не смог бы сказать, как он это узнал. Но он всегда чувствовал, где находится Вольфрам. Уже долгое время мазоку перед его мысленным взором был словно сияющий огнем маяк. Так же он мог видеть Грету — яркий сине-зеленый свет — и других близких ему людей и мазоку. Он даже не сумел бы сказать, когда у него появилась такая способность. Это ощущалось так естественно, словно было всегда. Как и его чувства к Вольфраму.
— Я думал о нем все это время. И мне ужасно стыдно за… — Юури умолк.
Конрад мягко произнес:
— Я помню, что мне шел уже третий десяток, когда я стал замечать кого-то в романтическом плане. Обычное дело среди полукровок, но сомневаюсь, что мазоку вообще об этом знают. Не думаю, что даже Великий Мудрец осознает.
Вот насчет этого Юури очень сомневался.
— Нет, — покачал головой Юури, — я заметил красоту Вольфрама с самого знакомства, и все началось еще тогда. Я просто не мог принять свои чувства, ничего не понимал и боялся. Боялся перемен, боялся быть… не таким, как все. — Юури поднял с земли камешек и провел большим пальцем по гладкой поверхности. — Как ты думаешь, он даст мне еще один шанс? — несчастным голосом спросил он у Конрада.
— Не знаю, — медленно ответил тот. — Все, что я могу сказать — у Вольфрама чуткое сердце. Он воспринимает все куда острее, чем большинство мазоку, с которыми я знаком. Говорят, что это из-за его контракта с огнем... но даже среди огненных мазоку я никогда не знал никого с такой внутренней силой. Иногда это может быть проклятием, — Конрад вздохнул со странной полуулыбкой на губах. — Но он любит тебя. Независимо от того, примет ли он тебя снова как жениха или нет, он всегда будет любить тебя.
Это был не совсем тот ответ, который Юури хотел услышать. Но он был честным и оттого более ценным. Юури нуждался в том, чтобы находящиеся рядом давали именно такие ответы.
— Спасибо, — тихо сказал он. — За то, что ты мой друг, за то, что помогаешь мне вернуть Вольфрама. За то, что помогаешь мне хотя бы пытаться.
— Я всегда буду рядом с вами, ваше величество, — улыбнулся Конрад.
— Юури, — машинально поправил тот.
— Юури, — кивнул Конрад.
— Эй, Шибуя! По-моему, мясо начинает пригорать, — крикнул Мурата, прислонившись спиной к дереву возле упомянутого выкипающего рагу. Его друг уткнулся носом в толстую земную книгу — какую-то фентезятину с пышногрудой красавицей на обложке, одетой в крайне неудобный и совершенно ничего не скрывающий бронекупальник. Иногда Юури удивлялся вкусам Мураты.
— О, во имя Шин-О, — пробурчал Юури себе под нос и встал.
— Ну, каким бы в итоге ни было тушеное мясо, он все равно его съест, — невозмутимо заметил Конрад, но в его глазах были смешинки. Это была правда; Мурата не возражал, даже если мясо подгорало.
— Не думаю, что есть хоть какая-то еда, которая не нравится Мурате, — усмехнувшись, заметил Юури. Он не мог представить себе, куда она в Мурате девается — тот вытянулся, но остался таким же худощавым, как и тогда, когда им было по пятнадцать.
— Особенно морепродукты.
Юури недоуменно посмотрел на Конрада.
— Море продуктов! Видишь морепродукты — ешь море продуктов! — Конрад выглядел очень довольным своим каламбуром.
Юури покачал головой и подавил тяжелый вздох.

***

На расстоянии почти двух дней от места ночевки Юури стоял лагерем «Огненный отряд Бильфельда». Они ночевали в широком ущелье в самом сердце Черных Пустошей. После жесткого марш-броска они отдыхали несколько дней, чтобы восстановить силы. Завтра они отправятся обратно на столицу. В целом этот патруль прошел без особых происшествий. Оптимальный вариант. Вольфрам знал это, учитывая, сколько он повидал кровавых столкновений с бандитами за последние годы.
Вольфрам очень тщательно натачивал меч, нарочно сидя чуть вдалеке от своего отряда. Гвендаль много лет назад посоветовал ему сохранять определенную дистанцию, потому что фамильярность приводит к неповиновению: «Запомни, ты не собираешься становиться их другом!».
Несмотря на это, за долгие годы у него сложились хорошие отношения с отрядом. Но если ты командир — ты все равно останешься в одиночестве, и особенно это бросалось в глаза, когда он был ничем не занят, и его мысли свободно блуждали — и он думал о Юури, скучал по нему, беспокоился о нем. Воспоминание о губах Юури на его собственных вдруг всплыло в памяти, и Вольфрам усилием воли изгнал его из головы.
Это было глупо; он сам был глуп. Но он уже порвал с этим идиотом, настало время двигаться дальше. Следовало сосредоточиться на практических аспектах своей последующей жизни вместо того, чтобы лить слезы о прошлом.
Вагнер, его заместитель, сел рядом с ним и передал ему чуть разбавленный эль. Аккуратно пристроив меч на бревно, Вольфрам с благодарностью принял напиток.
— Спасибо.
Через несколько секунд Вагнер спокойно спросил:
— Полагаю, мы оставим казармы Бильфельдов после того, как отчитаемся в столице?
Потребовалось немного времени, чтобы известие о разорванной помолвке разлетелось по Замку. И, как бы Вольфрам ни хотел незамедлительно уехать, он должен был дать своему отряду время, чтобы подготовиться — на следующую неделю у них как раз не было запланировано никакого патруля.
Он отпил из кружки и коротко ответил:
— Да. — В этом был смысл — все его солдаты жили в землях Бильфельдов, и их призвали в столицу только из-за отношений Вольфрама с королем.
— Прошло уже немало времени. Многие обросли определенными связями в столице.
Вольфрам посмотрел на Вагнера. Его кроткий и тихий заместитель ответил нечитаемым взглядом.
— Ничего не поделаешь, — с сожалением сказал Вольфрам, и эта была высшая степень извинения, которую он мог себе позволить. Вагнер тоже нашел себе любовника за то время, пока они базировались в Замке, но было бы нечестно, разорвав помолвку с королем, оставаться в Замке и по-прежнему размещаться в его казармах. К тому же дядя все равно позовет его обратно, как только ему станут известны новости. Вольфраму было тяжело оттого, что его решение так сильно повлияет на жизнь многих других. Но дело касалось не только его, и он должен был принять это решение еще много лет назад. Мазоку вспомнил о Грете, изучающей азы дипломатии у Гвендаля. Он, Вольфрам, подвел всех, кого любил, из-за своей слабости, своей неспособности отпустить.
— Но мы будем приезжать в столицу минимум раз в год, возможно, и чаще. — Безусловно, чаще. Он сделает все от него зависящее, чтобы навещать Грету. К тому же, среди отрядов всех земель было принято время от времени проходить проверку в столице, у генерала, то есть старшего брата Вольфрама.
Вагнер пожал плечами и чуть улыбнулся ему.
— Мы — солдаты. Это часть наших обязанностей, ваша светлость. Я лишь указал на это потому, что поначалу точно будет недовольные, и вам стоит это понимать. Они всегда будут верны вам, но отъезд пройдет не без некоторых проблем, и, вероятнее всего, они возложат всю ответственность на мао.
Вольфрам кивнул. Вагнер был ценным заместителем и советником. Такой уравновешенный характер, как у него, по общепринятому мнению, довольно редко встречался среди огненных мазоку. Перед мысленным взором Вольфрама возник образ Аниссины, отвергающей подобную теорию как «смехотворный стереотип». Вольфраму это казалось забавным, учитывая, что вспыльчивая ведьма тоже владела огнем. В любом случае, Вольфрам хорошо сработался с Вагнером — прилежно выполняющим свой долг и не боящимся откровенно высказывать свои опасения насчёт солдат из отряда или решений Вольфрама.
— Мы все служим мао. Если я услышу какую-либо дерзость о короле, виновный ответит! Ты немедленно сообщишь мне обо всех подобных случаях, — отрывисто приказал Вольфрам. И потом тихо проговорил, глядя в свою кружку с элем:
— Так уж сложилось, Вагнер. Ничего не поделаешь.
Он отчаянно хотел, чтобы все было иначе.
Вагнер, янтарные глаза которого блестели в свете костра, молча кивнул.

***

Вольфрам уставился на кольцо. Оно было сделано из редкого черного серебра Западных Земель. Блестящее, как черный опал, и филигранно выкованное. Кольцо было выполнено в витиеватом стиле, напоминающем о виноградной лозе. Очень красивое и того же цвета, что и глаза Юури.
— Что это? — Вольфрам недоуменно посмотрел на Юури. Король приехал в лагерь, и, ох, снова небрежно ворвался в его жизнь. Вольфрам не знал, что думать и чувствовать.
Юури ответил не сразу, на его лице читалась нерешительность.
Вольфрам нетерпеливо посмотрел на Конрата в надежде услышать от него ответ. Конрат лишь прикрыл глаза и указал взглядом на на Юури, словно говоря: «Спроси его».
— С днем рождения, Вольф, — вскоре тихо сказал Юури и неуверенно улыбнулся. Это было ответом только на половину вопроса. Вольфрам едва удержался, чтобы не прикоснуться к щеке, которую все еще жгло в том месте, где Юури дал ему пощечину.
Независимо от его желания, его рука сама потянулась потрогать кольцо, ему было интересно, какое оно на ощупь… Внезапно Вольфрам пришел в себя и отдернул руку, как будто обжегся.
— Я не могу носить черное, ваше величество.
Улыбка Юури дрогнула, но затем он просто сказал:
— Сможешь, когда ты станешь моим супругом. М-м… Пожалуйста, выходи за меня, Вольф? Прости, что был таким идиотом и не сразу разобрался во всем. Станешь моим мужем?
Юури выглядел так, словно сейчас заплачет, и Вольфрам вдруг понял, что это неслыханно, чтобы король вел себя так на глазах у своих подданных. Ситуация и без того уже было достаточно неловкой. Словно читая его мысли, Мурата заговорил так тихо, что только Вольфрам, Конрат, и Юури могли его слышать:
— Возможно, королю следует потребовать у лорда фон Бильфельда разговора наедине.
Юури выглядел пораженным, но затем сказал громко:
— Я хотел бы потребовать разговора наедине… Вольфрам? — нерешительно закончил Юури.
Вольфрам вздохнул. Ну, это было более или менее по-королевски.
— Конечно, если вы последуете за мной, ваше величество.
Вольфрам посмотрел на Вагнера, тот, кивнув, приказал солдатам расходиться. Сам Вольфрам повел Юури к одному из узких ущелий.
Часть его хотела наорать на Юури за то, что он поставил Вольфрама в затруднительное положение перед отрядом.
— Куда мы идем? — подавленно спросил Юури. Наверное, осознал, какое огромное смущение вызвал, и желание отругать мао постепенно сошло на нет. Вольфрам вздохнул.
— Увидите.
Вольфрам кивнул часовому у края лагеря, а затем продолжил путь дальше, к узкому проходу в скалах. Они нашли этот секретный лаз, когда ловили бандитов в прошлом году — закручиваясь спиралью, он вел вверх по неровной тропе. Вольфрам показывал путь, не проронив ни слова, и Юури на этот раз тоже молчал.
Примерно через пятнадцать минут ходьбы по узкой тропинке, с обеих сторон скрытой валунами, открылся вид на лишенное всякой растительности большое плато. Это был тупик: плато резко обрывалось в ущелье. Пожелавшему помешать им пришлось бы преодолеть тот же путь, которым пришли они. Но никто из его отряда не станет вмешиваться, если на то не будет крайней необходимости.
— Ух ты! Потрясающе, — Юури подошел к краю и посмотрел на запад.
С обрыва открывался великолепный вид. Вольфрам вынужден был это признать, даже повидав большую часть своего мира. Он планировал однажды привезти сюда Грету, чтобы она посмотрела на это очищенное от бандитов место, — возможно, как-нибудь по пути в имение Вальде.
Ущелье было расположено высоко, и путешествие вверх по узкой тропе вывело их на место, откуда можно было полюбоваться на зубчатые горные хребты с красными склонами, покрытыми редкими и жесткими, как метелки, цветами. Через все это проходили абсолютно черные полосы скальной породы. Правда, при близком рассмотрении, как знал Вольфрам, они оказывались всего лишь темно-красными. Но с такого расстояния местность полностью оправдывала свое название. Это была унылая безжизненная пустошь, идеальное место для укрытия бандитов, в сутках пути от единственной дороги, пересекающей эти земли.
— Говорят, — сказал Вольфрам, — будто эти полосы появились, когда третья мао приехала сюда, чтобы спасти своего возлюбленного от обосновавшихся на севере мятежников. Но на этом плато она обнаружила лишь изувеченное тело любимого — и множество врагов. В гневе она использовала свою магию, оставляя на скалах черные полосы, а кровь побежденного вражеского войска впиталась в горную породу и сделала ее красной.
— Правда? — удивленно повернулся к нему Юури. Вольфрам в который раз поразился, как кто-то такой умный может быть таким наивным, и фыркнул:
— Конечно, нет. Это просто образчик местного фольклора. Пустоши были такими всегда.
— Я имел в виду рассказ о третьей мао.
О.
— Да, это правда.
— Печально, — пробормотал Юури, — теперь мне плохо от того, что я восхищался этой землей, не зная, что здесь произошло.
— Слабак, это было давно. — Его словам недоставало язвительности. Вольфрам вздохнул — Юури, зачем ты приехал сюда?
Юури повернулся и посмотрел на него.
— Вольф, я хочу, чтобы ты стал моим мужем. — И яркая, полная надежды улыбка.
Опять он за свое! И вновь невидимая рука сжала сердце Вольфрама, а в глазах защипало.
— Что, через десять лет? Или через двадцать?
— Сейчас. Сегодня вечером! — голос Юури был полон лихорадочного энтузиазма. — Мурата же может провести церемонию. — Улыбка сползла с лица Юури, и он довольно робко продолжил:
— Я… я знаю, мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я чувствую к тебе, и я должен был... Поэтому мне ужасно стыдно и за это, и за то, что я сделал в наших покоях. Но мне не все равно, Вольф, — настолько, что мне больно. Я хочу, чтобы ты был моим мужем. Пожалуйста.
Вольфрам уставился на Юури. От признания Юури сердце в его груди болезненно сжалось, и он безуспешно пытался подавить крошечный росток надежды, который начал расти внутри него.
Мазоку подался вперед, пока не почувствовал дыхание Юури на своем лбу. Он медленно взял Юури за правую руку, и тот покорно позволил ему это.
— Здесь, — он положил ладонь Юури на свою плоскую грудь, — я похож на женщину?
Юури покачал головой.
— Нет.
Тогда Вольфрам положил ладонь Юури ниже, так чтобы тот мог почувствовать его член через брюки мундира.
— А здесь? — В нем ничего не было похожего на тех хорошеньких юных девушек, что толпились вокруг короля при дворе, единственных, кого замечал Юури.
Вольфрам ожидал, что Юури начнет беспокойно вырываться, но вместо этого, Юури чуть прихватил его член рукой. Это было приятно, и Вольфрам почувствовал первые признаки возбуждения.
— Нет, Вольфрам, — Юури все еще выглядел немного напряженным, но он смог посмотреть Вольфраму прямо в глаза и сказать это так уверенно, что мазоку удивился.
На следующих словах его голос задрожал, но Вольфрам старался, чтобы его намерения были совершенно ясны:
— Это то, кто я есть, Юури. Я не женщина, — он сглотнул. — И ты — мужчина, — Вольфрам положил ладонь на член Юури, и Юури даже не дернулся; возможно, он не пожалеет, что вновь позволил себе надеяться.
Тем не менее, Вольфраму нужно было быть уверенным. Да, он хотел быть твердо уверен. Если он собирался снова впустить Юури в свою жизнь, никаких сомнений оставаться не должно. Он положил руки на плечи Юури, подался вперед и проговорил ему на ухо, намеренно грубо:
— Если мы поженимся, я хочу трахнуть тебя как мужчину, — это не входило в число его излюбленных сексуальных фантазий, но он хотел, чтобы Юури осознал, о чем он просит. Что это будет значить.
— М-м, ладно, — выдохнув, согласился Юури и пожал плечами. От согласия Юури по телу Вольфрама прошла волнительная дрожь, и внезапно эта мысль стала первой в его «списке фантазий». Перед его внутренним взором мелькнул образ обнаженного Юури, раскинувшегося под ним, и Вольфрам закрыл глаза, чтобы прогнать его прочь. Не здесь и не сейчас, ибо это то, что им стоит попробовать, когда они вернутся в уединение их спальни — в их большой кровати, за расписным бархатным балдахином. Но только если все выйдет так, как он хочет, только если Юури сможет принять его иначе, чем как просто друга.
Вольфрам отстранился. С этого ракурса явно бросалось в глаза, что Юури был почти на голову выше его, но это изменится за ближайшие лет десять. Вольфрам, наконец, вошел в последнюю фазу юношества и за последние пару лет уже перерос два комплекта одежды.
Глаза Юури были закрыты, губы слегка приоткрылись.
— Юури?
Темные глаза Юури распахнулись, а затем мао и Вольфрам начали целоваться. Их оголодавшие тела и губы крепко прижались друг к другу, и губы Вольфрама утром наверняка будут припухшими, но сейчас ему было наплевать. Он хотел этого так сильно, так яростно, что если бы в его голове оставались хоть какие-либо мысли, это испугало бы его.
Юури, тяжело дыша, прервал поцелуй и радостно посмотрел на него.
— Вольф, так ты выйдешь за меня?
Он уткнулся в плечо Юури, наслаждаясь его ароматом, а затем сказал спокойно:
— Нет, Юури.
После всего, что было, Вольфрам не мог не воспользоваться таким шансом. Он и так уже достаточно рисковал.
— Ох, Вольф... — надтреснутым голосом пробормотал Юури.
— Слишком скоро, — мягко пояснил Вольфрам, проводя большим пальцем по тыльной стороне руки мао в знак извинения. Он посмотрел на Юури. — Просто... нам стоит узнать друг друга получше.
— Мне казалось, мы и так знаем друг друга достаточно хорошо, — запротестовал Юури.
— Не в этом плане. — И, чтобы подчеркнуть свою мысль, Вольфрам толкнулся бедрами вперед, потершись своим членом о бедро Юури. — Но я буду помолвлен с тобой еще раз, Юури. — Он помолчал, прежде чем завершил простым:
— Я принимаю твое предложение.
Юури расплылся в улыбке и крепко его обнял. Пару секунд спустя Юури спросил:
— А кольцо?
Он прижался к Юури, и они слегка покружились в крошечном танце.
— Храни его у себя, — шепнул он в черное плечо, — если я стану твоим супругом, я буду его носить.
И когда я смогу поверить, что ты полностью уверен — по-настоящему поверю — я буду носить его с радостью и гордостью.
— Только до тех пор, — с уверенностью выдохнул Юури в его волосы, но затем грустью сказал:
— Но сегодня же твой день рождения. Я хотел подарить тебе что-то особенное. Что ты хочешь? У меня с собой ничего нет, но когда вернемся в столицу…
Вольфрам быстро поцеловал его, чтобы заставить замолчать, а потом сказал:
— Я хочу, чтобы сегодня вечером ты стал моим любовником.
В конце концов, помолвки могли длиться долго, но интимная близость не возбранялась.
Юури застенчиво улыбнулся:
— Ладно.

***

Палатка была небольшая, со скромной раскладной кроватью в углу. От взмаха руки Вольфрама на переносном канделябре загорелось несколько свечей, заливая все желтым светом. Чуть раньше Вольфрам на глазах у всего отряда дал официальное согласие на предложение, когда они собрались вокруг костра, и скрепил его целомудренным поцелуем.
— Земля тут не такая уж и жесткая, просто грязная, — объяснил Вольфрам, доставая постельные принадлежности и перекладывая матрас с кровати на пол. — Было бы весьма болезненно заниматься этим на камнях. А еще лучше, если бы у нас была теплая ванна и немного вина, но... — Он понял вдруг, что трещит, как сорока, и закрыл рот. Вольфрам бросил быстрый взгляд на Юури, который застыл посреди палатки, наблюдая за ним с нервной улыбкой.
Вольфрам немного потянул время, раскладывая одеяла и матрас. Потом, выпрямившись, посмотрел на Юури и протянул ему руку ладонью вверх:
— Ляжешь со мной?
Юури на миг заколебался, но затем подошел, поцеловал Вольфрама в лоб и слегка коснулся его губ своими. Это было как поцелуй на скрытом плато, но медленнее, нежнее.
— Будь со мной терпелив, — наконец, тихо сказал Юури. — Я раньше никогда… — Юури опустил голову, и Вольфрам счел это очень трогательным — то, как мао в извиняющимся жесте сжал его ладонь.
— Я бы это не оценил, — сказал Вольфрам несколько собственнически. Он переплел свои пальцы с подрагивающими пальцами Юури, сжал их, желая подбодрить короля, и сказал более мягко:
— Но у меня тоже никого не было, — Юури удивленно посмотрел на него. — В это так трудно поверить, Юури?
— Нет, просто тебе девяносто. Мне казалось, что у тебя был... кое-какой опыт.
Вольфрам покачал головой и, расцепив пальцы, притянул Юури в объятия. В противовес прохладе пустошей, он был удивительно теплым. Приятное чувство.
— Девяносто — это не так уж и много, — еле слышно сказал он на ухо Юури, — не для мазоку, и... до тебя я не встретил никого, кто бы мне достаточно нравился... Я никого не любил так сильно, как тебя.
Юури отстранился, в его глазах стояли слезы, когда он прижал ладонь к щеке Вольфрама, и нервничая, и радуясь из-за его признания.
Медленно, мягко Вольфрам потянул его вниз.

***

Вольфрам взял на себя ведущую роль, и Юури позволил ему — не пассивно, но чуть застенчиво, не зная, что делать, пока желание не накрыло его с головой.
Они торопливо и немного неловко избавились от ставшей лишней одежды, расстегивая пряжки поясов и пуговицы рубашек, неуверенно посмеиваясь при этом и целуясь под тихие стоны Вольфрама. Они оба наконец-то оказались полностью раздетыми, и их обнаженные тела терлись друг о друга.
Вольфрам накрыл их обоих одеялом, оставляя холод пустошей снаружи, в то время как они лежали бок о бок. Они целовались, губы скользили по губам, языкам и даже зубам. Вольфрам протиснул колено между бедер Юури и начал медленно, равномерно покачивать бедрами. Одним особо удачным толчком Вольфрам задел чувствительное место под его членом, и Юури застонал. Это было неимоверно приятно.
Юури сжал его ягодицу — крепко, но нежно — и ускорил ритм, в то время как Вольфрам гладил его по внутренней стороне бедра. Затем Вольф взял член Юури в руку, прижал к собственному, и начал двигать по ним рукой в восхитительно неровном, рваном темпе, а большой палец блондина задевал чувствительную мошонку сококу. От ощущения их влажных членов, скользящих, трущихся друг об друга, по венам словно струился ток, и Юури застонал Вольфраму в рот.
Вольфрам разорвал их поцелуй и начал тихо шептать имя Юури, повторяя его снова и снова. И именно голос Вольфрама, так отчаянно зовущего его, подвел Юури к краю. Он задрожал, погрузившись в море восторга, а, когда сознание начало возвращаться к нему, почувствовал, как Вольфрам изливается на его живот. Это, решил он чуть позже, станет одним из его любимых моментов, когда они будут заниматься любовью: целовать и ласкать Вольфрама, пока он вскрикивает от наслаждения, дрожа в его объятиях, такой обнаженный, открытый и раскрепощенный.
— А! Ах-х-х… А!.. Юури!..
Чуть позже Вольфрам, теперь уже его любовник, достал полотенце и вытер их, потом снова укутал в одеяла, ограждая их маленький уютный мирок.
Юури крепко обнял его.
Вольфрам был очень теплым.
— Я немного поднял температуру своего тела, чтобы ты не замерз, — зевнув, пояснил Вольфрам, прильнул к Юури и нежно поцеловал того в щеку.
Юури уже почти заснул, обнимаемый Вольфрамом, как вдруг вздрогнул и проснулся, услышав где-то совсем рядом с их палаткой стон. Судя по всему, он доносился из палатки, находившейся позади той, в которой были они. Затем раздался знакомый голос, что-то бормочущий. Его вечно флиртующий школьный приятель нашел себе дружка? Юури не был так уж удивлен, и, хотя это его несколько покоробило, он был рад, что Мурата нашел хоть какое-то утешение тому, что его зря заставили проделать весь этот путь.
— Интересно, нас было так же слышно? — спросил он, не представляя, как утром будет смотреть Конраду в глаза. Палатка отнюдь не была звуконепроницаемой.
— Скорее всего, — в тусклом свете свечей Вольфрам с легким весельем посмотрел на него, и Юури подавил нервный смешок, когда раздался еще один стон, закончившийся высоким пронзительным всхлипом. — Это же?..
— Вагнер, — подтвердил Вольфрам.
— Мурата и Вагнер? — Юури не мог в это поверить. Он и представить не мог, что Мурате нравятся задумчивые, тихие личности вроде заместителя Вольфрама.
— Они любовники уже несколько лет. Не думай о них плохо. Мало кто знает, — добавил Вольфрам, поглаживая его спину. Юури закрыл глаза, наслаждаясь этой простой лаской, они лежали рядом под теплым одеялом. Вольфрам зевнул и повернулся на другой бок на их импровизированной постели и перекинул руку Юури через себя, его спина, прижатая к груди Юури, была теплой.
— Они хранят это в тайне, — тихо продолжил Вольфрам, улегшись поудобнее. — Вагнер не заинтересован в браке, а официальные отношения с Великим Мудрецом могут вызвать... сложности. Здесь они могут позволить себе быть немного более открытыми. В моем отряде болтливых языков нет, — похоже, Вольфрам был уверен в том, что говорил.
— О, — Юури не совсем понял, но решил спросить Мурату позже. Из соседней палатки больше не раздавалось ни звука, и он был немного рад этому. Существовали вещи, которых ему лучше бы не слышать.
Юури поцеловал теплое плечо Вольфа. Было приятно держать его в своих объятиях. На протяжении нескольких лет они разговаривали перед сном, и Юури научился радоваться тому, что Вольф был рядом с ним — друг, которому он мог доверять и рассказывать о том, как прошел день, друг, в которого он влюбился.
В определенном смысле ничего не изменилось. Только теперь он мог поцеловать особое местечко у Вольфрама за ухом, пока они разговаривали, или положить руку на его обнаженную грудь и почувствовать, как бьется его сердце, или... Так много возможностей, так много всего, что он хотел бы сделать, и так много того, что он хотел бы, чтобы Вольфрам сделал с ним.
Тут Юури вспомнил о том, что ранее сказал Вольф — что он хочет трахнуть его. Он чуть вздрогнул, чувствуя одновременно и облегчение, и разочарование, что сегодня ночью Вольфрам захотел от него другого. Но Юури не забыл об этом — он планировал забрать Вольфрама домой, а затем запереться в их спальне на неделю, наедине с огромной мягкой кроватью, которую они делили вместе. Потом он устроит бал, посвященный дню рождения Вольфа (потому что тот заслужил это, кто бы что ни говорил). Он сделает так, чтобы и первый, и последний танцы (почти все, если честно) он будет танцевать со своим женихом, давая понять всем, кто там будет, аристократам и здешней почти-семье, что Вольфрам принадлежит ему.
И никакого сводничества Шерри для Вольфрама — не на том балу, вообще никогда.
Так что, с одной стороны, ничего не изменилось, но с другой — изменилось все. Шелковистые волосы Вольфрама немного отдавали дымом костра, но при этом они невероятно сладко щекотали губы, когда Юури зарылся в них носом. Они были такие мягкие. Он знал, что это был драгоценный шанс, который он не мог упустить. Вольфрам устроил ему своего рода испытательный срок, и Юури не мог его за это винить. Но он должен был доказать им обоим, что у них все получится. Что это только начало.
Уже в полусне Юури дотянулся и ласково отвел мягкие локоны с лица Вольфрама. Тот повернулся в его объятиях и теперь смотрел прямо на него. Он был таким счастливым, сонным и довольным, что Юури от переизбытка чувств поцеловал его в кончик хорошенького носа.
— Вольф, тебе понравился твой подарок на день рождения? — Он не мог не спросить.
— Хм, — озорные интонации в голосе Вольфрама приятно отдались прямо в паху Юури, — даже не знаю… Думаю, надо повторить, прежде чем я смогу принять решение.
Перевернувшись на спину, Юури закинул на себя руки Вольфрама и нежно провел большим пальцем по его губам. Отчаявшись придумать соответствующую шутливую реплику, он сказал прямо:
— Вольф, я действительно люблю тебя.
И невыразимое прекрасное выражение лица Вольфрама стало ему лучшим ответом.

@темы: Перевод, Фанфики

---

[MedovayaAquarelle]

Название: Подарок
Переводчик: MedovayaAquarelle
Бета: Tessa
Оригинал: Clio S.S, «Gift», разрешение на перевод получено
Размер: миди, 4272 слова
Пейринг: Вольфрам/Юури
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Судя по аниме, у бедного Вольфрама действительно не было ни единого шанса с Юури. Но тогда они были только детьми, и Юури также был юн. Что может произойти с ними, когда они вырастут? Возможно, эта история покажется вам не очень оригинальной, но я все же надеюсь, что вам понравится.
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без разрешения переводчика

"Czekanie sprawia, że gorzknieje cała słodycz w nas"
(Ожидание обращает всю сладость в горечь)

Группа Coma, "Lesze Zukowski"

Летом на Земле было жарче, чем в Шин-Макоку.
Прошло некоторое время, прежде чем Вольфрам смог привыкнуть к этому. Хорошо, что здесь ему не нужно было носить форму, и это хоть немного, да помогало. И, кроме того... Он всегда умел легко адаптироваться.
Как-то раз Юури просто сказал: «Я хочу свои летние каникулы» – и затем исчез. Реакция окружающих была вполне предсказуемой: Гвендаль нахмурился, Гюнтер пришел в отчаяние, в то время как Конрат только улыбнулся. Сам же Вольфрам никак не успел отреагировать, поскольку Юури утащил его в купальни Замка, и в следующий момент они уже сидели в ванной в доме семьи Шибуи.
Посещение Земли давно перестало быть чем-то необычным. Шли годы, и Юури стал чаще брать его с собой всякий раз, когда собирался посетить свою родину. Огненный мазоку привык к этому миру. Более того, когда Вольфрам бывал здесь, он чувствовал, что по-настоящему расслабляется. Поначалу было трудно принять эту мысль, но потом мазоку начал ценить то, что здесь он был не лордом фон Бильфельдом, а просто одним из тех людей, которые ходили по улицам и жили под бескрайним небом. Здесь Вольфрам мог забыть о своих обязанностях, не вспоминать об этикете и просто радоваться солнечному свету, хотя он никогда и никому не признался бы в этом.
Юури сказал, что прошло уже четыре года, как он стал Мао. В Шин-Макоку время летит быстрее, и мазоку живут намного дольше, чем люди, но, несмотря на это, они оба взрослели с одинаковой скоростью. Сейчас Юури был почти таким же высоким, как и его брат, и его волосы отросли; за исключением этого, он совсем не изменился. А если что-то и изменилось, то это было практически незаметно. Вольфрам тоже вырос: он стал шире в плечах и чувствовал себя более зрелым – хотя все еще не мог сравниться с Гвендалем или даже Конратом.
Что же касается их взаимных чувств, то здесь все осталось как прежде. Вольфрам все так же любил Юури, а тот воспринимал его как друга и только как друга. Он, правда, перестал протестовать при каждом упоминании их помолвки, но это могло быть связано с тем, что Вольфрам сам больше не говорил об этом. Возможно, они просто выросли... Чем больше времени проходило, тем больше зеленоглазый мазоку убеждался, что он всегда будет для Юури лишь другом. А у Юури было много друзей. Скорее всего, он считал своим другом буквально каждого встречного и, если бы он мог, взял бы и обнял их всех разом. Так уж он был устроен. Конечно, обитатели Замка были особенно дороги ему – но сококу никогда не давал понять, что предпочитал кого-то одного. Он никогда не показывал, что Вольфрам был для него особенным.
Однако мазоку продолжал возвращаться с ним на Землю. Где еще он должен быть, если не рядом со своим королем?
Незрелая, страстная влюбленность теперь осталась в прошлом. Его привязанность переросла в любовь настолько сильную, что это иногда пугало его самого, когда он позволял себе думать об этом. Когда-то Вольфрам кричал об этом направо и налево при первой же возможности; сейчас же он держал свои чувства глубоко внутри, переживая их снова и снова при каждом вдохе и с каждым биением сердца. Они были настолько сильными, что причиняли боль. На Земле говорят, что у каждого есть аура, которую не всякий может увидеть. Вольфрам не был уверен, верил ли он во все это, но знал, что его была бы ярко-красного цвета. Иногда ему казалось, что он почти ощущал ее, когда чувства бурлили внутри него, готовые разорвать его на части.
Взросление также принесло ему знания и о другой стороне любви: о ее физической составляющей. Вольфрам не мог с точностью сказать, когда понял это. Неожиданно для себя, его захватило желание быть ближе к Юури, как никогда до этого – стать с ним единым целым. Со временем все стало гораздо хуже. Была некая ирония в том, что чем больше мазоку принимал то, что он никогда не сможет быть с Юури «в этом смысле», тем сильнее хотелось обнять его и... сделать с ним все то, что обычно делают любовники.
Каждый раз, посещая Землю, они много гуляли, но почти не разговаривали. Он спал в комнате Юури, но на постели у стены; кровать сококу была слишком узкой для них двоих. Теперь Вольфрам не смел даже думать о том, чтобы спать рядом с Юури. В Шин-Макоку он тоже переехал в другую комнату, и Грета теперь стала спать с ними по очереди. Достаточно было того, что каждую ночь ему приходилось сдерживать себя, чтобы не встать с постели и не...
Для него Юури был самым ослепительным и самым желанным существом в во всем мире. Высокий, стройный, с черными волосами и глазами. Вольфрам никогда не понимал, почему сококу отвечал смехом на его комплименты. Действительно, на Земле, в его стране, у большинства людей были темные волосы и глаза, так что, возможно, все дело было именно в том, как Юури воспринимал себя. Но тем не менее, Юури выглядел великолепно в своем королевском одеянии (которое сам он называл школьной формой), но он так же хорошо выглядел и в менее официальной одежде. Вольфрам не мог отвести от него глаз. А пока Юури и Вольфрам вместе гуляли по улицам и паркам, наблюдали за течением жизни в уютной тишине. И это было так естественно…
С недавних пор из Юури стало практически невозможно вытянуть хоть слово. Он казался задумчивым, полностью погружённым в себя и свои мысли. Возможно, это было как-то связано с его обязанностями как Мао или, может быть, с его учебой в университете? Или, возможно, такое случается со всеми людьми, когда они вырастают? Он оставался все таким же слабаком и по-прежнему хотел, чтобы все были счастливы. Юури все-таки достиг того, чего никто до него не смог добиться: принес мир и спокойствие в страну. Его последним свершением стал союз с крупнейшим человеческим королевством, потому что Сарареги сделал то, что и планировал: объединил Шимарон под своим правлением. Извечное соперничество прекратилось. Может, именно поэтому у Юури появилось больше времени на раздумья? Не то, чтобы это могло хоть как-то повредить ему...
Вольфрам бы все отдал, чтобы узнать его мысли. Мазоку был рядом с ним, но в то же время не мог избавиться от ощущения, что тот далеко от него. И кроме того... чем дольше он жил, тем больше понимал свои эмоции, и не каждая из них была хорошей и похвальной. Он хотел быть для Юури кем-то особенным, и осознание того, что это никогда не произойдет, приносило боль. Особенно теперь, когда сококу стал отдаляться от него... Как-то раз, пребывая в глубоком отчаянии, Вольфрам решил, что другие обитатели Замка для Юури важнее, чем он. Не имея никаких секретов от самого себя, он смог признать, что завидовал Конрату, как бы низко это ни было.
Вольфрам завидовал той связи, тому доверию и согласию, что были у Конрата с Юури; им не нужно было говорить что-либо вслух: достаточно было одного взгляда, чтобы понять друг друга. Он завидовал тому, что именно Юури мог вызвать у Конрата улыбку. Но больше всего мазоку завидовал Конрату потому, что тот по-прежнему мог радоваться жизни, оставаясь в Шин-Макоку вдали от Мао. Вольфрам же не мог чувствовать себя счастливым, даже когда находился рядом с Юури, как сейчас.
Он сдержал вздох.
Сегодня они снова гуляли целый день. Родной город Юури был столицей, и ее населяло столько же народу, сколько проживало во всем Шин-Макоку. Однажды Шори станет ее правителем – мэром, здесь этот титул назывался так. Узнав об этом, Вольфрам начал уважать Шори еще больше: сила старшего брата Юури оказалась гораздо значительнее, чем они себе представляли. Сам же город был просто гигантским; мазоку был уверен, что он может потратить всю свою долгую жизнь только на знакомство с ним. Каждый день они находили новый маршрут для прогулки, а затем возвращались домой. Они проходили мимо высоких и низких зданий, парков аттракционов и садов, детских площадок и школ, музеев и магазинов. Иногда они сливались с толпой; иногда оказывались в укромных уголках – спокойных, доброжелательных, безопасных. Все было таким... ярким. Однажды Вольфрам наконец понял, почему Юури был таким слабаком, который так жаждал и верил в возможность преодоления вражды: здесь, в этом мире и в этой стране, не было войны, и мирное сосуществование был реальностью для всех. Здесь у людей было совсем иное видение мира, нежели у мазоку в Шин-Макоку. У Юури был другой взгляд на вещи. Теперь Вольфрам тоже начал верить в то, что их мир может стать таким же, как этот.
Родители Юури сейчас были в Швейцарии: навещали Боба, и из-за какой-то задержки они не смогли вернуться сегодня, как изначально планировали. В доме стояла тишина, наполненная теплым светом заходящего солнца. Спокойствие, умиротворение... Они поужинали и сейчас сидели в своей комнате: Юури на кровати, а Вольфрам на своей постели. Они сидели и смотрели друг на друга с противоположных сторон. В одно из редких мгновений их взгляды встретились.
Юури отвел взгляд первым, и сердце Вольфрама сжалось от боли. «Посмотри на меня», – думал он в отчаянии, но сококу лишь смотрел в окно. Лучи заходящего солнца окрашивали его лицо в красный цвет.
– Э-э... Вольфрам?.. – заговорил он, все еще глядя в сторону.
– Да?
Юури на миг закрыл глаза.
– А знаешь... – нерешительно начал он. – Завтра мой день рождения.
Вольфрам кивнул. С пониманием запутанного календаря Земли у него всегда были сложности, но он помнил, что Юури родился в июле. Благодаря предусмотрительности Конрата об этом знали все... Он сдержал вздох раздражения.
– Мне исполняется двадцать лет, – добавил Юури. – Это возраст, когда в Японии человек официально признается совершеннолетним.
– Ясно, – Вольфрам все еще не понимал, что пытается сказать ему сококу. Он решил спросить:
– И что это означает?
Юури взглянул на него и затем облокотился о стену.
– Что теперь разрешено пить спиртное, курить.
– Ничего хорошего, как я погляжу, – подвел итог Вольфрам. Пить спиртное, ну надо же. – Голосовать?..
– На Земле люди выбирают тех, кто правят страной, – пояснил Юури. – Это называется... м-м... демократией.
– И?
– Ну, люди таким образом принимают участие в правлении страной... и тому подобное.
– Я имел в виду твой день рождения, – уточнил Вольфрам, понимая, что ему следует подумать о подарке.
– А... Ну. Как обычно, – ответил Юури, весьма неопределенно.
– Твоя мама испечет торт? – предположил Вольфрам.
– Ну, да, – Юури, казалось, испытал облегчение и благодарность от слов мазоку.
– А отец поставит на стол бутылку с чем-нибудь горячительным? – несмотря на раздражение, Вольфрам решил включиться в игру.
– Когда мы отмечали двадцатый день рождения Шори, мои родители опьянели с одного стакана, – вспомнил Юури, нахмурившись. – Ты бы не захотел такое увидеть. С другой стороны... Их поведение не сильно отличалось от обычного...
Да, Вольфрам мог себе это представить. Особенно маму Юури. Она не сильно отличалась от его матушки. Они могли бы быть сестрами. Ну, в этом был смысл. Как Юури называл ее? Чокнутая.
– А что насчет Шори? – спросил он. Брат Юури казался крепким парнем, но Вольфрам подозревал, что даже у него были кое-какие слабые места.
– С Шори все было в порядке, – с некоторой неохотой ответил Юури.
– Понятно. Ты боишься, что будешь ему не ровня? – предположил Вольфрам, сдерживая улыбку. Кажется, его настроение немного улучшилось. – Слабак.
– Не называй меня слабаком! – потребовал Юури возмущенно. – Но, – чуть спокойнее добавил он, – возможно, ты прав. Не знаю.
– Тогда, – Вольфрам пытался быстро что-то придумать, – может, нам стоит... прорепетировать?
Юури озадаченно уставился на него.
– Нет, думаю, не самая удачная идея.
– Слабак.
Сейчас Юури никак не отреагировал, вместо этого он снова посмотрел в окно.
– Итак? Что насчет дня рождения? – напомнил ему Вольфрам.
Юури кивнул.
– А, ну... Я тут подумал... немного, – ответил он, сгибая ноги в коленях и подтягивая их к груди.
Мазоку почувствовал, как его сердце забилось быстрее; в конце концов, он не долго мог оставаться спокойным. С другой стороны, ему всегда казалось, что, находясь рядом с Юури, он все время напряжен, как натянутая струна. Однако... Возможно ли, что сококу хотел поделиться с ним... своими мыслями? Вольфрам давно уже перестал верить, что ему когда-либо будет оказана такая честь.
– Ты думал? Ну, это похвально, – ответил он задорно, скрывая свое волнение. – О чем?..
Юури снова моргнул и сложил руки на коленях. Он, видимо, чувствовал себя не в своей тарелке – он, кто всегда говорил все напрямую.
– О нас, – тихо проговорил он.
Вольфрам почувствовал, как его сердце остановилось.
– О... нас? – повторил он, все еще не уверенный, что правильно расслышал.
Юури кивнул и уставился на соседний дом, хотя непонятно, что он хотел там увидеть.
– Двадцать лет... Совершеннолетие. Стоит многое обдумать… сделать выбор, – Юури говорил спокойно, но его пальцы вцепились в ткань штанов.
– Это как шестнадцатилетние у мазоку, – прошептал Вольфрам, хотя сейчас его волновало совсем другое.
Юури снова кивнул. Он все еще смотрел в сторону. Возможно ли, что именно об этом он размышлял в последнее время? Внезапно у Вольфрама перехватило дыхание. Он начал страстно желать то, что имел еще час назад: своеобразный баланс, которого мазоку придерживался, когда находился рядом с Юури, молчаливое смирение и совместные прогулки. Сейчас все это казалось счастьем, которого он в скором времени может лишиться. О чем Юури хотел поговорить с ним? Что бы это ни было, ни к чему хорошему это явно не могло привести. Юури избегал смотреть ему в глаза, ходил вокруг да около...
– Юури…
– Вольфрам, – перебил его сококу. Его лицо исказила гримаса, словно этот разговор был ему неприятен. Ну, это и понятно. – Вольфрам... – повторил он более мягко и бросил на него незаметный взгляд, который, впрочем, снова поспешно отвел. – Думаю, мне следует извиниться.
Сердце Вольфрама оборвалось и оказалось где-то в районе живота. Он не мог вымолвить ни слова. Только пристально смотрел на сококу, ловя взглядом малейшую деталь: вот Юури заправляет за ухо прядь волос, его рука дрожит... Лучи заходящего солнца больше не достигали их комнаты, и красный свет исчез, придавая ей совсем иной вид.
– Как ты знаешь, я довольно... медлительный, – вполголоса проговорил Юури. – Иногда мне требуется время, чтобы что-то понять. Принять верное решение...
– Мне кажется, это не такая уж и плохая черта, – невольно прошептал Вольфрам. Он осознал, насколько сильно сжал руки в кулаки только тогда, когда ногти впились в кожу на ладонях.
Что-то похожее на благодарную улыбку мелькнуло и исчезло на лице Юури. Мазоку удивлялся самому себе: почему он сейчас хвалил положительные черты характера Юури, если они могли стать причиной его страданий? И все же... он привык высказывать свои мысли вслух, так или иначе. Так же, как и Юури. Он прижал руки к груди. Вольфрам чувствовал себя сейчас таким беззащитным, зная, что не сможет защитить себя от того, что принесут за собой слова Юури.
Он всегда чувствовал себя уязвимым рядом с Юури. И никогда прежде он не любил его так сильно, как сейчас.
– Ну, даже если и так... мне иногда требуется время, чтобы привыкнуть к чему-то, – продолжил сококу. – Конечно, ты должен был это заметить.
– К некоторым вещам ты привыкал, не прилагая особых усилий, – заметил с долей иронии Вольфрам, испытывая облегчение от того, что все еще мог поддерживать беседу. – Некоторые даже скажут, что ты приспосабливался излишне быстро.
Юури снова улыбнулся, и в этот раз его улыбка оставалась на лице чуть дольше.
– Возможно ты прав, – согласился он. – В конце концов, именно ты всегда отчитывал меня за то, что у меня совсем нет гордости, приличествующей королю.
Это привело Вольфрама в замешательство.
– Ну, бьюсь об заклад, это не так уж и... плохо, – несколько неловко сказал он.
Сококу бросил на него еще один мимолетный взгляд, и Вольфрам подумал, что он уже давным-давно проиграл. Юури уже достаточно долгое время вил из него веревки и практически лишил его собственной воли. Для Юури Вольфрам сделал бы все, что угодно, наплевав на свою гордость и здравый смысл. Правда, у него всегда было больше гордости, чем здравого смысла. Но это было неважно: чем сильнее его привязанность, тем больнее будет его разбитому сердцу.
– Но все же... – Юури сделал неопределенный жест рукой. – Например, я привык спать вместе с тобой, – сказал он, а затем нахмурился. – Хотя с недавних пор ты начал спать в другом месте...
Вольфрам пристально смотрел на него – лицо Юури постепенно теряло яркость в вечерних сумерках – и боролся с собой.
– Мне стало очень трудно, – признался он в итоге, – лежать там и знать... – он оборвал себя. Нет, он не мог сказать этого вслух.
– Вольфрам... – начал было Юури и замолчал.
Если бы Вольфрам мог мыслить логически, он бы подумал, что они выглядят, как два идиота: сидят в противоположных углах комнаты и ведут неловкий разговор. Они так давно знали друг друга, но при этом вели себя словно незнакомцы, которые боятся сказать что-либо в открытую, рискуя тем самым обидеть собеседника. Он тосковал по тем временам, когда они все еще могли свободно разговаривать друг с другом.
– Я... Прости меня, – прошептал Юури. – Я был слишком юн... То есть, я и сейчас не особо взрослый, но… Завтра мне исполнится двадцать и... – он начал запинаться. Юури закрыл лицо ладонями и несколько раз глубоко вздохнул. Вольфрам же отчаянно боролся с искушением сбежать – никогда не останавливаясь и ни о чем не думая, бежать, куда глаза глядят... Но он солдат. Он должен быть сильным – даже если сейчас мазоку чувствовал себя, словно недавно вставший на ноги ребенок.
Наконец, Юури отнял руки от лица и посмотрел Вольфраму прямо в глаза. В комнате было темно, но блондин все еще мог разглядеть детали. Юури передвинулся на край кровати и спустил ноги на пол, на что Вольфрам выпрямился и расправил плечи.
– В этом мире родители воспитывают своих детей по-другому, нежели в вашем, – спокойно сказал Юури, и в его голосе больше не было сомнений. – Мужчины находят себе женщин, а женщины – мужчин. Таков принцип. Матери надеются, что их сыновья однажды женятся на девушке. Хотя... – он нахмурился, и его взгляд устремился в никуда. – Моя мать... – Сококу встряхнул головой, а Вольфрам задался вопросом, хотел ли он сказать что-то вроде: «Моя мать растила меня, как девочку». – Ладно, неважно. В любом случае... Все те годы я думал, что когда-нибудь найду себе подружку, невесту, жену... Это было естественным. Не надо забывать и о физической стороне дела... Когда мы встретились... Я думал именно так.
Мазоку кивнул, сглатывая слюну. Юури всегда возмущался, когда упоминалась их помолвка, говоря, что два парня не могут... Вольфрам помнил все эти ссоры – когда сококу реагировал подобным образом, – потому что каждое слово было словно нож в его сердце. Сам он никогда не мог понять этих предрассудков; в конце концов, как Юури и говорил, в Шин-Макоку пол не играет большой роли...
– Но теперь, Вольфрам, – продолжил Юури, и с каждым словом его голос крепчал, – думаю, я наконец-то понял, что пол не имеет никакого значения. И именно за это я прошу у тебя прощения. За то, что это заняло у меня так много времени.
Вольфрам моргнул.
– Юури... Что ты... пытаешься мне сказать? – прошептал он, чувствуя, будто мир только что перевернулся с ног на голову.
– Ну... Я мечтал о подружке, о какой-нибудь сногсшибательной красотке, – Юури попытался улыбнуться, – но... в итоге у меня не было ни одной. Я не сильно-то и старался, верно? А сейчас я чувствую, что мне на самом деле... и не нужна была девушка. То есть... Парни в Японии начинают интересоваться этим вопросом поздно. Скажу тебе по секрету, что у Шори тоже никогда никого не было. Так что, если у тебя нет девушки в двадцать, это еще не значит, что ты... Ну, сам понимаешь.
– Ты – кто?
– А, забудь, – Юури махнул рукой. – Это неважно, – решил он, а Вольфрам недоумевал, о чем вообще этот разговор. Мазоку чувствовал, что скоро развалится на части от переполнявших его эмоций. – Я много думал об этом... О том, что ты значишь для меня, Вольфрам. И я решил быть честным с собой. Я думал о том, что я чувствую, когда тебя нет рядом, – закончил Юури шепотом.
Мазоку сосредоточился, чтобы расслышать всё, что скажет Юури. Кровь стучала в ушах, заглушая все звуки, но он должен был услышать это. До того, как Вольфрам понял, что делает, он встал, прошел те несколько метров, что их разделяли, и снова сел на пол, прямо напротив Юури. Он не сводил с него глаз.
– Что ты чувствуешь, когда меня нет рядом? – спросил он так тихо, что никто, кроме Юури, не услышал бы его.
Теперь Юури не сводил с него глаз.
– По-разному. Я не беспокоюсь, когда рядом нет Конрата, Гюнтера и Гвендаля. И Греты тоже. Я знаю, что все они в Шин-Макоку, и что я снова их увижу. С этим все в порядке. Но... без тебя... я чувствую себя по-другому. Неспокойно. Одиноко. Я чувствую... что чего-то недостает.
– Тогда... что ты чувствуешь, когда я рядом?
– Мне хорошо, – ответил Юури без промедления и улыбнулся.
Вольфрам сомневался. Слова Юури были приятными, опьяняющими, но ведь это не означало...
– Юури, если ты разыгрываешь меня…
– Я не шучу, – перебил его Юури. – Вольфрам…
Мазоку попытался справиться со внезапным головокружением.
– Тогда... можешь ли ты сказать... Юури... – Неожиданно у него перехватило дыхание. – Юури. Ты ведь знаешь, я всегда...
– Я знаю, что ты чувствовал ко мне. Что ты чувствуешь... ко мне, – Юури опустил взгляд. – Прости, что так долго... не отвечал на твои чувства.
Будто звезда взорвалась перед глазами у Вольфрама. Однако он не мог...
– Юури... Ты уверен, что ты не имел в виду что-то другое... Нет, это просто глупо, – решил он. – О, во имя Шин-О! Мы должны научиться понимать друг друга... – Вдруг он поймал себя на том, что глупо хихикает. – Юури, ты много раз говорил, что мы все дороги тебе. Это...
– Я люблю вас всех, – прервал его Юури. – Но, я надеюсь, ты поверишь мне, когда... Когда я сейчас скажу «Я люблю тебя», это будет иметь иной смысл.
– Ты все же это сказал, – прошептал Вольфрам.
Юури вздохнул, но в этом вздохе было облегчение. И удовлетворение. И радость.
– Да, сказал.
Вольфрам кивнул и проглотил комок в горле. Он понял, что не может в полной мере описать все те чувства, что испытывал сейчас. Мысли. Эмоции. Хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Но он все еще не знал...
– Юури... Ты говоришь, что... что ты повзрослел, тогда... – Что он пытался сказать? – Я не верил, что смог бы когда-либо услышать от тебя эти слова... а сейчас... – Он почувствовал, что слезы подступили к его глазам, какой стыд. – Юури... Ты сказал...
Нет, Вольфрам не мог произнести это вслух. Он прикусил губу. Возможно, ему не стоит спрашивать об этом... но он не может и дальше выносить неопределенность. Какой же он неблагодарный: он должен быть счастлив от того, что Юури признался... сказал... Сказал, что любит его. Но Вольфрам хотел большего. Сейчас он действительно хотел большего.
Он привстал на колени и чуть подрагивающей рукой прикоснулся к щеке Юури. Сококу вздрогнул от прикосновения, но не опустил взгляд. Вольфрам же запустил свои пальцы в волосы Юури и прижался своим лбом к его лбу.
– Юури... – прошептал он. – Это еще не все. Ты ведь понимаешь… Хотя нет, не понимаешь. Я хочу... Мне нужно... Я хочу большего. Я хочу всего тебя. Я хочу обнять тебя и быть с тобой... в тебе... Везде…
– Думаю... У меня получится и это, – прошептал в ответ Юури.
Вольфрам моргнул и отодвинулся, пытаясь разглядеть ответ в его глазах... но у него не было на это времени, потому что в следующее мгновение дрожащие губы Юури накрыли его собственные... в их первом настоящем поцелуе.
– Как тебе? – спросил сококу.
Вольфрам не заметил, когда руки Юури опустились ему на плечи. Он моргал, потрясенный, ошеломленный. Мазоку все еще не мог понять, что только что произошло... У него шла кругом голова. Юури обнял его и притянул к себе, а Вольфрам кусал губы, абсолютно уверенный, что не сможет сдержать свои слезы. Он обнял Юури так крепко, насколько хватало сил, и уткнулся носом ему в плечо.
Юури гладил Вольфрама по волосам, его пальцы все еще дрожали. Несмотря на внешнее спокойствие, он, казалось, был потрясен так же, как и сам Вольфрам. Возможно, он не знал, что произойдет дальше, но, тем не менее, у него было достаточно мужества, чтобы принять это.
– Прости, – прошептал он, – тебе пришлось так долго ждать...
Вольфрам покачал головой. Он бы не променял этот момент ни на что. Долгие годы тоски и ожидания сейчас казались всего лишь дурным сном, который закончился – а реальность оказалась несравнимо более прекрасной.
– Вольфрам... Возможно, мне не стоит признаваться, но... Вообще-то у меня в этих делах нет никакого опыта, – признался Юури, словно открыл какой-то большой секрет.
Мазоку улыбнулся, глотая слезы.
– У меня тоже. – Сейчас он мог быть откровенным. – Но мы как-нибудь разберемся. Может быть... это даже к лучшему. – Юури согласно кивнул. Вольфрам чувствовал, что сококу улыбается. – Если же ничего не получится... Мы всегда можем заглянуть в «Руководство по эротике для взрослых», которое как-то раз издала под псевдонимом Аниссина...
Юури рассмеялся и затем притянул Вольфрама к себе на кровать, вовлекая его в еще один поцелуй.
Они лежали, обнявшись, на кровати, которая оказалась очень удобной и совсем не такой уж узкой. Пиканье прикроватных часов объявило о полуночи.
– С днем рождения, – проговорил Вольфрам, касаясь щеки Юури. – Хотя... кажется, это я получил подарок, – с улыбкой прошептал он.
Юури обнял его крепче:
– Надеюсь, он тебе понравился.
– Не представляешь, насколько... Но я должен отплатить тебе.
Юури улыбнулся.
– У тебя будет целый день, – смущенно сказал он.
Вольфрам приподнял голову и посмотрел ему в глаза. Затем кивнул:
– А потом... И вся жизнь.
– Звучит неплохо, – сонно проговорил Юури. – Думаю... у многих дела обстоят намного хуже.
– Юури?..
– М-м?..
– Обещаю... я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалел, что я не девушка, – искренне заявил Вольфрам.
– Я не жалею об этом, – прошептал Юури в ответ. – Мне она и не нужна.
– Юури…
– Спокойной ночи, Вольфрам. И... спасибо.
Вольфрам проглотил комок в горле. Он хотел еще кое-что добавить, но...
– Спокойной ночи, Юури.
На данный момент – или, может, настолько, насколько это было возможно – он решил поверить в то, что они смогут остаться вместе навсегда.

@темы: Перевод, Фанфики

---

[Laora]

Название: Дружба и глубокая любовь: Шибуя Юури и Конрат Веллер
Оригинал: pyrrhic_victoly, «Friendship and Deep Love: Shibuya Yuuri & Conrart Weller (Kyou Kara Maou)», запрос отправлен
Переводчик:  Laora
Бета:  Диана*
Форма: фэндомная аналитика
Размер: 5118 слов
Рейтинг: PG
Пейринг: Конрад/Юури
Категория: слэш
Предупреждения: спойлеры к аниме
Краткое содержание: манифест шипперов пейринга Конрад/Юури.

I. Сюжет и персонажи

«Kyou Kara Maou» – комедийно-фэнтезийно-приключенческое произведение, состоящее из серии романов жанра «лайт-новел», аниме и манги. Это история об обычном японском старшекласснике, который становится спасителем параллельного мира. Вот только он попадает туда не посредством магического лабиринта или заклинания из чародейской книги. Вместо этого его засасывает в унитаз. Причем в женском туалете.
Шибуя Юури, наш негероический герой, без особой охоты защищает бывшего одноклассника от банды отморозков. В качестве благодарности одноклассник сбегает по-английски, не попрощавшись. Отморозки переключаются на Юури и погружают его в пучину хаоса… по случайности смыв в параллельный мир. Эта ситуация задает тон дальнейшему повествованию.
…Крэк, крэк и еще раз крэк.
После прибытия Юури узнает, что он мао (Король Демонов), правитель Шин-Макоку (Великого Королевства Демонов), и его долг – защитить мазоку (расу демонов), уничтожив всех людей. Двадцать лет назад между людьми и мазоку была нехилая война, и, вот незадача, война опять на горизонте. Но разве сам Юури – не человек?!
Вообще-то… Оказывается, что Юури – мазоку со стороны отца. На протяжении повествования Юури разрывается между двумя противоположностями – Землей и Шин-Макоку, людьми и мазоку. Он делает все, что может, лишь бы остановить войну и объединить две половины собственной жизни.
О, а еще у него есть мужской гарем! Гарем из супер-сногсшибательных демонов, которые никогда не выглядят на свой возраст.

Пять основных персонажей. Справа налево: Гюнтер, Юури и три брата – Конрад, Вольфрам, Гвендаль. Как вы думаете, сколько лет блондинистому пацану? Вообще-то, 82. Кто-нибудь, отправьте его в дом для престарелых!

Шибуя Юури

Представьте фэнтези-фильм, в котором есть команда героев-демоноборцев. Сражаясь со всеми демонами подряд, в итоге они встречают главного босса, Злого Короля Демонов, и убеждают его стать пацифистом. В ККМ этим боссом был бы Юури.
Вначале ему всего пятнадцать лет, и он – самый обычный парень. Ему нравится бейсбол, он любит исторические драмы и справедливость. М-да, Юури просто помешан на справедливости. Поэтому в средней школе он ударил своего тренера по бейсболу – за то, что тот унижал его товарища по команде. Юури так нравится справедливость, что, впадая в праведный гнев, наш герой всякий раз выглядит следующим образом:

А еще Юури в «режиме Мао» направо и налево сыплет пафосными цитатами из исторических драм (Это изображение из игры. Скриншот оттуда получился наиболее выразительным!).

Кстати, избиение тренера вполне могло повлечь за собой появление альтер-эго, одержимого справедливостью! То, что Юури такой милый, может быть прямым указанием на его нереализованную агрессию.
И правда, большую часть времени Юури – чуткий парень, проявляющий внимание к другим. Он может быть очень упрям, и у него определенно сильная воля. Он не боится вмешаться и защитить кого-то, несмотря на то, что обычно из-за этого сам оказывается в опасности и становится причиной настоящего переполоха.
А еще он иногда тормозит, особенно если кто-то пытается его соблазнить. Это проблема, ведь, хотя он не был популярен среди девушек на Земле, в другом мире Юури считается красавцем и вообще завидной партией. По нему сохнут даже мужчины, и неудивительно, учитывая, что здесь в однополом браке нет ничего странного. Это даже большая проблема, ведь поведение Юури по случайности повлекло за собой помолвку с весьма настойчивым и ревнивым женихом, которому нравится забираться в его постель… одетым в розовую ночнушку с оборками. (Кто знал, что отвешенная кому-то пощечина здесь приравнивается к брачному предложению?) Излишне говорить, что Юури в ступоре. Он бы предпочел иметь больше личного пространства, подвиньтесь, будьте так любезны.
Наш сомнительный герой получил все это на одной тарелке, так что его культурный шок вполне объясним. Поначалу Юури мечтает вернуться домой, но Шин-Макоку нравится ему все больше, поэтому в конце концов он решает остаться и постараться улучшить жизнь народа. Благодаря своему упорному идеализму и доверчивой натуре, а также при помощи советников Юури удается стать хорошим королем.

Конрат Веллер

Из «трех братьев, у которых нет ничего общего» (определение Юури) Конрад – средний. Если следовать терминологии второсортных фильмов, он Первый Приспешник Юури, Короля Демонов. Привет, Юури. Это – твой рыцарь в сияющей форме для немецкой пехоты 1914.

Как и положено телохранителю, Конрад прилежно хранит тело Юури. В буквальном смысле. Ловко это он, а, ребята?

Лорд Конрат Веллер, или Конрад, как Юури обычно его называет, возглавляет личную охрану мао. В аниме возраст Конрада неизвестен, но выглядит он лет на 19-20 по человеческим меркам. Спокойный, собранный и уравновешенный, он любит играть в бейсбол, улыбаться и спасать Юури. (Спасение не ограничивается ситуациями, когда речь идет о жизни и смерти. Сюда входит и спасение от скуки, потому что бейсбол > бумажная работа.) Обычно Конрад очень вежлив, но у него есть и темная, неистово-защитническая сторона, которая проявляется, когда Юури в опасности.
Конрад наполовину мазоку, наполовину человек. Он не обладает магией, но возмещает это с лихвой, являясь лучшим мечником Шин-Макоку. В то время как остальные мазоку ослепительно-прекрасны, смешанная наследственность Конрада делает его более невыразительным внешне. Конрад красив для человека, но его глаза и волосы не такого экзотического цвета, как у других мазоку.
Хотя улыбающийся Конрад – прямо-таки парень из рекламы отбеливающей зубной пасты, в прошлом он определенно не улыбался так солнечно. В период подросткового бунтарства характер у него был не сахар. (Говоря о «подростках», мы, конечно, подразумеваем «восьмидесятилетних стариков», ведь речь идет о мазоку). Человеческое наследие – источник большинства проблем Конрада, и оно повлияло на его жизнь не самым лучшим образом. Например, солдаты-полумазоку во время войны были отправлены на передовую без подходящего снаряжения – фактически, их послали на убой. Конрад выжил и прославился как героический Руттенбергский Лев. Но даже его героизм не стал помехой для предубеждений – его младший брат Вольфрам отрицает их родство и в первых сериях частенько называет Конрада «грязным человеком». Такое поведение для мазоку – обычная вещь.
У Конрада есть все, что нужно, как вы думаете? Сильный характер, трагическое прошлое, офигенские навыки владения мечом... Он совершенство или как? Ну, разве что за исключением его шуток – они ужасны. Порой он ведет себя как полный придурок...

II. Развитие отношений

После туалетного несчастья, произошедшего с Юури, он ввязывается в целую кучу проблем – так, встреченные им работавшие в поле крестьяне пытаются забросать его камнями. Первый в параллельном мире, кто, увидев Юури, не пытается убить его или спрессовать ему мозги тем или иным образом, – это Конрад. Первая мысль Юури о нем: «Этот прекрасный принц здесь, чтобы спасти меня?»

О, Юури... Ты даже не знаешь, как ты прав. Конечно, Конрад – принц, ведь его мать – мао!

Они быстро достигают согласия, и Конрад становится неофициальным проводником Юури по Шин-Макоку. Когда Юури приходит в замешательство, он обращается к Конраду за советом. Когда он чувствует себя подавленным, то идет к Конраду, чтобы побросать мячи. Когда сексуальные люди бросаются на него, он просит Конрада спасти его. Стойте. Что?!

«Спаси меня, Конрад!». Разве парни-подростки, провозглашающие о своей гетеросексуальности, обычно зовут на помощь, когда их обнимают знойные красотки? Хмм…

Юури также испытывает дискомфорт, когда другие члены его гарема, а именно Вольфрам и Гюнтер, слишком много к нему прикасаются. Его можно часто увидеть убегающим от этих двоих, но он никогда не убегает от Конрада. В некоторых случаях именно Конрад помогает ему сбежать, и Юури никогда не возражает, когда Конрад посягает на его личное пространство. Вообще-то, Юури поощряет некоторые из их… прикосновений… чего за ним не будет замечено относительно других персонажей – еще очень, очень долгое время.

«Я наконец-то понял смысл объятий другого мужчины». Достаточно красноречиво.


Я уже упоминала, что они часто прикасаются друг к другу?

Очевидно, что с Конрадом Юури чувствует особенный комфорт, совершенно отличный чувств в те моменты, когда он с кем-то другим. Конрад нравится Юури как личность, и Юури всегда остро осознает его присутствие.
Серия 19 – «Конрад по-настоящему сильный. Обычно он вежлив и обходителен, но, если понадобится, может быть по-настоящему надежным».
Серия 21 – «У него восхитительное лицо и фигура. Его характер и способности просто потрясают. Нечасто можно встретить такое совершенство. Но и у совершенства есть слабость».
Под слабостью подразумевается (не)способность Конрада к шуткам.

Конрад → Юури

Конрад всегда защищает и поддерживает Юури. А еще он постоянно ловит и/или несет Юури на руках – на протяжении всего повествования.

Свадебное фото, да и только!

С его первым впечатлением о Юури немного сложнее. Оказывается, что Юури – реинкарнация леди Сюзанны-Джулии фон Винкотт, близкой подруги и наперсницы Конрада, которая умерла во время войны. Конрад отвечал за то, чтобы переправить душу Юури/Джулии на Землю, и в скором времени увидел новорожденного Юури. Именно Конрад дал Юури имя.
Он утверждает, что ждал пятнадцать лет, чтобы встретиться с Юури, и дает тому свой кулон в знак любви в качестве защитного амулета. Кулон становится важной связью между ними, и Юури часто смотрит на него, когда думает о Конраде.

Дарить драгоценности на первом свидании? А Конрад времени даром не теряет!

Конрад не такой открытый, как Юури, поэтому иногда трудно понять, о чем он думает. Под его улыбкой может таиться все, что угодно, но в его словах много скрытого смысла. В первых сериях Юури спрашивает, будет ли Конрад плакать, если он, Юури, умрет. Конрад торопится ввязаться в потасовку, задерживаясь только для того, чтобы сказать: если что-то случится с Юури, они «встретятся в другом месте». Конрад имеет в виду, что он не сможет заплакать – ведь, в таком случае, он уже должен был умереть, защищая Юури.
Двусмысленность, чье имя – Конрад.
Вообще-то, есть канонное подтверждение любви Конрада к Юури – просто не уточнено, какая любовь имеется в виду. Когда Аниссина, местный сумасшедший изобретатель, показывает всем детектор любви, он регистрирует любовь Конрада к Юури.

Любовь Конрада так сильна, что ему достаточно просто посмотреть на Юури, чтобы детектор сработал. Он даже не надевает шлем, который идет в комплекте с машиной, и не пытается осознанно сконцентрироваться на объекте своего преклонения. Ух ты.

Конрад и Юури

На что обычно похоже их взаимодействие? Ну, они играют в бейсбол, или, точнее, используют бейсбол как оправдание тому, чтобы глазеть друг на друга. «Что бы ни случилось, смотри только на мяч», а?

вместе отправляются на утреннюю пробежку,

смотрят на звезды по ночам,

…и… ну да, конечно. Они обмениваются большим количеством долгих многозначительных взглядов.

Грр! А ну, прекратили, вы, двое! Вы совершенно точно любите друг друга! Конрад, завязывай со своим благородством! Юури, заканчивай быть таким невнимательным! (По крайней мере, я бы хотела, чтобы Вольфрам говорил именно это...)

На протяжении всего сериала в отношениях Конрада и Юури чувствуется подводное течение. Вибрация по типу «больше, чем друзья», которая не остается незамеченной остальными персонажами. Аниссина замечает реакцию детектора любви, а Вольфрам, ясное дело, старается встрять между ними, пока дело не зашло слишком далеко. Даже последняя серия третьего сезона подчеркивает ревность Вольфрама, которая возникает, когда Юури флиртует с Конрадом.
Но это далеко не все, что есть в их отношениях. Перед нами разворачивается настоящая драма о смерти, воскрешении и предательстве. В отношениях этих двоих раскрываются самые эмоционально насыщенные моменты сериала. Конрад ввязывается в бой, как всегда, защищая Юури, окруженного приличным количеством врагов. Испуганный Юури видит, как Конраду отрубают руку.

«Я уже говорил тебе… что отдам за тебя свою руку, тело или душу».

Думая, что Конрад погиб, Юури представляет его призрак, который говорит: «Моя душа всегда с тобой, Юури». Юури плачет на импровизированных похоронах Конрада и говорит: «Мы встретимся снова, ведь так? Так, Конрад?».
А потом Юури обнаруживает, что его наиболее близкий друг до сих пор жив… и предал его. Арка Предательства начинается в конце первого сезона и продолжается во втором. Конрад переходит на сторону Великого Шимарона, человеческого государства. Теперь он – враг Шин-Макоку. Юури погружается в депрессию. Их долгие многозначительные взгляды теперь стали душераздирающими долгими многозначительными взглядами.

Серия 35 – «Конрад жив. Я так рад… Но почему он не на моей стороне?»
Серия 37 – Как догадливо предполагает мать Юури: «Юу-тян, ты выглядишь так, будто тебе разбили сердце».
Позже оказывается, что Конрад подчинялся приказам Истинного Короля, божественного духа первого короля Шин-Макоку. Ему нужно было притвориться предателем, чтобы заполучить доверие Великого Шимарона. Когда приходит время доказать свою преданность, убив мао…

Конрад выбирает Юури. Правда раскрывается, и Юури прощает его. Даже когда он думал, что Конрад на другой стороне, Юури верил ему, и, оказывается, в целом он был прав.
Но, несмотря на то, что Юури простил Конрада, у них обоих остались душевные раны после пережитого испытания. Аниме усердно намекает на это, и, хотя все более или менее вернулось на привычные места, некоторые вопросы остались нерешенными.

III. Факты и анализ отношений

С первого взгляда, если судить только по внешности, Конрад и Юури могут показаться стереотипными семе и уке, но я не вижу их так. Ни один из них не отличается неземной красотой или коварством и изысканной изнеженностью. Нет, они оба – потные, грязные игроки в бейсбол. Отсюда – тонны броманса и подтверждений крепкой связи между мужчинами.
Я думаю, это прекрасно, потому что, согласно моим взглядам, именно такая связь может стать отправной точкой для более близких отношений. Хотя Юури вовлекают во множество возможных пейрингов (от гаремной природы сериала никуда не деться), его чувство к Конраду – более зрелая любовь, вне зависимости от того, какую форму любви мы имеем в виду.
Конечно, если говорить о нормальных отношениях, то близкие люди должны искренне любить и уважать друг друга. Что Конрад с Юури и делают. Доверие между ними имеет огромное значение; мне, например, не нравятся ненадежные отношения. Можно сказать, что доверие – фундамент, на котором построены отношения Конрада и Юури.
Просто поражает то, насколько они понимают друг друга! Их любовь кажется такой чистой, и в то же время она пробуждает массу эмоций, как мы видим в Арке Предательства.
Для любви такой глубокой, как эта, романтика стала бы вишенкой на торте.

Друзья и сторонники

Несомненно, Конрад и Юури – хорошие друзья. Они прекрасно работают вместе в качестве «просто друзей», которые много прикасаются друг к другу. Они очень расслаблены в общении друг с другом, часто просто наслаждаются временем, проведенным вместе, разговаривая о бейсболе или Земле. Они понимают друг друга и, как я уже заметила, с самого начала понравились друг другу как личности.
Они часто прибегают к игривому подшучиванию. Конрад неудачно скаламбурит – и Юури промолчит. Юури скажет что-то неуместное – и Конрад поддразнит его. Но, что важнее всего, когда Конрад пытается эмоционально отстраниться, увеличить расстояние между ними, и называет Юури «ваше величество», тот немедленно реагирует в духе: «Зови меня Юури! Ты – тот, кто дал мне имя!» или «Если кто-то и может называть меня по имени, то это ты».
Они оба разрываются между двумя мирами. Юури не может выбрать между своей семьей на Земле и новым домом в Шин-Макоку. В странном новом мире с совершенно иными обычаями, похоже, никто не собирается прощать чужаку совершаемые им ошибки. К счастью, на стороне Юури – Конрад. Конрад был на Земле и из личного опыта знает, насколько различны их культуры. Поэтому он сочувствует положению Юури.
Может, вначале Конрад заботился о Юури как о мао и инкарнации Джулии. Но позже он определенно любит самого Юури. В серии 80, когда Юури сомневается, хочет ли он дальше быть мао, Конрад утверждает, что поддержит его в любом случае.
«Прямо сейчас ты можешь отказаться от долга мао и быть свободным. Если это то, чего ты хочешь».
«Если я хочу…»
«Я поддержу тебя и покажу тебе путь к свободе».
Юури смеется, думая, что это хорошая шутка, но потом видит, что Конрад серьезен. Эта сцена напомнила мне известную цитату: «Что любишь – отпусти; вернется – твое. Нет – никогда твоим не было». Поддержка Конрада не относится только лишь к мао, ведь он любит Юури и хочет, чтобы Юури был счастлив, даже если для этого придется отпустить его.
Юури выбирает остаться.

Король и солдат, защитник и защищаемый

Кто защитник и кого защищают? Скорее всего, они оба играют и ту, и другую роль. Конрад часто исполняет свой долг телохранителя, и Юури полагается на него, позволяя быть своим мечом и щитом. Если судить поверхностно, это может показаться неравноправным – Конрад защищает, Юури изображает дамочку в истерике. Но потом Конрад разбивает эту теорию в пух и прах.

«Я – единственный, кто может защитить его. Я в это верил. Но вдали от него я понял, что это он защищает меня просто тем, что он есть».

Это также может относиться к предубеждениям мазоку против полукровок. Юури приходит в грусть или бешенство из-за расового неравенства и использует свою королевскую власть, чтобы защищать права полумазоку. Идеалы Юури постепенно изменяют точку зрения других, например, Вольфрама. Благодаря влиянию Юури Конрад защищен от подобного рода оскорблений и воссоединяется с младшим братом.
Юури и Конрад много дают и берут друг у друга. Конрад старше и у него больше опыта, поэтому Юури обращается к нему за советом. Конрад не боится вежливо поправлять Юури, когда ему кажется, что тот неправ. Хотя Юури – король, а Конрад – солдат, даже не всеми признаваемый как член высшего общества. Опыт и отвага Конрада уравновешиваются его желанием подчиняться королю. Конрад защищает Юури физически, Юури защищает Конрада эмоционально.
Также присутствует интересная символическая параллель между их ролями как короля и солдата и позициями, которые они занимают в бейсболе. Юури – кетчер, Конрад – питчер, и намеки в сторону – это удивительно правильный способ рассматривать их отношения. В качестве кетчера Юури отвечает за стратегию и лидерство в команде, особенно когда дело доходит до сигналов, подаваемых питчеру. Питчер, несмотря на то, что он «нападает», полностью подчиняется кетчеру. Это самое главное в отношениях питчера и кетчера; это их способ работать в команде.
Распределение сил тут непростое, но они явно не абсолютно неравны. И все это, вместе взятое, создает уравновешенные отношения, в которых каждый дорожит мнением другого.

Несчастные влюбленные?

Разве это возможно? Да, у нас тут замес на трагической любви с перерождением. Конрада и Юури иногда называют «Ромео и Джульеттой» в «Kyou Kara Maou». Не то чтобы персонажи были похожи, но страдания и аспект «запретной любви» вызывают подобное впечатление.

Что и создает великолепную пародию на произведение Шекспира! Присутствует имя Юури/Джулия/Джульетта и псевдобалконная сцена, когда Юури выглядывает из окна, думая о Конраде:

О Конрат, Конрат! Почему же ты Конрат?

Поклонники сериала также знают о символике солнца и луны. Юури отводится роль солнца.

О, там восток! А Юури – это солнце.

Шутки в сторону, когда Юури впервые услышал о Джулии, он тут же пришел к выводу, что она была возлюбленной Конрада. Конрад отрицает это, несмотря на много раз повторявшееся утверждение: она была «особенной» для него. Природа отношений между Конрадом и Джулией никогда не раскрывалась непосредственно, но, скорее всего, он испытывал к ней романтические чувства. К несчастью, она уже была помолвлена с другим.
Хотя Джулию вроде бы устраивал брак по договоренности, она, во всяком случае, любила Конрада как важного друга. Перед смертью она доверила Конраду, а не жениху, свою наибольшую драгоценность – кулон. После Конрад отправился на Землю, чтобы доставить туда душу Джулии, а еще позже отдал (вернул?) кулон Юури.
В настоящем мы видим Конрада и Юури, притом Юури (снова!) помолвлен с другим мужчиной. На этот раз «другой» – брат Конрада, которого он тоже очень любит. Помолвка случайна, но Юури как бы «занят», а Вольфрам – тот еще собственник. Будет ли мужчина, настолько рыцарственный, как Конрад, драться с собственным братом за любовь? Или он отступит? Даже реинкарнация не может помочь несчастному Конраду.

IV. Подтверждающие моменты из других канонных источников

Хотя это эссе преимущественно сфокусировано на аниме, в аниме нет многих сцен, которые сочли слишком «слэшными» для основной аудитории. Эти сцены есть в романах и в манге, которая ближе к романному сценарию.

Известная сцена с танцем

Конрад обнимает Юури

И этот замечательный момент:

Конрад: Ваше величество… Простите, но…
Не могли бы вы раздеться?

Это недоразумение. Так или иначе, KKM всегда оставляет нам простор для воображения.
Другие намеки на пейринг (иногда более чем откровенные) можно увидеть в PC/видеоиграх, CD-драмах и, особенно, в песнях персонажей. Песня персонажа Юури «Все хорошо» – о Конраде, возможно, о его предательстве. Перевод приведен ниже:

Это нормально – плакать; я обниму тебя
Твоя печаль очертит форму сердца
В центре моей груди

Превратить несчастье в возможность и выкрикнуть:
«Все хорошо»
Это точно хорошо; это как отвага и молитва
Дуновение ветра с зеленых лугов

Если ты ищешь истинный смысл своего существования,
Оставайся собой, продолжай избегать притворства и лжи
Да, все хорошо; моя душа дрожит
Я больше не закрою глаза даже в самые трудные мгновения

Мы перебрасываем мяч до самого захода солнца
И обмениваемся настоящими чувствами, не сказав ни слова

Чтобы понять неуклюжие сердца друг друга,
Взрослые бросают мячи слов
До восхода солнца
Прямо сейчас звезды радостно улыбаются

Я пойду куда угодно, чтобы помочь
Понимание начинается с поиска хоть какого-то смысла существования
Да, все хорошо; моя душа плывет
Я чувствую, что ты был рядом даже в далеком прошлом

Я подумал, что верю в себя, который верит в тебя
Даже будь ты злом, я бы пришел, чтобы любить тебя

«Я бы пришел, чтобы любить тебя» можно также перевести как «Я бы пришел, чтобы показать – ты мне нравишься», но японский язык в данном случае предполагает двойной смысл. «Любовь» в романтическом ее понимании – одна из возможных интерпретаций. Вся песня – сплошное подтверждение пейринга Конрад/Юури. Нет никого, кроме Конрада, кому она могла бы быть адресована, потому что никто больше в Шин-Макоку не разделяет пристрастие Юури к бейсболу.
Что касается Конрада, то обе песни персонажа связаны с Юури. Первая, «Вечное кольцо», про чувства Конрада к Юури и Джулии, его веру в Юури и надежду, что он и Юури смогут принести спокойствие в свой мир. Отрывок:

Даже если мы разделены, мы по-прежнему связаны
Дружба и глубокая любовь – это
Вечное кольцо
Как ожерелье, которое хранит

Развеянный ветром, в опустошенном городе
Я нашел того, кого буду защищать
Я узнал, что значит счастье

С ясными глазами, ты снова улыбаешься
Это счастье – твое рождение
Одинаково особенный в каждой жизни

Совершающий чудеса протянутыми пальцами
Очищающий мир своими мечтами
«Будущему» поручено желание «прошлого»
Давай зажжем пламя мира

Разве может быть любовь Конрада к Юури более очевидной?
Вообще-то, да. Другая песня Конрада называется «Люби меня нежно». Он поет ее ребенку-Юури, и, между прочим, в CD-драмах он поет ее и выросшему Юури.

Ко всему прочему, вот официальная карта отношений между персонажами:

Стрелочка от Юури к Конраду означает «shinjiteru», то есть «доверие». От Конрада к Юури – просто сердце. Очень недвусмысленно.

V. Почему их стоит шипперить?

Когда я впервые столкнулась с сериалом «Kyou Kara Maou» три года назад, то буквально влюбилась в его юмор. Я смотрела, не отрываясь, и все время смеялась. Я никогда не читала романтические фанфики, потому что мне нравится Юури и не нравится видеть, как над ним издеваются. А это, к сожалению, происходит во многих фанфиках.
Я оставалась в стороне от фэндома, пока не пересмотрела сериал по второму кругу. Поскольку я уже знала сюжет и персонажей, в этот раз я больше внимания уделяла деталям и подтексту. Обескураживающее количество моментов с пейрингом Конрад/Юури поразило меня в самое сердце! (Серьезно, а можно ли вообще это считать подтекстом? Все так очевидно! Наверное, я была ослеплена бисененистым сиянием Вольфрама, раз не видела этого раньше). А потом у меня случилось прозрение! Да, это нормально для меня – пойти против большей части фэндома и начать шипперить другой пейринг! Пережив трансформацию, я стала неистовой фанаткой КонЮу. Я поздно пришла к этому пейрингу, но теперь он всецело владеет моей душой.
Почему я его шипперю? Я уверена, что уже привела миллион причин, но, проще говоря, я шипперю их, потому что пейринг опирается на Юури. Несмотря на то, что мне нравятся и другие пейринги в ККМ, Конрад/Юури – мой ОТП, ведь Юури, похоже, не против такого развития событий. Если Конрад был слишком благороден, чтобы сражаться за Джулию, будет ли он сражаться за Юури, да еще с собственным братом? Ну… Он, скорее всего, отступит в сторону – до тех пор, пока Юури сам не сделает первый шаг. Это может занять годы или десятилетия, но зато не останется сомнений, что это выбор, который Юури сделал по собственной воле.
Конечно, не всем понравится такой поворот. Как в любом фэндоме, в ККМ идут свои пейринговые войны. Конрад/Юури принимает на себя больше всего ударов, потому что его часто воспринимают как беспощадный пейринг – разрушитель ОТП. Если не вдаваться в подробности, обычно люди не любят его, находя слишком скучным, слишком взрослым, слишком ангстовым или слишком сложным и смущающим. Некоторых пугает то, что Конрад видел Юури, когда тот был совсем маленьким; они воспринимают Конрада как приемного отца или старшего брата Юури и говорят, будто этот пейринг для них похож на инцест. Несмотря на это, я надеюсь, что после того, как вы оцените достоинства именно этого пейринга, не сравнивая его ни с каким другим, то найдете его очень разносторонним и богатым на проявления любви.

Почему стоит шипперить Конрад/Юури?

1) Друзья, потом возлюбленные. Разве есть что-то более милое? Хотя романтика и не включена в канон, есть очень много «подтверждений» чувств Конрада и Юури. Главное – знать, на что смотреть. Их взаимодействие может быть воспринято как платоническая дружба или рассматриваться в романтическом ключе. И, поскольку Конрад и Юури разделяют большую часть экранного времени, этого более чем достаточно, чтобы мы задумались над перспективой их дальнейших отношений.

2) Подпитка ангстом. В этом пейринге легко сыграть на идее безответной любви, причем с обеих сторон. Не просто односторонняя любовь с одной стороны, но с двух сторон!
«Юури не любит меня! Он собирается жениться на Вольфраме!»
«Конрад не любит меня! Он видит только Джулию!»
Они могут оставаться идиотами и думать, что их любовь безответна, хотя это не так. А еще есть трагическое прошлое Конрада, война, предательство… Мощные источники ангста.
Вы предупреждены, мои простодушные товарищи: этот пейринг заставит вас плакать.

3) ...Буквально все. Если вам нравятся комедии, «Kyou Kara Maou» никогда вас не разочарует, а у Конрада есть восхитительно ужасающее чувство юмора. Намеки, связанные с бейсболом? Включены. Благородный рыцарь, спасающий принцессу короля? Включено. Любовь такой силы, что продолжается в следующих инкарнациях? Включено. Драма? Добро пожаловать к шипперам Конрад/Юури. У нас есть отрубленные руки.

У Конрада и Юури наиболее непростые отношения с самой широкой амплитудой эмоций – такую не увидеть между двумя любыми персонажами сериала. Дружба, любовь, доверие, верность, предательство, смерть, воскрешение, комедия, трагедия… Все это и даже больше! Их взаимодействие окрашено в огромное количество разных оттенков; это не линейные одномерные отношения, которые можно просто объяснить. Конрад/Юури – ВСЕ отношения сериала.

VI. Ссылки

Конрад/Юури – невероятно популярный пейринг среди японских фанатов, так что, если вы знаете японский, вам повезло! Хотя этот пейринг и считается вторым по популярности в англоязычном ККМ-фэндоме, по сравнению с размером всего английского фэндома у нас не так-то много работ с пейрингом Конрад/Юури. Которые, кстати, обычно очень хороши. Нам невероятно повезло с талантливыми поклонниками!

Underrated – англоязычное сообщество пейринга Конрад/Юури на LJ
Реклама фанарта и фанфиков с КонЮу на fleetingfancies
Jinan v. Heika – подборка ссылок на японские фансайты (осторожно, не все ссылки рабочие!)
Рабочие ссылки на японские фансайты с пейрингом Конрад/Юури:
saboten.soragoto.net/top.html
niboshizumu.web.fc2.com/main.html
lenghuo.web.fc2.com/
www.geocities.jp/keita_02tpp/top.html
homepage3.nifty.com/arcion-f-guyst/top.htm
homepage3.nifty.com/arcion-f-guyst/top2_maruma....
sos.main.jp/see7/main.html
www5b.biglobe.ne.jp/~karan3m/minimountain.htm
www.geocities.jp/keita_02tpp/top.html
id23.fm-p.jp/88/LoonyFarm/
fluffy-float.raindrop.jp/raindropgallery1.html
komebitu.web.fc2.com/gallery.html
privategarden.main.jp/pgn-g-colorful.html
www7a.biglobe.ne.jp/~a-escape/top4.html
wondersky.sub.jp/all/index.html
www.geocities.jp/ikuyokaka/pic.html
www.geocities.jp/fraggle_room/illust.html
www110.sakura.ne.jp/~nohiro/gensokairou/maou/ma...
www.din.or.jp/~hal-935/shunsaku/top.html
www.geocities.jp/yurikagotei/top.htm
illusion-night.egoism.jp/zero/pict/pict-02.htm
nago2.hacca.jp/top.html
kaltupa.ojaru.jp/mainpage.html#maruma
xgwx.nobody.jp/maru-ma/dai2botan/dai2botan-top....
highne.pupu.jp/illust.html
www5f.biglobe.ne.jp/~earthlyparadise/illust-2.h...
eji.usamimi.info/ma/m/index.html
sergeant.under.jp/toptable.html
tegaki.pipa.jp/VSearchBlogByTagS.jsp?GD=33480
old.pipa.jp/tegaki2/470594/
old.pipa.jp/tegaki2/218326/
saxe-7thh.jp/head.html
lenghuo.web.fc2.com/secretgarden.htm
ww3.enjoy.ne.jp/~t-sisters/ma/ma-top.html
crazyforxxx.oiran.org/img.html
drawin.web.fc2.com/gallerytop-ma.html

@темы: Перевод, Полезные ссылки

---

Единственный цветок.

[Laora]

Название: Единственный цветок
Автор:  Laora
Бета:  Диана*
Размер: миди, 8000 слов
Пейринг/Персонажи: Руфус Бильфельд, Кристель Винкотт, Шин-О/Дайкендзя, Лоуренс Веллер/Кристель Винкотт; односторонние Руфус Бильфельд/Шин-О, Зигберт Вальде/Руфус Бильфельд
Категория: слэш, намеки на гет
Жанр: ангст, экшн, юмор
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: возможны каноничные неточности
Краткое содержание: Руфус и Кристель отправляются на разведку в деревню, о которой ходят страшные слухи

Кристель Винкотт выглядел изможденным.
Наверное, кто другой и не заметил бы – не то время, чтобы обращать внимание на состояние кого-то еще. Тем более если этот «кто-то» не ранен, в отличие от многих других. Вон, Зигберту в последний раз знатно досталось – у мадзюцу Земли определенно есть свои недостатки, которые, как водится, являются продолжениями достоинств… Впрочем, за Зигберта Руфус Бильфельд, о чьей принадлежности к женскому полу, кроме Вальде, в войске знал разве что сам стратег, не переживала. Она знала Зигберта с детства и с уверенностью могла сказать: он и не такое выдержит.
Кристель Винкотт – совсем другое дело.
Волею случая оказавшись той, кто неустанно заглаживал конфликты между своими товарищами, Руфус могла точно сказать: сейчас Кристель на пределе. И, если подумать, то даже могла сказать, почему. Причин, как это обычно бывает, хватало: неподготовленность к тому, чтобы тратить огромное количество мареку в регулярных сражениях, давление со стороны старшего брата и терзания по поводу того, что не соответствует его ожиданиям (совершенно безосновательные – Эрхарду Винкотту было не до младшего брата, все его внимание поглощали разработки неких суперсекретных снадобий)… Все это, вместе взятое, сказывалось на Кристеле не лучшим образом. Ему нужно было отдохнуть, иначе до срыва рукой подать.
С ним нужно было поговорить.
– Не спишь? – спросила Руфус. Она старалась подойти так, чтобы Кристель уж наверняка ее заметил, но тот все равно вздрогнул от неожиданности. Знакомая ситуация – расшатанные нервы; какой уж тут сон. Наверняка парень ворочается все часы, отведенные на отдых, а идти с такой смехотворной проблемой к целителям не решается. Узнай о таком поведении союзника господин стратег – покачал бы сокрушенно головой. Мало ему генерала, который совсем себя не жалеет…
А он и правда не жалеет.
– Руфус Бильфельд, – в голосе младшего Винкотта слышалось нешуточное напряжение.
– Можно просто «Руфус», – специалистка по улаживанию конфликтов и обладательница разрушительной огненной мадзюцу по совместительству беззаботно махнула рукой. – Мы же товарищи.
– Товарищи, – в голосе Кристеля прозвучало неприкрытое сомнение.
– Что, Эрхард так не считает? – легкомысленно поинтересовалась Руфус. Она как никто знала цену легкомысленности: говорить о по-настоящему серьезных вещах можно только несерьезно. Особенно когда речь идет о разговорах один на один.
Кристель не ответил на вопрос.
– У твоего брата непростой характер, – заметила Руфус, присаживаясь рядом с Кристелем на траву. С расстояния она приняла восседавшего под деревом Кристеля за спящего, и в груди что-то знакомо кольнуло: совсем недавно генерал уснул так же. Она еще освещала дорогу, когда Зигберт нес его в походный шатер…
«Ты и правда веришь в то, что он герой? – Руфус будто собственными ушами услышала голос матери. – Он бросает вас в опаснейшие битвы против выдуманного противника. Властелина не существует. Вы деретесь не с марионетками, а с наемниками, обладающими незнакомой мареку, и еще неизвестно, чьим приказам повинуется твой «герой». Война со Злом? Не смеши. Он просто набивает себе карманы. А вы умираете за него. Ты знаешь. Ты видела».
«Замолчи, – отрезала Руфус. – Он никогда нас не обманывал. А вот ты всегда врала мне».
«Я хотела как лучше».
Руфус мысленно вздохнула. Конечно, ее мать хотела как лучше. Выйти замуж за состоятельного человека – более почетная судьба для юной девы, чем, переодевшись в мужскую одежду, сбежать за компанию с другом детства. Притом не для того, чтобы обручиться с ним, – еще чего не хватало! О делах сердечных Руфус и близко не думала. С раннего детства они с Зигбертом точно знали, что станут воинами. «Наслушались сказок от странствующих наемников», – бывало, хмыкала мать Руфус. Она решительно не одобряла ни «мечты», то есть совместную придурь Руфус и Зигберта, ни самого Зигберта. Дескать, нечего приличной девушке из хорошей семьи с этим сиротой водиться.
Мать даже не подозревала, насколько все серьезно. Она не знала ни о тайных совместных тренировках Руфус и Зигберта, ни об их вполне серьезных планах насчет побега.
«Вот только станем сильнее», – мечтательно говорила Руфус, а Зигберт смотрел на танцующих вокруг нее огненных зверей.
Огненный тип мадзюцу нежелателен и даже опасен для девушки. Зачем, спрашивается, огненная магия почтенной матери семейства? Разве что свечки зажигать на расстоянии да фейерверки запускать.
Именно фейерверками Руфус и поразила потенциальных женихов на первых смотринах. Она-то, наоборот, хотела их отпугнуть – кого обрадуют внезапно спикировавшие с неба и пронесшиеся над самыми головами гостей огненные птицы? Птицы, правда, потом снова поднялись в небеса и уже там взорвались, рассыпая целые облака искр, но женихи Руфус успели достаточно испугаться – некоторые даже на землю попадали. Не обошлось и без прочих конфузов. Сбежать Руфус тогда не успела; ох и досталось ей от матери…
На следующий день, впрочем, мать была более чем рада. Оказывается, строптивость Руфус сыграла на смотринах положительную роль.
«Теперь у тебя отбоя нет от брачных предложений, – сияя, говорила мать. – Вот погоди, выберем самое выгодное…».
Руфус молчала. Она давно отчаялась переубедить мать.
Когда для Руфус методом проб и ошибок был выбран «идеальный жених», мастерство девушки в применении мадзюцу уже находилось на достаточно высоком уровне. Затягивать дольше не было никакого смысла. Всецело доверившись Зигберту в плане решения практических вопросов, вроде: «а куда мы двинемся в первую очередь», «в какой отряд наймемся» и «на что будем жить, пока не наймемся», Руфус покинула отчий дом.
Поначалу ей было сложно. Во многом приходилось полагаться на более опытного друга детства. А ведь Руфус отправилась в вольное плавание вовсе не для того, чтобы превращаться в груз на шее Зигберта.
Со временем, однако, ситуация изменилась. В первых совместно проведенных или, скорее, пережитых сражениях Зигберт прикрывал Руфус, неготовую к реальной боевой ситуации; потом она как-то раз прикрыла его, вовремя напустив огненных птиц на врага, подобравшегося к Вальде со спины.
А потом Руфус и Зигберт сражались спиной к спине в знаменитом Льдистом побоище и только благодаря командной работе выжили – вместе с тремя десятками воинов из первоначальных двух сотен.
После этого они стали достаточно известны среди наемников. Всегда работали в паре, славились честностью и тем, что не берут много денег с пострадавших; не боялись выступать против порождений мадзюцу и ходзюцу, которые атаковали простых людей.
Словом, неудивительно, что господин генерал пригласил их в свое войско. Удивительнее было то, что они согласились.
Руфус мысленно поморщилась. Обстоятельства ее знакомства с генералом казались девушке достаточно постыдными. В тот раз они с Зигбертом преследовали призрачную тварь, терроризировавшую местную округу. Руфус была слишком беспечна – вырвалась вперед, не дожидаясь друга детства.
И попала в засаду.
Призрачных тварей оказалось слишком много даже для нее, а Зигберт не успевал. Руфус была на волосок от смерти.
Разорваться этому волоску не позволил подоспевший светловолосый мазоку. Его товарища Руфус увидела далеко не сразу, а, увидев, поначалу содрогнулась. Черные волосы – сококу…
Незнакомцы и Зигберт в рекордно короткие сроки расправились с тварями. А потом светловолосый мазоку протянул Руфус руку, предлагая помощь:
– Что, парень, испугался?..
Конечно, она только хмыкнула, поднимаясь самостоятельно.
Вот только почему помнила о том случае – до сих пор? Почему улыбка генерала, которую тогда увидела Руфус, была важнее доводов разума, говорившего голосом матери? Почему, в конце концов, Зигберт и Руфус ответили на предложение присоединиться к генералу согласием? Он ведь сразу сказал, что они ничего не должны ему за спасение…
Было это в нем – способность притягивать людей. Качество каждого настоящего лидера, которым сама Руфус, к сожалению, не обладала.
Зато она умела налаживать контакты.
– Жизнь обошлась с ним несправедливо, – сказал Кристель.
Руфус не сразу сообразила, что это он об Эрхарде. Слишком увлеклась собственными воспоминаниями.
– Калория? – спросила Руфус.
– Да, – Кристель кивнул. – Если бы не то, что происходит… повсюду, и в Калории тоже… брат никогда не присоединился бы к армии.
– Он не верит генералу, – задумчиво заметила Руфус. – А ты веришь?
Кристель пожал плечами:
– Лоуренс верит. Они с Эрхардом все время спорят по этому поводу.
– А ты не знаешь, чью сторону принять, – догадалась Руфус.
– Я никогда не верил в героев, – отозвался Кристель. – Но генерал не похож на героя. Иногда кажется, что, если бы не стратег, генерал вообще ничего не делал бы. Порой создается впечатление, будто ему война – как игра. И в то же время он делает то, чего не смог бы никто другой. Легендарные крепости… – Кристель замолчал. Наверное, понял, что слишком разоткровенничался.
– Ты о твердыне Клайт-Нашар? – подсказала Руфус. – Крепость, которая на протяжении пятисот лет оставалась неприступной?
«И которую мы взяли чуть меньше месяца назад».
– Брат никогда не смирится с тем, как действует генерал, – откликнулся Кристель. – Даже если генерал победит… Особенно, если он победит.
– Потому что твой брат проиграл, – подсказала Руфус. – Еще в Калории. А генерал умеет побеждать. Такое не прощают.
– Мой брат не проиграл, – возразил Кристель. Попытка прожечь Руфус взглядом, которую он предпринял, провалилась с треском. Возможно, обладай он огненной мадзюцу… – Он – лучший.
– Тебе пора прекращать его слушать, – сказала Руфус. – Пора выйти из его тени и решать самому.
Вместо того чтобы разозлиться, Кристель глубоко вздохнул:
– Лоуренс говорит то же самое. Но я не могу. У меня долг… перед братом. Перед нашим народом. Я слишком молод, чтобы решать самостоятельно…
– Ну так выбери кого-то одного, кто мог бы решать за тебя, – отрезала Руфус. – Взвали на его плечи ответственность и на этом успокойся. А то больно смотреть, как ты мечешься между братом и генералом. Аж не спишь по ночам. Так и окочуриться недолго, а уж этому никто из них не обрадуется. Правда, на поле боя толку от тебя меньше, чем от необученных ополченцев, но ты же из знатного рода. А знатный слабак гораздо ценнее безродного таланта. Политика и все такое прочее.
– Не… не называй меня слабаком! – Кристель вскочил, хватаясь за меч. – Если ты сомневаешься в моей силе…
Руфус удовлетворенно улыбнулась.
«Я разнесу его в пух и прах. И потом он, наконец, возьмет себя в руки.
Этот парень сильнее, чем сам думает. Я вижу».
– Кристель.
Негромкий голос слева стал для Руфус полной неожиданностью. Она почувствовала чужое присутствие только сейчас; неслыханное дело.
– Ты потратил слишком много мареку, – Лоуренс Веллер выступил из тени. Не успела Руфус досадливо хмыкнуть – все планы насмарку, поединки в войске строго запрещены, за исключением учебных боев, а друг Эрхарда Винкотта не преминет заступиться за его младшего брата, тем самым сделав только хуже, – как Лоуренс добавил: – Не забывай об этом во время поединка.
– Да, – Кристель кивнул. В его синих глазах появилось что-то, заставившее Руфус усомниться в собственной, казалось бы, очевидной победе; а потом ей стало не до сомнений.
Она успела только подняться с травы и обнажить меч. В следующую секунду Кристель атаковал, и, следует признать, он был вовсе не плох; к тому же, несмотря на внешнюю хрупкость, он оказался значительно сильнее ее. Руфус редко прибегала в бою к грубой силе. Она брала ловкостью и мадзюцу, в случае чего отступая за спину Зигберта.
Она выживала, а не отправлялась пофехтовать на заднем дворе для собственного удовольствия. Она смеялась, заслышав слово «боевое искусство». Для нее это не было ни искусством, ни искусственным – самым что ни на есть настоящим, делом жизни и смерти. Она выживала не благодаря многочасовым тренировкам, во время которых боевые наставники вбивали в ее память семнадцать базовых защит и неизвестно сколько способов нападения; она и названия-то этих защит-атак не знала и ничуть не страдала по этому поводу. Где удача, где поддержка Зигберта, а потом и других товарищей, где неожиданные ходы, где хитрость, а где и, чего греха таить, своевременное отступление – что угодно спасало Руфус, только не грубая сила и не отточенная боевая техника.
Она была наемницей, а не аристократом, которого с пяти лет обучали владению мечом; не теоретиком, но практиком.
Поэтому, несмотря на то, что Кристель в разы превосходил ее в технике, он был обречен на поражение.
Если бы еще не этот свет, появившийся в его глазах после слов Веллера…
«Что ты защищаешь, Кристель? Ты можешь сколько угодно говорить о том, чего хочет твой брат, но я теперь вижу – ты не просто подчиняешься ему. У тебя есть свои причины сражаться.
Покажи, на что ты способен».
Она едва успела увернуться от молниеносного выпада; меч Кристеля зацепил ее волосы, разрезав стягивавшую их крепкую нить. Руфус стиснула зубы. Она бы давно остригла волосы, если бы не поверье, бытовавшее в ее родных местах. Кристель только что, сам того не ведая, нанес ей как женщине страшное оскорбление, расплатой за которое могла быть только смерть.
Но он понятия не имел, что она – девушка. И Лоуренс, единственный свидетель их схватки, – тоже.
Так или иначе, Руфус достаточно разозлилась для того, чтобы закончить это представление одним махом.
«Не знаю, что защищаешь ты, Кристель. Но я верю в генерала. Я знаю: он не врет нам. Я буду сражаться на его стороне до самой победы.
Я помню, как он протянул мне руку помощи; для него это ничего не значило, но я – помню. И мне все равно, кем меня считает генерал; главное, кем его считаю я.
Я буду сражаться и выживу. А потом, возможно, буду сражаться снова, ведь жизнь – это сражение».
В лицо Кристелю полетел песок, который Руфус подцепила носком – знакомый трюк. Она проворачивала его не раз и не два, и не всегда удачно.
Но в случае с Кристелем все удалось. К такому ходу он был не готов; ему бы на каких-нибудь дуэлях для благородных драться. Там, где у драки могут быть правила.
Неудивительно, что до сих пор в бою Лоуренсу Веллеру все время приходилось его прикрывать. Эрхарду, ясное дело, не до того было. Пусть младший брат выпутывается сам.
«Выпутывайся сам», – подумала Руфус.
Она ударила сильно и зло; волосы рассыпались у нее по плечам, в сердце поднималась темная волна.
Кристель вскрикнул от боли. Выронив меч, он прижимал левую руку к предплечью пострадавшей правой, и сквозь его пальцы проступала кровь.
Кажется, это было его первое ранение.
А Руфус вдруг поняла, что не может остановиться.
С ней уже такое случалось. Во время Льдистого побоища было не до того, чтобы думать о сохранности чужой жизни, свою бы сохранить. Мир – жестокое место, и все равно, что ранена сама, что на теле будет шрамов не меньше, чем у Зигберта; раны кровоточат, но они не так серьезны, чтобы остановиться. Пока – не так.
Вражеский удар, направленный не в нее – в товарища; от ярости вскипает кровь. Она будет убивать их… убивать… убивать.
До тех пор, пока не почувствует на своем плече руку Зигберта – и, ослепленная боевым неистовством, не нанесет удар, от которого Вальде едва успеет уклониться.
Потом она будет виниться и проклинать себя, а он – успокаивать.
Когда это повторится в одном из следующих боев, Зигберту придется не просто увернуться, но и приложить ее по голове. Слегка, вполсилы.
«Не теряй контроль».
Руфус пытается. Она, правда, пытается. В каждом сражении, и в этом поединке с Кристелем – тоже, но это, темное, злое, сильнее ее.
«Это ли то, что генерал называет Властелином?»
Руфус не знает. Зато она знает другое – можно сражаться вечно. В этой жизни, и в следующей, и в послеследующей – мазоку живут не один раз, и нет преград, генерал может вести бой с Властелином, пока стоит мир, и всякий раз призывать их под свои знамена. Бильфельд, Вальде, Веллер, Винкотт, Шпицберг, Крайст, Грантц – они будут драться за него всегда. В любой из жизней.
Драться, подтверждая, что живы; убивать.
– Довольно. – Руфус не поняла, когда с ее клинком скрестился чужой и как так получилось, что меч вылетел из ее рук. – Ты победил, Руфус.
Кристель вскинул голову; в его взгляде, устремленном на в который раз спасшего его Лоуренса Веллера, было то самое, нечитаемое. То, что позволило ему дотянуться до волос Руфус – пусть это и казалось чистой случайностью.
– На завтра назначена вылазка, – спокойно продолжил человек, не обращая внимания на изменившееся выражение лица Руфус – она поняла, что чуть не натворила, – в ближайшую деревню. Я здесь, чтобы передать вам обоим: вы участвуете в вылазке.
– В ближайшую деревню? – Руфус сначала повторила слова Веллера и только потом осознала их смысл. – В Айл-Мерхан?
Лоуренс кивнул:
– Вроде так. Нам требуется продовольствие, если жители деревни могут предоставить нам помощь…
– Это проклятая деревня, – перебила его Руфус. – Нам нельзя туда заходить.
– Проклятая? – Лоуренс смотрел на нее с заметным недоумением. Кристель молча перевязывал пострадавшую руку. Получалось у него неважно. Этот парень и впрямь был лишним на поле боя.
А возможно, и нет. Может, как раз такой был им всем необходим. В первую очередь – самой Руфус, чтобы что-то понять.
– Ты имеешь в виду суеверия? – уточнил Лоуренс.
– В этой стране суеверия не возникают на пустом месте, – Руфус сказала это чуть резче, чем собиралась. – В том… месте, где я жил раньше, суевериям вели строгий учет. История о проклятии, наложенном на Айл-Мерхан, очень редкая, возможно, генерал не знает… и даже стратег. Я должен сообщить им! – подхватив свое оружие, Руфус поспешила к шатру генерала.
Голос Кристеля Винкотта заставил ее притормозить и бросить взгляд через плечо:
– Ты сражался по-настоящему.
Руфус усмехнулась в ответ:
– Только сражаясь по-настоящему, можно выжить. Ты был неплох… если тебя это утешит.
Утонченное лицо Кристеля на миг застыло, выражая очень простое чувство, а именно – досаду.
Секундой позже Руфус уже шла к генералу, почти срываясь на бег, а Лоуренс Веллер помогал Кристелю с перевязкой. Человек, не способный залечить свои раны с помощью мадзюцу, он смыслил в этом уж всяко побольше младшего брата Эрхарда Винкотта.

***

На бегу заплетая волосы и наскоро перехватывая их новой нитью, Руфус даже не заметила, в какой момент на ее пути возникло удивительно знакомое препятствие.
– Куда спешишь? – поинтересовался Зигберт, удерживая подругу детства за руки и таким образом уберегая ее от падения. В противном случае она просто отлетела бы после столкновения с ним в сторону.
– К генералу, – отмахнулась Руфус. – Нужно рассказать ему о деревне Айл-Мерхан. Возможно, услышав о проклятии, он пересмотрит свои планы. Никому из нас не следует заходить в ту деревню.
– Что за проклятие? – нахмурился Зигберт. – Не слышал ни о чем подобном.
– Ты не знаешь, – отозвалась Руфус. – Моя мать…
– Э? – судя по взгляду Зигберта, устремленному на косу Руфус, он ее уже не слушал. – Что это?
– Что именно? – Руфус взглянула на новую нить, перехватывающую ее волосы. – А, это… Пришлось заменить.
– Потеряла? – предположил Зигберт.
– Кристель Винкотт в поединке разрубил. А я его чуть не… разрубила, – призналась Руфус. – Не хмурься так, он ведь не знает. И тебе, кстати, тоже неплохо было бы забыть.
– Не понимаю я тебя, – вздохнул Зигберт.
– Не ново, – хмыкнула Руфус. – Ты сам говоришь, что никогда меня не понимал. А сейчас – прости, я спешу.
– Подожди, – Зигберт выпустил ее руки, но с дороги сходить не спешил. – Лучше бы тебе прийти к генералу потом. Утром.
– Слишком срочная информация, – покачала головой Руфус. – Не может ждать. Тем более что генерал наверняка еще не спит. Ведь так?
– Так, – не стал спорить Зигберт. – Он со стратегом…
– Ну, я им не помешаю, – решила Руфус и, проскользнув мимо друга детства, двинулась дальше.
– Подожди, – окликнул ее Зигберт, – Руфус.
Она не обернулась.

***

Глубоко выдохнув, Руфус отодвинула полог шатра. Перебирая в голове варианты приветствия и собираясь войти, она окинула шатер давно вошедшим в привычку профессионально-беглым взглядом и… застыла на месте.
Генерал и правда был со стратегом. Вообще-то, можно было выразиться даже смелее: генерал был в стратеге. Ибо в настоящее время мазоку, когда-то протянувший Руфус руку помощи, лежал на столе, в окружении частично смятых, частично свалившихся карт, а длинноволосый сококу восседал на нем верхом, нарочито медленно двигаясь вверх-вниз. С места, где стояла Руфус, открывался прекрасный обзор на откровенную сцену. Было видно все: и жадный блеск глаз генерала, и то, как собственнически его рука обхватывает ягодицу стратега, и его член, на который стратег неторопливо опускался, чтобы спустя пару секунд так же неспешно подняться. Растрепавшиеся черные волосы прилипли к повлажневшей от пота бледной спине сококу, белые щеки раскраснелись, а взгляд… его взгляд был соединен со взглядом генерала так же, как сейчас были соединены их тела.
«Только бы не заметили», – взмолилась Руфус, и, похоже, кто-то сверху сегодня был настроен на то, чтобы внимать ее жарким мольбам.
Стратегу и генералу было не до нее; стараясь двигаться как можно тише и незаметнее, Руфус покинула шатер.
Взгляд Зигберта, который, похоже, стоял тут не просто так, а в качестве специальной охраны, вонзился в нее, произведя эффект отравленной стрелы.
– Ты что, предупредить не мог? – тщательно артикулируя, одними губами осведомилась Руфус.
– А ты бы послушала? – в полный голос спросил Зигберт.
В мгновение ока девушка оказалась рядом с ним, зажимая ему рот ладонью (для этого ей пришлось встать на цыпочки).
– Ты чего шумишь? – трагическим шепотом поинтересовалась Руфус. – Хочешь, чтобы они нас засекли?
– Им сейчас не до нас, – пожал плечами Зигберт. – Вообще, я полагал, что ты знаешь. Ты же первая всегда говорила о том, какие у них… особенные отношения.
– Я не думала, что они настолько особенные, – проворчала Руфус. – Это ж надо, прямо на столе. А если карту какую попортят?
Вообще, в том, что генерал спит со стратегом, не было ровным счетом ничего странного. Связью между двумя мужчинами никого не удивишь. Многие мазоку, которых Зигберт и маскирующаяся под парня Руфус встретили во время странствий, думали, что одну из самых известных пар наемников объединяет не только дружба, и это не смущало потенциальных нанимателей. Вот если бы кто-то из них узнал, что Руфус – девушка…
Впрочем, оригиналки, не стесняющиеся открыто заявлять о своей принадлежности к женскому полу, среди воинов тоже встречались. Да вот хотя бы госпожа Шпицберг, одна из союзниц генерала.
– Не знаешь, госпожа Шпицберг еще не спит? – вспомнив об этой великолепной женщине, Руфус заметно повеселела. – На эту неделю у меня любовная песня, посвященная ей, запланирована… надо бы исполнить.
В отличие от мазоку, которые когда-то нанимали Зигберта и Руфус, боевые товарищи достаточно быстро поняли, что Вальде и Бильфельд – не пара. После чего у Руфус появились поклонники. Замучившись объяснять им, что тут все же война, а не дом свиданий, Руфус в конце концов нашла оптимальный выход. Поскольку практически все были свято уверены в ее мужском поле, внезапная страсть «Бильфельда» к госпоже Шпицберг никого не удивила. Сама госпожа также отнеслась к новому поклоннику благосклонно, тем более что «Руфус Бильфельд», в отличие от многих, рук не распускал, обладал приятным голосом и вел себя на удивление прилично. Туманные намеки, которые Руфус несколько раз слышала от блистательной Шпицберг, было достаточно легко проигнорировать, прикинувшись дурачком. Руфус сомневалась, что «дама сердца» когда-либо прямо скажет своему «поклоннику» что-то вроде: «Я хочу тебя здесь и сейчас». А остальное было нестрашно. К тому же, преисполненная энтузиазма госпожа Шпицберг нравилась Руфус как личность. В ее компании никогда не было скучно, у нее была сильная мареку, и при всей своей женственности она неплохо дралась на мечах. Руфус втайне восхищалась госпожой Шпицберг, мечтая быть похожей на нее. Может, когда-нибудь… после победы… Руфус больше не придется скрывать, что она – девушка.
– Она всю ночь спать не будет, – сказал Зигберт. – Утром вернулась. Ты же слышала о взятии Линсбурга? Ее заслуга. Теперь празднует.
– А ты, вместо того, чтобы пропадать на празднике, генерала со стратегом караулишь, – Руфус покачала головой. – Зигберт, тебе бы гаремы охранять.
– Евнухом, что ли? – Зигберт подозрительно нахмурился.
– Что ты, – Руфус торопливо отступила на шаг. – Более мужественного мазоку, чем ты, я еще не встречал… тьфу. Не встречала. Честно-честно. И то, что ты не входишь в число поклонников госпожи Шпицберг, меня удивляет… Ладно, пошла я, – Руфус уже повторяла про себя слова недавно сочиненной любовной песенки. – То есть пошел.
Зигберт проводил ее долгим взглядом.

***

На околицах Айл-Мерхана они не встретили ни единой живой души.
Руфус хмурилась, предчувствуя беду. Всю ночь она провела в шатре госпожи Шпицберг, развлекаясь тем, что пыталась переплюнуть господина Грантца в любовной поэзии. Кто выйдет победителем из импровизированного соревнования, было ясно с самого начала. Чем дольше длился словесный поединок, тем больше багровел «соперник» Руфус. В конце концов господин Грантц едва не бросился на «мелкого выскочку» с оружием, но блистательная госпожа Шпицберг и тут нашла способ уладить все миром. Стоило ей приобнять Грантца за плечи, шепча о его невероятной силе и якобы из-за жары понемногу расшнуровывая корсет, как инцидент был исчерпан. Соперник Руфус (который в сложении поэзии ей с самого начала в подметки не годился) тут же покраснел еще сильнее, извинился и в спешном порядке выбежал из шатра.
– Стеснительный, – со вздохом отметила великолепная Шпицберг. – Что ж, отважный победитель, примете ли вы эту розу от меня в качестве скромного дара?
Против розы Руфус ничего не имела, и теперь цветок был приколот к ее рубашке. Руфус надеялась, что он не завянет хотя бы какое-то время. С даром от госпожи Шпицберг она сама себе казалась в разы женственнее, как ни странно.
При этом, увлекшись стихами, Руфус начисто позабыла рассказать генералу о проклятии. Возможно, этому поспособствовало и немалое количество вина, выпитого у госпожи Шпицберг.
А может, Руфус просто не решалась смотреть в глаза генералу после увиденного вчера.
– Как твоя рука? – вполголоса поинтересовалась она у шедшего рядом Кристеля. – Прости, я вчера перестарался.
– Ты все сделал правильно, – неожиданно отозвался Кристель. – Я теперь… понял. То, что ты пытался сказать.
– Да неужели, – пробормотала Руфус. Она сама не знала, что именно пыталась сказать. Ей просто хотелось, чтобы Кристель перестал заниматься самоедством и самокопанием, влился в их круг. Они только потому и побеждали, только потому и совершали невозможное вместе со своим генералом – потому что были дружны. На этой войне они все отбросили личные амбиции, переживания – не совсем, разумеется, ровно настолько, чтобы на время отказаться от них ради общего дела.
– Это от госпожи Шпицберг? – Кристель кивнул на розу. Руфус кивнула. – Ты любишь ее?
– Она – дама моего сердца, – отозвалась Руфус.
– И она отвечает тебе взаимностью?
Вот же привязался, подумала Руфус. Хуже девчонки-сплетницы. И почему его это так интересует? Лучше бы думал о том, что их в деревне ждет. Все больше пользы было бы.
– Судя по цветку – да, – не дождавшись от Руфус ответа, Кристель ответил себе сам. – Она знает о твоих чувствах и принимает их, а это уже немало.
– Она принимает чувства всех своих поклонников, – пожала плечами Руфус. – Например, господина Грантца… Только это еще ни о чем не говорит.
– Но она хотя бы не отвергает вас. А как признаться в любви, если не знаешь, примут твое признание или отвергнут? – судя по поведению Кристеля, он окончательно уверовал в то, что Руфус – его лучший друг.
«Ну да, – подумала Руфус, – у нас с ним все честь по чести. Подраться подрались (при этом он нечаянно ославил меня как гулящую женщину, разрезав нить на моей косе, хорошо, хоть саму косу не обкорнал), о бабах вот говорим… Еще сразиться вместе против кого-нибудь, а потом напиться в честь победы остается. И вот она – крепкая мужская дружба».
Руфус было любопытно, что бы сказал о такой «дружбе» Зигберт, а еще, почему-то, – Лоуренс Веллер, но ни того, ни другого поблизости не наблюдалось. Руфус и Кристель возглавляли разведывательный отряд, состоящий из простых воинов. Впрочем, разведывательным отряд был скорее условно. Генерал и стратег почему-то не сомневались, что жители Айл-Мерхана не откажут войску в помощи, следовательно, роль отряда сводилась к доставлению продовольствия.
От госпожи Шпицберг Руфус по чистой случайности узнала, что Зигберт возражал против того, чтобы с ней отправляли Кристеля, и вызывался поехать сам, но его мадзюцу была нужна для каких-то исследований Эрхарда Винкотта, будь он неладен, и по приказу генерала Вальде остался.
Надо сказать, без Зигберта Руфус чувствовала себя не совсем уверенно. Она слишком сработалась с ним и теперь опасалась, что в случае сражения может замешкаться, положившись на отсутствующего напарника. Кристель как напарник ею не воспринимался. Он не чувствовал ее – просто не успел бы приноровиться к ней, так же, как она – к нему.
– Безответную любовь никто еще не отменял, – хмыкнула Руфус, отвечая на вопрос Кристеля. – Боишься признаться – так бойся и дальше. Слабак.
– Не называй меня слабаком! – возмутился Кристель – и удивленно посмотрел на Руфус, когда она придержала коня. – Эй, ты что, снова драться хочешь?
– Нет же, – нетерпеливо возразила Руфус. – Тут что-то не так. В деревне.
– В чем дело, командир? – спросил один из воинов.
– Ни в чем, – отозвалась Руфус. – Ждите здесь. Я поеду вперед. Нужно проверить.
– Но, командир, охрана…
– Я сказал – ждите здесь! – Руфус пришпорила коня и услышала восхищенный вздох:
– Ах, командир такой крутой, – и непременный комментарий дежурного шутника:
– Спорим, Айвен влюблен в командира…
Дальше Руфус не слышала, во-первых, потому, что успела отъехать достаточно далеко, во-вторых, ее внимание отвлек Кристель, какого-то Властелина увязавшийся за ней следом.
– Не подчиняешься? – крикнула Руфус. – Я старше тебя по званию.
– Но я же из знатного рода, – возразил Кристель, – значит, имею некоторые привилегии. И потом, не могу ведь я отпустить тебя одного!
– А кто возглавит отряд в мое отсутствие? Об этом ты, дурья башка, подумал? – уже несколько дружелюбнее осведомилась Руфус.
– Так Айвен и возглавит, – ответил Кристель невинным голосом. Руфус заподозрила, что он далеко не так прост, как ей показалось вначале. – Он тобой так восхищается, даже твою манеру командования перенял.
Руфус только фыркнула. Дальше спорить не имело смысла. Тем более, что греха таить, в компании Кристеля Руфус было значительно спокойнее. Все же, согласно преданию, которое она когда-то узнала, на деревню было наложено проклятие.
Отъехав от рощи на окраине Айл-Мерхана, где они оставили свой отряд, Руфус и Кристель наткнулись на неожиданное препятствие – кони наотрез отказывались заходить в деревню. После того, как смирнейший Мурт взбрыкнул и чуть не сбросил свою хозяйку, Руфус приняла решение спешиться. Кристель это решение всецело поддержал.
– Будь начеку, – предупредила Руфус после пары не особо цензурных фраз в адрес заупрямившейся животины.
Кристель, в фразы вслушивающийся с чрезвычайным интересом, не сразу понял, что последние слова Руфус адресовала ему.
В деревне было тихо. Даже слишком. Она как вымерла. Пустые дома бессмысленно пялились затянутыми слюдой окошками; пройдя главную улицу до половины, Руфус обернулась на отставшего Кристеля:
– Ты чего там застрял?
Вместо ответа Кристель отшатнулся, зажимая рот ладонью. Руфус поняла: дело неладно.
– Дай посмотреть, – она невежливо оттолкнула спутника в сторону. Кристель не стал возражать; отвернувшись, он убрал руку от губ, и его стошнило.
Сначала Руфус даже не поняла, в чем дело. Пугающая скульптура, выступающая из стены: рогатый скелет… или скелет в короне? В любом случае, после коцухидзоку – ничего удивительного.
Потом ей стало ясно.
Это была не скульптура. Тело, сейчас вплавленное в стену здания, когда-то жило. Вероятнее всего, оно принадлежало мужчине средних лет; его грудная клетка была вскрыта, ребра вырваны и вбиты в голову наподобие венца.
– Его нужно снять, – хрипло выдохнул Кристель за спиной Руфус – и тут же согнулся в новом приступе рвоты.
– Тело наверняка проклято, – Руфус тоже чувствовала себя не самым лучшим образом, но на то, чтобы давать волю слабости, не было времени. – Странно, в предании говорилось о другом.
– То проклятие? – для мазоку, не успевшего привыкнуть к ужасам войны, Кристель на удивление быстро осваивался. – О котором ты упоминал вчера.
– Ага, – не вдаваясь в подробности, Руфус кивнула. – Давай проверим следующие дома.
– Нам не опасно заходить туда? – уточнил Кристель.
– Опасно было заходить в деревню. Но эту глупость мы уже совершили, – Руфус двинулась к двери дома напротив, толкнула ее. Дверь отворилась с еле слышным скрипом: – Не заперто.
– Я первый, – вызвался Кристель.
– Хорошо, – не стала спорить Руфус, – тогда следующий дом – на мне.
Заходить внутрь им не понадобилось. Еще с порога дома Руфус и Кристель увидели тело, повешенное неподалеку от входа. Перед смертью кто-то выжег несчастному глаза и вырвал нижнюю челюсть вместе с языком и частью трахеи. Живот повешенного был выпотрошен; под телом натекла лужа крови, в которой виднелись завитки внутренностей.
– Гадание, – пробормотала Руфус, за шкирку оттаскивая Кристеля – его, похоже, опять тошнило, – и захлопывая дверь.
– Какое гадание? – Кристелю все же удалось совладать с собой.
– Лучше тебе не знать, – Руфус направлялась к дому, стоявшему рядом. Открыла дверь, заглянула внутрь… отшатнулась, мертвенно побледнев.
– Что там? – спросил Кристель.
Руфус покачала головой:
– Я видел достаточно. Возвращаемся.
Издалека донесся гомон вспугнутых диких птиц. И тут же послышались другие звуки, леденящие душу: крики ужаса.
«Опоздали!» – мысль показалась похожей на разлетевшуюся на куски глыбу льда. Руфус и Кристель, не сговариваясь, бросились назад, в рощу, где остался их отряд.
Они бежали так быстро, что даже не сразу заметили, когда воцарилась тишина… в разы более пугающая, чем недавние крики.
Руфус успела в рощу раньше Кристеля. Она всегда очень быстро бегала, потому Зигберт когда-то отстал от нее, и, если бы не генерал… Тот самый, который вчера придерживал за бедро своего стратега, насаживающегося на его член…
Воспоминание вкупе с недавно увиденным вызвало приступ неконтролируемого отвращения. Руфус скривилась, потом решительно помотала головой: не время было думать об этом. Ее подчиненные, в их числе – простодушный весельчак Айвен, нуждались в ее помощи. Нельзя отвлекаться.
Добежав до рощи, Руфус застыла, пораженная видом того старого клена, под которым она недавно оставила свой отряд. Листва с нижних ветвей дерева была ободрана начисто. Там, где менее получаса назад росли молодые хвойные деревца, теперь виднелись лишь груды щепы. Большие ветви с блестящими влажными щеточками хвои лежали сверху, разбросанные как попало. Сломанные стволы торчали из земли, будто копья, забытые на поле боя.
Под кленом творилось такое, что Руфус даже не сразу смогла осознать. Все, что перед ее отъездом было зеленым – разных оттенков, – теперь окрасилось в красный цвет.
Руфус не поняла, когда успела обнажить меч. Она стояла, обозревая провалы между оставшимися деревьями, выискивая малейшие признаки движения. Сердце билось, как загнанный зверь; одновременно Руфус пыталась разобраться, что же она видит на земле перед собой.
Кристель, наконец, догнал ее. Он тоже держал оружие наготове.
– О… – он попытался что-то сказать, шагнув вперед, но Руфус преградила ему путь мечом.
Она уже поняла – и пожалела о том, что понимает.
Мужская рука, без кисти, но все еще в белом полотняном рукаве, лежала на смятой траве у ног Руфус. Неподалеку стоял тяжелый сапог с металлическими вставками, из которого торчала зазубренная белая кость с оборванными мышцами и сухожилиями. Мотки розовых кишок обвили бревно в стороне. Обрывки волос и кожи были разбросаны по камням и траве.
– Это был не бой, – медленно сказала Руфус. Ноги не держали ее, но оставался Кристель. Она чувствовала за него ответственность. Она не имела права падать; она сделала шаг вперед, очень стараясь дышать глубоко и ровно, и еще один, и еще.
На пятом шаге Руфус поняла, что вернула себе власть над собственным телом.
– Бойня, – констатировала она, обозревая лежащие вокруг тела мазоку и лошадей. Они были не разрублены, а буквально разорваны на части. Никто из воинов даже не успел вынуть оружие из ножен.
Зрелище казалось настолько непостижимым, неправильным, что чувства не повиновались Руфус. Она не чувствовала желания кричать или плакать – ей вдруг стало все равно. Ее душа будто онемела.
– Уйдем, – взмолился Кристель, – уйдем отсюда. Лошади...
Его уже не тошнило, только бессмысленно выворачивало наизнанку.
Кровь стекала каплями с веток, листьев, стеблей травы. Между ветвями и стволами виднелись алые волокна.
– Это же Айвен, – выдохнул Кристель.
Руфус не стала оборачиваться.
– Мы не сможем уйти, – сказала она негромко. – Проклятие уже вступило в действие. Интересно, почему первыми тронули не нас… Будет разумнее вернуться в деревню. Возможно, там безопаснее.
– Ты спятил? – Кристель не желал ее слушать. – Мы должны немедленно отправиться к генералу!
– Мы должны остаться в живых до прибытия следующего отряда, – возразила Руфус. – И предупредить их с расстояния, чтобы они не заходили сюда. Это – программа максимум. А сейчас пойдем в деревню.
Она попыталась взять Кристеля за руку, но он отшатнулся, глядя на нее совершенно безумными глазами:
– Как ты можешь оставаться таким спокойным? Наш отряд… Они все погибли!
Руфус обреченно вздохнула:
– Хорошо. Если так, попытаемся выбраться из деревни. Но не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Все же сжав руку своего спутника – а то еще вырвется и побежит навстречу смерти, – Руфус уверенно повела его к выходу из рощи.
– Не смотри по сторонам, – велела. – Только на меня.
Кристель кивнул.
Роща закончилась быстрее, чем Руфус ожидала. По идее, сейчас они должны были оказаться на равнине.
Но нет – роща вывела их к деревне.
– Понял теперь? – спросила Руфус. – Замкнутое пространство. Мы можем пройти сквозь деревню и попытаться выйти с той стороны, но все равно вернемся назад. Это одно из свойств проклятия.
Кристель глубоко вздохнул.
– Расскажи о проклятии.
– Да пожалуйста. Из того, что я знаю, получается, что жители Айл-Мерхана нехорошо поступили с заезжей лекаркой. Она была из другого племени, вроде как им враждебного, ну и… обидели они ее, словом. А она, истекая кровью, прокляла их. Результаты мы видели в домах. Но на мучительной смерти жителей проклятие не закончилось, – Руфус обнаружила, что собственный рассказ помогает ей собраться с мыслями. – С той поры всем, кто заезжает в Айл-Мерхан, кажется, что их встречают гостеприимные мазоку… А потом, ближе к ночи, гости видят деревню такой, какая она есть. Пустынным местом, в котором из живых – кровожадная тварь, разрывающая своих жертв. Та самая лекарка. Проклятие и ее… изменило. Когда она вступает в игру, вырваться из деревни невозможно. Замкнутое пространство. Правда, тому, кто записал предание об Айл-Мерхане, это как-то удалось. В смысле, вырваться.
– Ну и как? – спросил Кристель.
– Если бы я помнил, – развела руками Руфус. – Одно я знаю – в ту рощу нам лучше не возвраща…
Она не успела договорить. Из двери ближайшего дома выбежала простоволосая девушка и, рыдая, бросилась к ним. Заметив розу, приколотую к рубашке Руфус, незнакомка тут же отшатнулась. На ее лице отразился ужас.
«Красная, как кровь», – подумала Руфус. Кажется, она знала, что так напугало незнакомку.
От Кристеля, немедля бросившегося к девушке, неизвестная шарахаться не стала. Наоборот – вцепилась в него не хуже клеща, плача и что-то неразборчиво бормоча.
Спустя некоторое время, когда Руфус и Кристель выбрали в качестве временного убежища пустующий сарай, они выяснили, что девушку зовут Лайна. Она забрела в Айл-Мерхан по чистой случайности, наткнулась на свежие трупы в домах и до смерти перепугалась.
Выслушав историю Лайны, которая по-прежнему жалась к Кристелю – видно, его благородная внешность вызывала у девушки доверие, – Руфус поняла, что не может оставить все, как есть. Они должны были выбраться. Хотя бы Кристель и Лайна.
– Приглашаю вас походить кругами, – предложила Руфус. – То есть еще раз попытаться покинуть деревню.
– Думаешь, это со временем сработает? – предположил Кристель.
– Нет. Но, когда я хожу, мне легче думается. И вспоминается тоже, – сообщила Руфус.
Кристель последовал за ней – вместе с не отлепляющейся от него Лайной.
Идя впереди, Руфус слышала, как они негромко переговариваются. К чести Кристеля, с появлением Лайны он немедленно взял себя в руки и теперь походил на бесстрашного воина более, чем когда-либо.
Они вышли из деревни, чтобы вернуться в нее, уже раз десять, и даже Лайна успела успокоиться, а Руфус так ничего и не вспомнила. Зато что-то в происходящем показалось ей странным. Было такое впечатление, будто она что-то упускает. Что-то…
– Руфус! – раздался знакомый зычный голос.
– Слышите? – подхватилась Бильфельд.
Кристель и Лайна адресовали ей одинаково удивленные взгляды.
– Руфус! – зов повторился.
– Это оттуда! – сориентировалась девушка. – За мной!
– Стой! – Кристель придержал ее за рукав. – Тебе не кажется странным, что мы ничего не слышим? А вдруг это ловушка? Та самая тварь?
– Если бы это была тварь, ее бы слышали все мы, – против такого железного аргумента Кристель спорить не смог. Лайна задрожала от испуга, и ему пришлось отвлечься для того, чтобы ее успокоить.
– Зигберт! – тем временем Руфус решила позвать в ответ. – Мы здесь, Кристель и я! Ты меня слышишь? Не заезжай сюда, я сам тебя найду!
– Зигберт… ты так уверен, что это он? Откуда? – пробормотал Кристель.
– Я его голос из миллиона узнаю… Зигберт!
Получив отклик, Руфус еще с большей уверенностью двинулась вперед. Кристель и Лайна последовали за ней.
Через несколько минут они вышли на равнину. Им все же удалось вырваться из замкнутого круга.
На равнине Руфус и Кристеля ждали Зигберт с Лоуренсом Веллером. Отряда вместе с ними не наблюдалось.
– Самоволка? – прищурилась Руфус.
– Я вспомнил, о каком проклятии ты говорил, – отозвался Зигберт. – Я тоже когда-то слышал эту историю. И рассказал ее Веллеру, пока мы в этом… эксперименте Эрхарда Винкотта участвовали. После этого Лоуренс решил поехать со мной.
– А ты-то чего сюда приперся, – краем глаза Руфус видела, как Кристель несколько неуверенно здоровается со спокойным по обыкновению Веллером, а Лайна виснет на своем спасителе так, что едва к земле его не пригибает. – Мой отряд погиб. Зато мы девушку спасли… вот эту, – ноги подкашивались – видимо, от облегчения. – А вот Айвен… и остальные…
Зигберт спешился, оказался рядом, подставил плечо.
– Тебе нужно отдохнуть.
– Это все я виновата, – совсем тихо добавила Руфус. – Они, все… Если бы не ты… Я это… вспомнила… Только если позовет… тот, кому веришь.
Зигберт подсадил ее на коня. В седле Руфус почувствовала себя гораздо увереннее – даже нашла силы, чтобы выпрямиться.
– Спасибо, что ты… рядом, – сказала, отворачиваясь, чтобы вытереть пот со лба платком.
– Я всегда буду рядом, – услышала она в ответ, – если позволишь.
Когда Руфус обернулась, не зная, верить ли собственным ушам, Зигберт уже отошел к Кристелю.

***

Роза, подаренная госпожой Шпицберг, не завяла на этот день. Не завяла и на следующий; вечером Руфус как раз любовалась ею, когда в ее шатер заявился Кристель.
– Не помешаю? – спросил.
Руфус покачала головой.
– Ты так смотришь на этот цветок, – сказал Кристель. – Ты действительно умеешь любить. Такой мазоку, как ты…
– Какой? – удивилась Руфус.
– Там, в Айл-Мерхане, ты был готов бороться до последнего. Ты не растерялся ни на мгновение. В отличие от меня. И при этом ты не боишься любить.
Руфус промолчала. Кристель говорил о госпоже Шпицберг, но ей вспомнилось другое: протянутая рука, улыбка того, кто готов рискнуть всем, растрепанные светлые волосы…
Растрепанные черные волосы, прилипшие к спине. Ритмичные движения среди разбросанных как попало карт – дело жизни и смерти; кишки, намотанные на бревна – та тварь, которая жила в Айл-Мерхане, не была злом.
Руфус показалось, будто она вот-вот поймет что-то очень важное, но тут ее взгляд вернулся к цветку.
Да, госпожа Шпицберг – настоящая роза, единственный цветок на поле брани. А она, Руфус…
Не мужчина и не женщина. И мужчина, и женщина – не пойми кто. Может, потому отшатнулась от нее Лайна, которая теперь хвостом ходит за Кристелем. Может, она тоже это почувствовала… то, что нарастало в Руфус, с каждым днем становясь все сильнее.
Ярость.
– Ты уже не в первый раз заводишь разговор об этом, – Руфус приколола розу к рубахе, – ты в кого-то влюблен?
Кристель кивнул. Руфус снова вспомнилась Лайна и то, как Кристель краснел, стоя рядом с ней перед Веллером.
– И собираешься молчать об этом?
Кристель промолчал.
– Безответная любовь – это эгоизм, – негромко сказала Руфус. – Особенно в такое время.
Кристель посмотрел на нее с изумлением.
– Немо обожать кого-то – гораздо проще, чем предпринять попытку добиться взаимности, – продолжила девушка. – Любить, не проявляя своих чувств, молча созерцать предмет своего поклонения, боясь испортить существующую ситуацию единственным прорвавшимся словом… Может, это и хорошо для спокойных времен. Но сейчас мы все, как никогда, нуждаемся в надежде. А потому нет смысла скрывать свои чувства. Этим мы сделаем только хуже, и себе, и тому… той, кого любим, – поправилась Руфус.
– Говорить о… чувствах, – слово далось Кристелю с изрядным трудом, – когда каждый день может оказаться последним для нас обоих? Когда даже не знаешь, настоящие ли они, чувства, или обманка, подсунутая войной? И, пусть мы победим, такое… такой союз невозможен, – Кристель склонил голову. – Эрхард…
– Ты лукавишь, – жестко отозвалась Руфус. – Все чувства – обманка. Как лучина – прогорели, и нет. Эта жизнь – обманка. Как увиденный ночью сон, о котором вскоре забудешь. И все же мы живем и любим, охотно позволяя себе обманываться, ведь даже прогоревшая лучина оставляет после себя нечто неизмеримой ценности.
Кристель недоуменно посмотрел на нее.
– Память, – подсказала Руфус.
Какое-то время они молчали. Каждый думал о своем.
Потом Руфус поднялась с легким смешком:
– Что-то я сегодня о такой ерунде болтаю, аж самому слушать противно. Зигберт бы сказал, что верным лекарством от чепухи в голове может послужить кружка доброго пойла. Ну как, слабак, не хочешь со мной выпить?
Кристель покачал головой. Похоже, он уже привык к такому обращению.
– А и ладно, – Руфус беспечно потянулась. – Пойду, Зигберта поищу, уж он-то мне не откажет…
Она уходила, прикусив губу.
«Безответная любовь – эгоизм».
В таком случае, Кристель далеко не единственный эгоист в округе.

***

– Это она подарила? – поинтересовался Зигберт, указывая на розу.
– Да что вы все… – досадливо вздохнула Руфус. В последнее время она пила явно больше, чем следует. – Да, это подарок госпожи Шпицберг.
– Он ведь был на тебе, когда вы находились в проклятой деревне, – вспомнил Зигберт. Руфус кивнула. В голове шумело, и она не понимала, к чему клонит ее друг детства. – Это необычный цветок. Я только сейчас обратил внимание… От него исходит странный аромат.
– Да, он очень приятно пахнет, – согласилась Руфус. – Госпожа Шпицберг знает толк в аромат, в том числе воздействующих на созна… Стоп.
Единственная мысль заставила Руфус немедля протрезветь.
– Она шарахнулась от меня, – медленно сказала девушка, – когда увидела розу. Я подумала, может, это из-за красного цвета… И еще. Почему на нас с Кристелем никто не напал? Даже там, в роще…
Ответом ей послужил первый опавший лепесток.
Роза начинала увядать.
– Идем, – Руфус сорвалась с места, – нужно найти Лайну!
– Ту спасенную девушку? – нахмурился Зигберт. – Зачем?
– Мой отряд убила она, – ответила Руфус. – Думаю, если бы я не услышала твой голос, она выждала бы до ночи и убила бы нас с Кристелем. А так ей пришлось идти с нами. У нас много защитных амулетов, мы владеем мадзюцу, но, если она решит напасть… Нужно всех предупредить!
– Погоди, но как…
– Потом! – Руфус, как обычно, не дожидалась Зигберта. Нужно было найти Кристеля. Если Лайна до сих пор не отстала от него, он находится в наибольшей опасности!

***

Руфус нашла Кристеля на лугу, в компании Лоуренса Веллера. До появления Бильфельд они о чем-то спорили, да так, что едва ли не орали друг на друга. Подобное поведение озадачило Руфус. Особенно насторожили последние услышанные фразы:
– Эта девушка опасна! Если ты не заметил, она ничего не ест и по широкой дуге обходит все защитные амулеты! С ней что-то не так…
– Я не собираюсь тебя слушать! Ты возишься со мной только потому, что это поручил тебе мой брат! Я для тебя ничего не значу!
– Кристель…
– Кхм, – Руфус пришлось громогласно откашляться, чтобы на нее обратили внимание. – Вы Лайну не видели?
– С ней захотела встретиться госпожа Шпицберг, – после паузы ответил Лоуренс. Он говорил так невозмутимо, будто ничего особенного только что тут не происходило. Кристель, наоборот, виновато потупился. Похоже, ему было стыдно. Хотя чего стыдиться? Отстаивает свою любовь к Лайне. Он-то, бедняга, даже не подозревает, кто его возлюбленная на самом деле…
«В том-то и дело. Вот почему она убивала их. Среди погибших в деревне не было ни одной женщины – ни тогда, ни теперь.
Та лекарка, о которой говорится в предании… Она превратилась в тварь, потому что хотела отомстить. То, что – дело жизни и смерти; то, что на грани.
Мужчины, изнасиловавшие ее, переступили эту грань.
Потому и погибли.
Возможно, меня она бы и не тронула. Не только из-за розы. Но Кристеля… Она все еще представляет для него опасность».
– Госпожа Шпицберг?! – сорвав увядающую розу со своей рубахи, Руфус грязно выругалась. Так, что даже Веллер посмотрел на нее с невольным уважением.
– Да что случилось-то? – подал голос Кристель. – Что-то с Лайной?
– Айвена и остальных убила Лайна, – рявкнула Руфус, – эта милая девушка! Боюсь, если госпожа Шпицберг снова использует свои любимые духи… Аааа, проклятье!
Тут, очень вовремя, подоспел Зигберт, так что к шатру госпожи Шпицберг они бежали уже вчетвером.

***

Руфус уже протягивала руку, чтобы отдернуть полог, когда из шатра раздался крик. Кричала не госпожа Шпицберг – господин Грантц. И явно не от ужаса. Да, у него нервы стальной крепости, такого легко не напугаешь…
Через секунду шатер просел, а потом и вовсе отлетел в сторону; обнаружившееся под ним многолапое существо смахивало на Лайну очень отдаленно.
– Как неожиданно! – обнаружившаяся за спиной организованно отступавшего господина Грантца госпожа Шпицберг выглядела скорее восхищенной, чем напуганной.
– Убирайтесь отсюда! – крикнула им Руфус. Перед глазами стояла изуродованная роща, окрашенная в алый; тварь, способная на такое, не была легким противником. – Она моя!
– Что? – выдохнул Грантц. – Что ты несешь, мальчишка? Одному тебе…
– Эта дрянь положила мой отряд! Я имею право на месть, – еще не закончив фразу, Руфус уже призвала стихию огня.
Тварь, которая недавно была Лайной, преобразилась. Из чего-то многолапого и гротескного она превратилась в миниатюрный смерч. Грантц едва успел отпрыгнуть в сторону вместе с вскрикнувшей Шпицберг; Руфус обнажила меч.
Ярость хлынула в ее кровь, пламя побежало по венам – Руфус уже не видела ничего и никого.
Она не помнила, что было дальше. Кажется, Зигберт звал ее, Лоуренс велел Кристелю отступать, а тот ни в какую не соглашался, аргументируя это очень странным образом; она не слышала. Она бросалась вперед и рубила то, неясное, ожившую стихию, она сама была стихией и уже не знала, с кем сражается, кто ее враг; может, она сама?
А потом прозвучал негромкий и, в целом, достаточно спокойный голос:
– Хватит.
И все поблекло.

***

– Я… хотел поблагодарить, – сказал Кристель.
– За что же? – пробормотала Руфус. Целитель, которого Зигберт уговорил молчать насчет ее пола, прописал девушке постельный режим в ближайшие три дня. К счастью, в очередной поход они выступали только через четыре. – За то, что я убил твою возлюбленную?
– Ты о ком? – удивился Кристель.
– Ну как же, – напомнила Руфус, – Лайна.
– Ааа… Ну, я в нее не был влюблен, – ответил Кристель. – Мне ее было жалко… наверное. Но я не о том хотел сказать. Ты помог мне понять… что у меня есть, зачем сражаться.
– И зачем же? – Руфус повернула голову, чтобы лучше видеть новый «защитный» цветок, подаренный госпожой Шпицберг.
«Он помогает видеть то, что есть на самом деле, – сказала женщина, когда приходила навещать Руфус. А потом заговорщицки хихикнула: – Именно благодаря ему я в свое время поняла, что ты – девушка, моя дорогая. Единственный цветок среди этих грубых вояк!».
– Я верю в генерала, потому что в него верит Лоуренс, – ответил Кристель. – И ты.
Руфус тяжко вздохнула. Конечно, она верила в генерала и была очень благодарна, что он вместе со стратегом повторно спас ее от верной смерти, вовремя прихлопнув тварь из Айл-Мерхана… С другой стороны, теперь она была у генерала в двойном долгу. И вот это уже ее никак не радовало.
– В Калории жив такой обычай, – продолжал Кристель, – как кровное братство. Мы обмениваемся серьгами. Если ты не против, Руфус…
«Ну вот, – подумала Руфус, – наконец-то ты назвал меня по имени».
Вслух она сказала:
– Даже если я против, полагаю, такой слабак, как ты, не выживет без подходящего побратима вроде меня. Мои серьги там лежат, – она ткнула рукой куда-то в сторону походной сумки, – возьми.
Кристель кивнул. Какое-то время он шуршал содержимым сумки… потом ошарашенно уставился на Руфус.
– Ну, что еще? – ворчливо осведомилась девушка.
– Это… – Кристель продемонстрировал ей предмет женского белья, оказавшийся в сумке. А Руфус совсем забыла, что положила его туда. Или, может, это Зигберт… Хотя нет. Исключено. – Я все понимаю, Руфус! У каждого свои невинные увлечения, и, если ты предпочитаешь в свободное время носить женское белье…
– Серьги! – непререкаемым тоном напомнила Руфус. Похоже, ей в побратимы достался редкостный идиот.
Забрав ее серьги и оставив свои, смущенный Кристель стрелой вылетел из шатра. Судя по характерному звуку, он тут же на кого-то наткнулся.
– Ой, Лоуренс… А ты что здесь делаешь?
– Тебя жду. Как там Руфус?
– Идет на поправку. Но, знаешь, – голос Кристеля упал до полушепота, – оказывается, он носит женское белье. А такой с виду мужественный – даже Зигберта за пояс заткнет…
– Так уж и заткнет, – усомнился Лоуренс. – Знаешь, а по-моему, с женским нижнем бельем хорошая идея. Хотел бы я увидеть что-нибудь этакое… на тебе.
– Лоуренс, что ты делаешь, – неубедительные возражения Кристеля были немедленно прерваны, судя по звуку – поцелуем. – Лоуренс, ммм… Тут мазоку ходят!
– Да нет тут никого…
«Придурки, – обреченно подумала Руфус, которой сразу стал ясен смысл разговоров о безответной любви, – я все слышу».
Возня за пологом шатра внезапно оборвалась.
– Здравствуйте, генерал, – ровным голосом поздоровался Лоуренс. Руфус невольно представила, как Кристель готов сквозь землю провалиться от смущения, хихикнула… А потом замолкла, потому что в ее шатер вошел сам генерал.
Он улыбался, и первыми его словами было:
– Ну что, испугался?..
И Руфус охватило чувство дежа вю.

@темы: Фанфики

---

[Астария]

Название: Поклонник
Автор: Астария
Бета: Hamaji ( Асмея)
Размер: мини, 1265 слов
Пейринг: Конрад/Юури
Категория: слэш
Жанр: романтика, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: У мао завелся поклонник.

В последнее время в Замке Клятвы-на-крови творилось что-то странное.
В первый раз никто не обратил на это внимания – ну, подумаешь, цветок. Конечно, странно было, что кто-то сумел пробраться в спальню мао и оставить его на постели… Но, может, это служанка принесла. Или кто-то, кого туда пускали в любое время – Грета, Вольфрам, или тот же Гюнтер – в конце концов, это вполне в его духе.
Так что все кончилось тем, что охрану около королевских покоев временно усилили, и на этом успокоились.
Но странности отнюдь не кончились. Они продолжились, и даже стали еще загадочнее. Сначала было еще несколько цветов – один в столовой, как раз на том стуле, который всегда занимал Шибуя, второй в библиотеке, куда Юури иногда заходил взять книги, рекомендованные Гюнтером к прочтению. А цветок еще и оказался вложен как раз в ту книгу, за которой он шел в этот раз!
Подозревать снова начали Гюнтера – именно он рекомендовал Шибуе прочесть эту книгу, считая ее важной для обучения. Кто, как не он, мог вложить туда цветок?.. Но серебряновласый мазоку все отрицал. Вольфрам, в первые пару раз сдержавший свой огненный нрав, теперь вспылил, устроив громкий скандал на тему «ты слабак и изменщик!». А Юури, уже привычно пропустив все мимо ушей, любовался подарком – хоть все и беспокоились, что мао может грозить опасность, подозревали заговор, предательство и все такое, но самому ему, еще мальчишке по сути – что такое восемнадцать лет по сравнению с долгожительством мазоку? – было приятно такое внимание. Пусть он даже и не знал, от кого оно исходит. Так что еще об одном цветке, обнаруженном утром после традиционной пробежки в собственной ванной, Шибуя решил никому не сообщать.
Но вот шоколадное сердечко, выложенное на столе в его кабинете из самых любимых Юури конфет, скрыть уже не удалось. Шум поднялся просто невероятный! А за мао теперь все время следовал кто-то из свиты и несколько стражников. Шибуя пытался возмутиться, запретить, но его никто не слушал. Что ни говори, а когда дело доходит до его безопасности, слушать возражения юноши желающих не находится. В таких ситуациях только Конрад мог, вмешавшись, заставить всех остальных делать так, как считает правильным Юури, но и он на этот раз молчал.
Огорченный происходящим, Шибуя уже думал, что ни цветов, ни конфет от неизвестного поклонника больше не увидит, но ошибся. Видимо, все предпринятые Гвендалем меры безопасности не являлись для него хоть сколько-нибудь серьезной помехой. Так что на следующий же день все желающие могли наблюдать приколотую на стойло Ао, коня Юури, бумажку с нарисованным сердцем. Стоящие около конюшни охранники клялись, что внутрь никто не заходил с вечера и до самого утра, когда Конрад привел мао на тренировку по верховой езде. А сердце уже висело там.
Последними оттуда выходили вечером Доркас, в обязанности которого входил уход за лошадьми, и Конрад, совершающий плановый обход. Оба заявляли, что ничего подозрительного не видели.
Вольфрам, хмуро взирающий на происходящее, уже не скандалил – прекрасно видя, как сильно Шибуя радуется каждому новому сюрпризу, он успел осознать бесполезность нравоучений. Гвендаль и Гюнтер же вообще не обращали внимания на настроение мао – их куда больше волновало то, что кто-то ходит по замку, и, несмотря на всю охрану, умудряется проникать, куда только пожелает.
А самого Юури это нисколько не беспокоило – в самом деле, разве происходило что-то плохое?.. Но доказывать обеспокоенным советникам, что все в порядке, и этот таинственный поклонник ничего страшного не сделает, можно было до бесконечности, но это все равно не подействовало бы. Так что, чем тратить время впустую, лучше было подумать о том, каким окажется следующий сюрприз, чем он и занимался.
Следующий знак внимания заметили все – и это совсем неудивительно, учитывая его размеры! Огромное сердце было начерчено прямо во внутреннем дворе, и посмотреть на него могли все желающие. Гюнтер вздыхал, Гвендаль хмурился, Вольфрам скрипел зубами, но сам Юури был счастлив, а все остальные жители замка с удовольствием делали ставки, пытаясь угадать личность загадочного поклонника мао.
За завтраком Юури с уверенностью заявил, что сердец больше не будет. На все расспросы, с чего он так уверен, и не знает ли он случаем, чьих это рук дело, он уверенно заявил, что сердца рисовать больше негде. И цветы тоже оставлять больше негде, только одно место и осталось. На полные непонимания взгляды своей свиты он только глаза закатил. Ну, в самом деле, неужели не понятно, что сюрпризы оказываются именно в тех местах, где мао точно окажется? Его собственная спальня, его же личная ванная (пусть там иногда и можно наткнуться на Сесилию), его кабинет, стул в трапезной, который всегда занимает Юури, библиотека, наведываться в которую ему иногда необходимо, двор, куда он выходит каждое утро на пробежку, и Ао, его конь. Только тронный зал, где проходят все церемонии, балы и встречи гостей, и остался. Больше Юури никуда и не ходит.
Осмыслив сказанное мао, советники всполошились, и побежали усиливать охрану – как раз вечером ожидалось прибытие гостей, и принимать их где-то, помимо тронного зала было нельзя – традиции не позволяли. А если его величество был прав (а в подобных глупостях он обычно оказывался прав, невзирая на полное отсутствие логики), то следовало немедленно проверить там все на наличие сюрпризов, и согнать туда всех стражников, каких только возможно.
Юури только плечами пожал – что толку в охране? Это ведь последнее место, значит, уже все. Куда интереснее угадывать, что ему преподнесут на сей раз – цветы, или что-то сладкое? А может, что-нибудь еще?..
Церемония приветствия шла, как полагается. Правда, большое количество стражи несколько нервировало приезжих, заставляя озираться по сторонам, и держаться поближе друг к другу, но в целом все проходило по запланированному сценарию. Все нужные слова уже прозвучали, и гости как раз собирались откланяться, когда Конрад, вместе с братьями и Гюнтером стоящий за спиной у мао, неожиданно вышел вперед, и, развернувшись лицом к Юури, опустился на одно колено, протянув вперед какую-то загадочную коробочку.
Последовавшую за этими действиями речь сэра Веллера никто, кроме его величества не понял, так как говорил верный телохранитель мао на японском. Но вот сияющую улыбку Юури, и восторженное согласие, прозвучавшее уже на чистейшем шин-макокском, услышали и увидели все присутствующие. Как и последующее одевание на палец Шибуи золотого колечка, извлеченного из коробочки.
Сопровождавшая все это действо полная тишина продержалась недолго – ровно до тех пор, пока его участники не решили закрепить происходящий, непонятный присутствующим ритуал, своим весьма страстным поцелуем. Этого нервы юного фон Бильфельда не выдержали, и он начал что-то кричать о том, что «он никому не позволит» и «как они вообще смеют». Ещё он попытался подобраться к целующимся поближе, обещая всех поубивать, но старший брат не пустил – Гвендаль, одной рукой удерживающий взбешенного Вольфрама, второй массировал переносицу, как делал обычно в те моменты, когда ему самому хотелось кого-нибудь если не убить, то хотя бы ударить.
Гюнтер же оказался единственным, кто подобных агрессивных намерений не проявлял – возможно оттого, что ему они были несвойственны, а возможно, и по более банальной причине – он уже некоторое время находился в обмороке.
К тому времени, как парочка в центре зала закончила целоваться, фон Крайста уже успели привести в сознание, а Вольфрам слегка успокоился, благодаря убеждениям фон Вальде, что им скоро все объяснят. И им действительно объяснили – абсолютно счастливый Юури радостно объявил, что они с Конрадом теперь помолвлены по обычаям Земли – родного мира мао. И все цветы, конфеты и прочее тоже были от Конрада – это так полагалось делать перед помолвкой.
Сказано все это было хоть и внятно, но очень быстро, и так же быстро свежеиспеченные женихи направились в сторону выхода. Услышав стон обычно сдержанного Гвендаля и вновь упавшего в обморок Гюнтера, наиболее разумные из присутствующих последовали их примеру, аккуратно прокрадываясь к дверям – попасть под файербол рычащего от злости фон Бильфельда не хотелось никому.
Уже позже, читая нотацию мао и его жениху, Гведаль устало попросил их хотя бы свадьбу устроить, как полагается, то есть по обычаям мазоку. Те невозмутимо согласились, но фон Вальде это не слишком-то не утешило – ему хорошо было известно, что у Юури никогда и ничего не проходит спокойно.
Даже свадьба.

@темы: Фанфики

---

[Астария]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Астария]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Астария]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[ККМ новеллы]

Перевод: ККМ новеллы
Редактура: DaryaF

Глава 8.
Кто-то вымыл меня. Кто-то принёс меня в мою комнату, уложил в постель и укрыл одеялом.
И кто-то шепчет во сне.
Бейсбол? Если играешь в бейсбол, будешь кэтчером, а если в футбол – ну… хм… разыгрывающим? В любом случае, тем, кто даёт указания команде. И лучше всего, разумеется, тренером…
Но младшеклассник не может быть тренером.
Да уж, весьма неприятный факт. Ну же, Юури, всё хорошо - ты же кэтчер. Если ты не подашь сигнал, игра не начнётся.
-…Если я не подам сигнал… игра не…
- Ваше Величество, вы проснулись?
Я рассеянно глядел на белый потолок, а супер-красивый обладатель серебристых волос всматривался в моё лицо. Он улыбался, закусив губу, а в его глазах цвета сирени стояли слезами, словно он сейчас разрыдается.
- Я… умер?
- Пожалуйста, даже не говорите о чём-то столь ужасном. Все в нашей стране обеспокоены состоянием Вашего Величества и искренние молились о вашем выздоровлении.
- Вы преувеличиваете.
Гюнтер пожал плечами, всем своим видом показывая, что это не так.
- Это не преувеличение. Вы проспали три дня.
- Три дня!?
- Именно. Но сегодня утром вы нормально спали, и врач сказал, что вы проснётесь, как только оправитесь от усталости. У вас нет никаких физических повреждений.
- Похоже на то. Но я просто умираю с голоду.
Хотя то чудовище из пламени сбило меня с ног, у меня не осталось ни ожогов, ни заметных ушибов. Или я и правда достаточно силён, или кто-то всё же бросил мне полотенце.
- По правде говоря, не только я, но и Гвен с Конрартом были поражены, когда вы воспользовались магией воды. Когда вы заключили договор с элементом воды, воплощённом в форму столь прекрасных, величественных змей?
- Магию воды? Элемент, договор? О чём вы говорите? Ой, точно, а та девушка в порядке?! На которою бросился огненный волк.
- Ах да, к счастью, её жизни ничего не угрожает. Гвендаль успел закрыть её барьером, прежде чем пламя Вольфрама достигло девушки, её только отбросило назад несильной волной.
Гвендаль? Понятно, значит он всё-таки хороший парень.
- Вот как. Это просто замечательно. Я правда очень волновался: что делать, если девушка получила сильные ожоги из-за того что я такой слабак?! Кровь прилила к голове и… э-э? Так чем меня вырубило?
- Вырубило… О нет, Ваше Величество – это вы нанесли все удары.
- Не нужно меня утешать. С самого начала у меня не было ни единого шанса на победу. Наверное, мне было так страшно, что моё сознание заблокировало воспоминания о случившемся.
Я покрутил головой, разминая шею – послышался хруст – и ожидая знакомых слов Конрада: «Я не исключал такой возможности». Но им так и не суждено было прозвучать. Потому что его даже поблизости не было.
- А чем занят Конрад? Работает?
- Да, работает. В деревне, не далеко от границы, вспыхнул конфликт, и чтобы его подавить, он отправился туда вместе с Гвендалем. Хотя Конрарт знал, что состояние Вашего Величества не вызывает опасений, он, наверняка, покинул вас с большой неохотой.
Похоже, в этой стране до сих пор употребляют идиомы вроде «полукровки» и «покинул вас».
От открытой двери послышался чей-то громкий кашель.
Стоявший там Вольфрам был угрюм. Учитывая, как сильно он меня отделал, я не могу подобрать к этому принцу мадзоку других синонимов кроме дьявола или Сатаны. Хочу, чтобы его имя ассоциировалось с преисподней, адом и кровью, или чтобы его вставили в название ужастика.
Гюнтер, понизив голос, сказал мне с необычной для него лёгкой улыбкой: «После случившегося Леди Шери отчитала Вольфрама».
-Ха, так она тоже ругает своих детей?
- Спровоцировать её гнев, этого бы я…
- Хватит ненужных подробностей, Гюнтер!
Послышались громкие шаги, и к кровати подошёл отчитанный третий сын. Он смотрел куда-то мимо меня: неестественно выше и левее.
- А теперь, молодые люди, я оставлю вас одних – произнеся эту глубокомысленную фразу, мой наставник вышел из комнаты. Стой, не оставляй меня с ни-и-им наедине! – вот что я хотел сказать, но промолчал, глядя вниз и ожидая ход моего оппонента.
- Тебя ещё ждёт долгий путь! – внезапно Вольфрам нарушил тишину.
- А-а?
- Когда я уж было подумал, что ты не такой уж и дурак, ты позорно свалился в обморок. Чтобы стать Мао, тебе придётся пройти ещё долгий, очень долгий путь. – Он скрестил на груди руки, задрав подбородок. Какой же он всё-таки заносчивый. – Когда в следующий раз бросишь мне вызов, приложи больше сил. Потому что твои низкопробные змеи не могут противостоять моей огненной магии.
- Змеи? Какие змеи? Погоди, ты разве не пришёл сюда, чтобы извиниться, из-за того что тебя отругала мать. Так что это за надменное отношение? Ни капли не похоже, что ты раскаиваешься!
- Почему это я должен перед тобой извиняться?
- Потому что ты своевольно поменял правила и использовал магию… ну, я даже не знаю…
Я помню, что в конце я проиграл. Но кульминация нашего боя совершенно стёрлась из моей памяти. Я же проиграл, да? Хотя Гюнтер и говорил обратное, чтобы меня утешить.
- Хватит уже, это была ничья, ни-ичья. Ничья - тоже хорошо.
- Ничья? Я ещё мог продолжать сражаться, так что победа за мной! Но тебе нечего стесняться. Победитель был ясен с самого начала. Если бы меня побил кто-то вроде тебя, я не мог бы именоваться отпрыском одного из Десяти благородных домов.
- …
Я только вздохнул - сил на продолжение спора у меня не осталось. Может быть, Вольфрам сегодня в хорошем настроении – он даже похвалил меня – своего врага.
- Но ты с такой лёгкостью выбил у меня из рук меч, это в самом деле было достойно. Впервые кто-то смог нанести мне такой удар. Ты сражался на мечах в том мире, где вырос?
- Удар? А, тот хоумран при занятых базах? Это не какой-то вид боевого искусства, вроде кендо. Просто рукоять меча похожа на биту, так что я замахнулся, как привык.
- Бита? Рукоять? Это названия привычного тебе оружия?
- Не-ет, ничего подобного. Бита – это бейсбольный инвентрарь, похожий на палку. Ещё есть перчатка и мяч. Питчер бросает мяч, а беттер его отбивает. Если у него получается отбить, он становится раннером, и кетчер должен выбить его из игры.
- Как я и думал, испытание не на жизнь, а на смерть.
- Когда я сказал выбить, я ничего такого не имел ввиду. Это очень весело и захватывающе.
- Не понимаю, что может быть весёлого в отбивании мяча палкой.
- А-ах, пока сам не увидишь - не поймешь, какой же бейсбол интересный вид спорта. Но в одиночку мне не показать… А в этой стране в бейсбол играют только я, Конрад и ещё несколько детей…
- Когда ты говоришь со мной, я ничего не хочу слышать о Конрарте.
Стоило только упомянуть среднего сына, как настроение Вольфрама ухудшилось.
- Он отправился в свою любимую деревню людей.
- Э? Гюнтер говорил что-то о споре или ссоре…
В приграничной деревне живут дети. Брендон, Хауэл, Эмма и ещё двое, чьих имён я не слышал.
- Да, ту землю мы предоставили беженцам. Как раз в это время поспевает их ранний ячмень, и они становятся лёгкой мишенью для соседней деревни. В прошлом году у них был хороший урожай, и это только увеличило опасность.
Кровь вдруг закипела в венах. Ни с того, ни с сего поднялось давление, закружилась голова и зашумело в ушах. И хотя я всё ещё сидел на кровати, появилось чувство, что я падаю в бездонную яму.
- Почему тебя это так сильно беспокоит? А, ты же сам на половину человек.
- А что… насчёт масштабов ущерба? Всё не так уж плохо, правда? Жертв ведь нет?
- Я никогда не слышал о конфликтах, в которых никто не пострадал… Что случилось, Юури, тебе нужно в уборную?
- Нет.
Тело шатало от голода и обезвоживания, поэтому потребовалось много усилий, чтобы вылезти из постели и оглядеться в поисках ботинок.
- Я должен поехать. Должен сам убедиться, что они в порядке.
- Что значит поехать? На границу? Ты так сильно хочешь увидеться с Конрартом?
- Я беспокоюсь о детях!
Его голос прозвучал так, словно он потерял весь интерес к разговору:
- А, так ты волнуешься о беженцах?
- Замолчи, тебя это не касается.
- Не касается?! Ты собираешься ехать в таком виде? Сначала оденься, как подобает, и волосы расчеши - они спутались после сна. А ещё, ты знаешь, который час? Хотя бы утра дождись. А до этого поешь и попей, но не переборщи с едой, а то живот заболит.
Всё продолжая и продолжая говорить, Вольфрам окликнул кого-то за дверью. Он приказал девушке, не той, что была в прошлый раз, принести мне еду и одежду.
- Хорошо.
- Что, хорошо?
Светловолосый принц высокомерно ответил: «Ты же хочешь поехать, так? Я поеду вместе с тобой».
Чего это он так любезно предложил мне поехать вместе с ним, когда у нас такие отвратительные отношения? Может быть, он планирует сбросить меня с лошади, чтобы уж наверняка укокошить. Всё и правда будет в порядке, если я поеду с ним, или это ловушка? Пока меня раздирали противоречия, Вольфрам становился всё более и более надменным.
- В любом случае, ты, Ваше Величество Мао Юури, до того бесполезный, что даже не можешь сам ездить верхом. Моего коня дополнительный вес не затруднит, но я не уверен, что у тебя хватит решительности. До сих пор ни разу не случалось, чтобы Мао был таким слабаком как ты!
- Н-не называй меня слабаком!

Вопрос: Спасибо?

1. да		45	(100%)
Всего:		45

---

Голосование за команду!

[fandom Kyou Kara Maou 2013]

На Зимней фандомной битве сейчас идёт заключительное голосование, не за отдельные работы, а за команду в целом. И мы просим вашей поддержки, дорогие читатели!

Тема для голосования здесь!

Пожалуйста, если у вас есть список для голосования, добавьте к нему строчку с нашей командой.
Или, если вы вообще не следили за ФБ, просто пройдите по ссылке и оставьте один-единственный комментарий с одной-единственной строчкой:

WTF Kyou Kara Maou

Пожалуйста, поддержите нашу команду!

@темы: Игры

---

Арт (официальный)

[izja]

@темы: Официальный арт