Автор: Laora
Бета: Диана*
Размер: миди, 5200 слов
Пейринг/Персонажи: Конрад/Юури; Сесилия, Вольфрам, Гвендаль, Гюнтер, Адальберт, Мурата и другие
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Трудно соблазнить мао, если у него есть защитник
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними.
читать дальшеНе сказать, чтобы Юури совсем уж ничего не замечал. Скорее – не обращал внимания. Так часто бывает – некоторые вещи входят в жизнь настолько просто и естественно, что ты даже не замечаешь, будто что-то в ней изменилось. А уж если другие, глобальные, изменения наваливаются всем скопом, не предоставляя возможности даже осмыслить себя как следует…
Да и потом, речь шла о Конраде. А все, что касалось Конрада, было правильно. Думать так было намного проще, чем предъявлять претензии, обычно не встречающие никакого сопротивления. Стоило сделать Конраду замечание, как он тут же начинал извиняться, да до того прочувствованно, что Юури казалось – издевается.
К сожалению, Конрад не издевался. В большинстве случаев, по крайней мере. А еще он не терял самообладания.
В большинстве случаев.
Юури уже и не помнил, с чего все началось. Когда он впервые заметил?..
***
Госпожа Шерри была великолепна, как всегда. Пышные формы, упакованные в платье весьма фривольного вида, осиная талия, буйство золотистых волос, сияние гладкой, как шелк, светлой кожи, блеск влажных ярких губ, сверкание больших лукавых глаз, похожих на драгоценные изумруды.
Ууух, как ярко.
Юури поморгал, пытаясь отойти от временного ослепления и повторяя про себя, что госпожа Шерри – женщина из плоти и крови, а никак не ожившая мечта любого старшеклассника. Или почти любого.
Размышления о том, смогла бы госпожа Шерри играть в бейсбол и каких трудов стоило бы ее научить, немного подсобили. Юури наконец нашел в себе силы отвернуться от Шерри и уткнулся взглядом в тарелку. Кухня Шин-Макоку не переставала его радовать, а мысли о бейсболе приняли закономерное и на редкость приятное направление. Если удастся сбежать от Гюнтера после обеда и если Конрад ничем не будет занят, они могут…
– Ваше величество, – прозвучал медовый голос госпожи Шерри.
Юури оцепенел, как кролик перед удавом.
Кажется, она все-таки успела заметить, как он на нее пялился.
– Вам нравится мое новое платье? – Шерри неуловимым движением поднялась из-за стола. Скользнула к Юури, улыбаясь так мечтательно, будто он был воплощением ее собственных грез.
В этом была ее сила – госпожа Шерри всем так улыбалась, даже собственным сыновьям. Особенно часто под раздачу попадал Конрад, наверное, потому, что к его отцу леди Сесилия питала особенные чувства.
Да-да, и руки на плечи Конраду госпожа Шерри опускала точно так же.
Юури дернулся и попытался сбросить обманчиво слабые ладони бывшей мао. Конраду-то она приходилась матерью, по крайней мере. А вот ему… И как Юури, спрашивается, может оценить ее платье, если она стоит у него за спиной?
– Оно подчеркивает мою красоту, ведь так, ваше величество? – томно шепнула Шерри, наклоняясь к самому уху Юури.
Мао принялся в панике озираться, надеясь, что кто-нибудь из сидящих за столом придет ему на помощь.
Напрасные надежды. Вольфрам пропадал у Гизелы, которой для чего-то понадобилась его помощь (несчастный!), Гюнтер искал в библиотеке некую особо важную книгу для послеобеденных занятий, а на подмогу остальных рассчитывать не приходилось.
У Гвендаля дергалась бровь, и вид он имел чуть более насупленный, чем обычно, но встревать явно не собирался. И, кстати, не факт, что он вообще видел плачевное положение Юури. Скорее уж Гвендаля заботили какие-нибудь особо важные государственные документы, от которых он вынужден был оторваться ради обеда.
Сидевшая рядом с Гвендалем Аниссина невозмутимо пила чай. Иногда Юури задавался вопросом, а пьет ли она вообще хоть что-то, кроме чая. И ест ли что-то, кроме пирожных, а если не ест, то откуда берет свою сумасшедшую энергию.
Так или иначе, выручать Юури Аниссина, похоже, не планировала. Это и к лучшему – от ее помощи Юури первый бы отказался. Уж лучше потерпеть лишний раз приставания госпожи Шерри, чем в благодарность за оказанную Аниссиной помощь загреметь в подопытные кролики.
По другую сторону от Гвендаля сидела Грета. Выражение ее лица – аналогичное выражениям лиц двух служанок, как раз остановившихся у нее за спиной, – убивало в Юури последнюю надежду на спасение.
Грета была в восторге. «В конце концов, девочке нужна мать», – обреченно подумал Юури, поймал себя на этой стереотипной мысли и устрашился.
В следующий миг слева от мао раздалось красноречивое покашливание. Юури осторожно скосил глаза в ту сторону, прилагая всевозможные усилия, чтобы его щека избежала соприкосновения с полуобнаженной грудью Шерри.
– Мама, его величество сейчас подавится, – в голосе Конрада звучала прямо-таки отеческая укоризна, за которой, впрочем, проскальзывали непривычно опасные нотки. – Как его защитник, я вынужден…
– Ах, Конрад тоже хочет, чтобы мама его обняла! – засюсюкала Шерри, моментально забывая про Юури и отстраняясь.
Прежде, чем настоящий мао успел осознать, что это первый раз, когда Конрад спасает его из подобной ситуации (обычно господин Веллер стоял столбом, с будто приклеенной улыбкой наблюдая, как Юури тискают все подряд девушки и не только, а на взывания о помощи не реагировал, успешно притворяясь глухим); что Гвендаль, Грета и Аниссина выглядят удивленными, а в глазах служанок разгорается какой-то нездоровый восторг; что теперь госпожа Шерри примется за Конрада и что ему, Юури, такой расклад дел почему-то неприятен, даже с учетом их материнско-сыновних чувств, – так вот, прежде чем Юури все это понял, он и правда подавился.
Конечно, первым на подмогу подоспел тот же Конрад. И с успехом применил маневр Геймлиха, или как это называлось в Шин-Макоку…
***
Вольфрам выглядел недовольным, как всегда. Порой Юури казалось, что фон Бильфельд нарочно нагоняет на себя хмурый вид, чтобы казаться старше, суровее и загадочнее. Вольфрам искренне восхищался Гвендалем и пытался ему подражать – впрочем, безуспешно.
О том, что Конрадом Вольфрам восхищается едва ли не сильнее, чем своим самым старшим братом, так, что даже самому Конраду это восхищение показывать стыдится, Юури старался не думать. Несправедливо, что у Вольфрама такой замечательный старший брат.
Впрочем, последнее, чего хотел бы Юури – чтобы Конрад был его старшим братом.
Думать об этом, однако, времени не оставалось. Угораздило же отправиться в это морское путешествие вместе с госпожой Шерри! Разумеется, Юури в очередной раз не сумел избежать необычайно цепких объятий экс-королевы. На этот раз госпожа Шерри предлагала оценить ее прическу, почти зарываясь носом в волосы Юури; стоит ли упоминать, что с такого ракурса разглядеть парикмахерские изыски на ее буйной голове не представлялось возможным?
В общем, Вольфрам выглядел недовольным. Какое-то время. Когда госпожа Шерри пробормотала что-то о том, как возмужал его величество, терпение фон Бильфельда лопнуло.
– Мама, оставь Юури в покое! Юури – мой жених!
И все бы ничего, только в подтверждение своих слов Вольфрам ухватил Юури за свободную руку. И потянул на себя со всей дури, так, что мао показалось, будто он слышит хруст собственных костей.
– Его величество еще не высказал окончательного решения по поводу вашей помолвки, – совершенно справедливо возмутилась госпожа Шерри. Юури был почти благодарен ей за эти слова, если бы не… – А значит, у меня тоже есть шанс!
Вольфрам наклонил голову к плечу Юури. У мао появилось на редкость неприятное чувство. Все-таки Вольфрам был парнем и не был Конрадом, поэтому нахождение его лица на таком близком расстоянии воспринималось Юури не самым лучшим образом.
– Юури – мой!
Сие пламенное заявление сопровождалось еще одним рывком, чуть было не отправившим мао к Вольфраму на колени. Впрочем, до этого дело все-таки не дошло – госпожа Шерри держала крепко.
– Нет, мой!
Юури показалось, что он видит молнии, которые метают одинаковые темно-зеленые глаза. Нахмурившись, госпожа Шерри и Вольфрам смотрели друг на друга; сияние светлой кожи, блеск влажных губ, буйство золотых волос и далее по списку. И все это – умноженное на два.
Слишком ярко.
На мгновение Юури почувствовал себя ослепшим, а отрезвило его осознание того, что он оказался в роли каната для перетягивания, и без повреждений наверняка не обойдется, поэтому надо вырываться, пока дело не зашло слишком далеко.
Но, прежде чем он успел что-либо предпринять, дверь в каюту отворилась с отчетливо слышным скрипом.
Юури, госпожа Шерри и Вольфрам, не сговариваясь, уставились на вошедшего Конрада, с лица которого медленно сползала улыбка. Обозрев каюту, предположительно на предмет затаившихся злоумышленников, и не обнаружив таковых, Конрад удалился. Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что со стены над ней упала одна из вольфрамовых картин.
– Что это с ним? – спросил Вольфрам, ни к кому конкретно не обращаясь. В его голосе слышалось искреннее замешательство.
Госпожа Шерри вздохнула не без ностальгии:
– Ах, любовь…
Слушать дальше и уточнять, что они имели в виду, Юури не стал. Освободившись, мао рванул к двери:
– Конрад!
Уже на палубе оказалось, что они почти приплыли, но тут на корабль напали пираты, и Конрад защищал Юури, как обычно, а необъяснимый инцидент с хлопнувшей дверью был благополучно забыт.
***
– Как вам это только не надоело? – без конца зудел Вольфрам, подозрительно смахивая на чересчур разросшегося комара. Искренний и в целом добрый парень, Вольфрам превращался в настоящую занозу, когда принимался занудствовать и задирать нос. Сейчас был как раз такой случай. – Что за дурацкая игра, и это ты собираешься сделать национальным спортом, Юури? Конрад, лучше бы ты научил этого слабака драться на мечах, и так слишком его жалеешь…
Занудствовать Вольфрам мог без конца, да еще наматывая круги вокруг Юури и Конрада, которые занимались любимым делом, то есть бейсболом, и ужасно их отвлекая. После того, как Юури пропустил вторую подачу Конрада исключительно потому, что невовремя повернулся в сторону зудящего Вольфрама, он заподозрил фон Бильфельда в склонности к вампиризму. Только комары, то бишь, тьфу, вампиры, вот так кружат вокруг предполагаемой жертвы, прежде чем впиться ей в горло. На своем маршруте Вольфрам неоднократно наталкивался на праздно шатающихся служанок или Докаскаса, а один раз даже наткнулся на убегающего от Аниссины Гвендаля, заслужил испепеляющий взгляд из-под сдвинутых бровей, но шататься туда-сюда не прекратил. На одном месте Вольфраму решительно не стоялось.
«Интересно, совместима ли огненная мадзюцу с вампиризмом», - уныло подумал Юури. У него уже рука тянулась пощупать собственную шею. Все-таки Вольфрам достаточно часто пробирался ночевать в его кровать, а под таким прикрытием мог кусать бедного мао сколько угодно.
Может, попросить Конрада проверить? Все-таки сам Юури свою шею даже в зеркале целиком не разглядит…
Замечтавшись, Юури едва не пропустил подачу Конрада в третий раз. Вольфрам продолжал что-то недовольно бормотать, смахивая уже не на комара, а на пыхтящий чайник на ножках.
– Юури, ты изменник, – аудитория Вольфраму не требовалась, он сам прекрасно осознавал, что Юури и Конрад его особенно не слушают, и ворчал скорее по привычке. Его гордость мазоку не советовала молча терпеть такого рода унижения. – Вместо того, чтобы проводить свободное время со своим законным женихом…
«Проводить время» вместе в понимании Вольфрама означало усадить Юури в какую-нибудь жуткую позу и начать рисовать с него пугающую абстракцию на редкость вонючими красками. Мучаясь, Юури то и дело выглядывал Конрада в окно и думал, что проводить время наедине с Вольфрамом ему уж точно не хочется. Тот, конечно, хороший друг, но у него какие-то странные представления об отношениях между друзьями. Еще и эта идиотская помолвка.
– А господин Вольфрам точно жених нашего короля? – раздался громогласный шепот из-за угла. Кажется, это была одна из служанок, на которых Вольфрам поочередно натыкался.
– Точно-точно! – отозвалась вторая служанка. Эта даже не пыталась шептать. – Его величество сделал господину Вольфраму предложение, и теперь у них любовь!
– Любовь? – усомнился третий девичий голос. – Но ведь любовь – это объятия, поцелуи… А между королем и господином Вольфрамом ничего такого нет.
– Э, да ты совсем зеленая, – голос второй служанки звучал до того покровительственно, что у Юури покраснели уши. А может, и не от этого вовсе. Объятия, поцелуи… – Откуда ты знаешь, что происходит между господином Вольфрамом и его величеством, когда закрываются двери их спальни?..
У Юури возникло внезапное и очень сильное желание перебраться на ночлег к Конраду – если тот, конечно, вообще когда-нибудь спит, и если у него есть собственная комната. Такой тактический ход избавил бы мао от этих нелепых сплетен о нем и Вольфраме.
– И все же, – упорствовала третья служанка, к которой все слышавший Юури начинал уже испытывать некое подобие симпатии, – пока я сама не увижу, как господин Вольфрам и его величество целуются, я в их любовь не поверю!
Упс. А Юури еще думал, что эта служанка – хорошая девушка. Только бы Вольфрам не услышал…
Юури с неподдельной тревогой обернулся в сторону фон Бильфельда и едва сдержал обреченный стон. Судя по бордовой краске, затопившей щеки Вольфрама, он все слышал. Более того, воспринял как руководство к действию.
– Юури! – по неприятному стечению обстоятельств, в данный момент Вольфрам оказался слишком близко для того, чтобы от него можно было убежать. – Поцелуй меня немед…
Прежде, чем Юури успел хотя бы пригнуться, раз убежать все равно нельзя, или взмолиться небесам о том, чтобы они спасли его от «счастья» отдать свой первый поцелуй Вольфраму, или порадоваться – во всяком случае, целовать собрались его, а не Конрада, или задуматься, а почему, собственно, он должен радоваться, самому-то от этого не легче, – словом, прежде чем Юури что-то сделал, в лоб Вольфраму угодил бейсбольный мяч.
Фон Бильфельд зашатался, прижимая руку к ушибленному месту, а не на шутку обеспокоенный Конрад уже бежал к своему пострадавшему брату, и даже самая циничная личность не смогла бы заподозрить его в нарочном попадании.
***
– Об этом лучше попросить Аниссину, – несмотря на то, что при упоминании госпожи фон Кабельников Гвендаля перекосило, он не собирался сдаваться. – У меня и без такой чуши дел хватает.
– Какие дела, Гвендаль, – пробормотал Юури, – мы же с тобой одни-одинешеньки на этой заброшенной ферме, и делать тут совершенно нечего… Пока не вернется Конрад с подтверждением нового маршрута.
– Моя задача – охранять ваше величество, а не потакать вашим глупостям, – щеки Гвендаля предательски порозовели, но Юури уже знал, что так просто тот не сдастся. Будет упорствовать до последнего. У госпожи Шерри были очень упрямые сыновья, один похлеще другого. Может, потому они и понимали друг друга так хорошо. Да и потом, столько времени вместе прожили… Наверное, если бы Юури и Шори жили в одном доме по меньшей мере восемьдесят лет, тоже притерпелись бы друг к другу. Хотя об этом и подумать-то было страшно.
– Ну хорошо, – Юури попытался изложить свои мысли в логическом порядке, – я обращусь к Аниссине. А если она попросит за свою помощь вознаграждение? Скажем, бескорыстную подмогу одного из моих подданных?
«Угадай, кого я имею в виду».
У Гвендаля задергалось веко.
– Я бы мог обратиться за помощью к Грете, – продолжал рассуждать Юури, – но она, наверное, даже фасона такого не знает. Ты же сам его придумал, так, Гвендаль?
Гвендаль не сказал ни «да», ни «нет» и хмуриться не перестал, но по некоему неуловимому признаку Юури понял: фон Вальде доволен.
Точно так же безошибочно Юури угадывал болезненную гримасу, кроющуюся за обычной улыбкой Конрада. А как же, попробуй не кривись – в такой мороз да без шапки. Будь ты хоть сто раз мазоку (пусть наполовину!) и тренированный воин, опасность обморожения остается таковой. Особенно в холод, беспощадный и внезапный, заставший их посредине пути по пустынной местности, где легче легкого заблудиться.
У Юури было подозрение, что такое возможно, поэтому он-то шапку с собой прихватил. Гвендаля спасали длинные волосы, с успехом заменявшие любой головной убор. А вот Конрад, как обычно, шастал с непокрытой головой. Юури уже не в первый раз ловил своего защитника на подобном нелогичном поведении, представляющем угрозу для здоровья, и теперь намеревался исправить положение. И правда – Конрад вряд ли посмеет выбросить шапку, связанную лично руками его величества. Это самый надежный способ заставить его подчиниться, иначе так и будет увиливать, делая вид, что всецело подчиняется отдаваемым приказам.
– Конрад не станет носить, – Гвендаль показал рукой на шапку самого Юури, оснащенную медвежьими «ушами», точную копию шапки отсутствующего Вольфрама. Фон Бильфельд в их небезопасном, как оказалось, приключении участия не принимал вследствие доверенной ему дипломатической миссии.
– А, так ты ему уже такую дарил? – неподдельно огорчился Юури.
Гвендаль ответил гробовым молчанием. Похоже, и правда дарил… и Конрад ответил отказом. А раз отказал Гвендалю, то и от Юури подобный подарок не примет, это же яснее ясного. Гвендаль понимает Конрада гораздо лучше, но даже от него…
Должно быть, Юури выглядел вконец расстроенным, потому что Гвендаль неожиданно потрепал его по волосам. Ободряющий знак? Юури просветленно воззрился на Гвендаля, размышляя, можно ли воспринимать этот жест как благословение его, Юури, высоких намерений, и залюбовался.
Улыбающийся фон Вальде был чрезвычайно похож на Конрада.
– Ваше величество! – как обычно, господин Веллер был легок на помине. Отворив дверь, он с порога начал что-то говорить о новом маршруте, но, увидев Гвендаля и Юури, почему-то осекся на полуслове.
– Арара, мы чему-то помешали, молодой господин? – выглянувший из-за спины Конрада Йозак Юури не удивил – он уже привык, что Гурриер с завидным постоянством будто из воздуха материализуется, причем чаще всего рядом со своим капитаном. Последний факт во все времена настораживал Юури.
Что его удивило – это то, что в следующий момент Йозак чуть ли не пополам согнулся, упрекая капитана в жестокости, а нанесший молниеносный удар Конрад продолжил свою речь так, будто ничего и не произошло.
***
– Наконец-то я наедине с его величеством! – разорялся Гюнтер. Вид он имел прекрасный и вдохновенный до невозможности. Или, во всяком случае, ему самому так казалось.
Впрочем, не ему одному. Юури прекрасно слышал восторженный писк служанок, по очереди подглядывающих в замочную скважину.
– Ваше величество всегда в походах, – определенно, у Гюнтера был всплеск вдохновения. – Вы странствуете по чужестранным землям, принося в наш мир добро и порядок, а я жду вас, как непорочная дева, берегущая цветок своей невинности для единственного рыцаря…
«Эк загнул», - сокрушенно подумал Юури. Внеплановый час средневековой поэзии с Гюнтером был пострашнее обычных занятий (на большинстве из которых мао и так помирал от скуки). То ли дело – тренировки с Конрадом. Юури и сам не понял, как так вышло, но с недавних пор видеть искреннюю улыбку Конрада для него стало делом жизненной важности. Самое время заподозрить самого себя в вампиризме. А как это еще назвать, если от единственного взгляда Конрада у него, Юури, будто крылья вырастают?..
– От вида вашего величества у меня будто крылья вырастают! – Гюнтер продолжал тянуть ту же волынку, и Юури чуть не сплюнул от досады. Положительно, Гюнтер дурно влиял на своего мао. Даже мысли о Конраде, самое что ни на есть святое, начинали принимать какое-то странное направление. – Хотя, даже не видя вас, ваше величество, я все равно чувствую связь с вами. Между нашими душами протянута невидимая нить…
У Юури появилась коварная мысль высказать что-нибудь подобное Конраду во время очередных упражнений в фехтовании. Возможно, он отвлечется, и тогда Юури хоть раз удастся его достать.
Хотя нет. Юури никогда бы так не поступил. Во-первых, Конрад наверняка привык к подобному сладкоречию, не зря его наставником был все тот же Гюнтер. Во-вторых… да Юури со стыда помер бы раньше, чем сказал Конраду про «невидимую нить».
Потому что это было правдой. А значит, лучше молчать. Не нагнетать атмосферу. Слова только повредят, кроме того, Конрад…
– Ах, любовь! – в этот момент Гюнтер был как никогда похож на госпожу Шерри. Даже сиять начал. По-другому, не так, как она. Волосы – не солнечно-золотистые, а светло-лиловые, будто впитавшие в себя свет неземной луны; глаза, напоминающие о россыпи далеких звезд и скоплении неисследованных галактик; кожа не просто светлая, как у Шерри или Вольфрама, – аристократически-бледная. Картину довершали белые с фиолетовым одеяния, тонкие, развевающиеся и подчеркивающие необыкновенную стройность своего обладателя.
Не человек, подумал Юури, на всякий случай пятясь к двери. Как бы странно это ни было, он периодически забывал о том, что соратники его – мазоку, а сам в этом мире тоже человеком не считается.
О том, что его товарищи и наставники отличаются от людей, Юури вспоминал, только когда они начинали сиять. Пугающая, нечеловеческая привлекательность.
– Пылкие признания, крепкие объятия, пламенные поцелуи! – урок средневековой поэзии продолжался, и, прежде чем Юури сообразил, что влип, Гюнтер сгреб его в охапку – видно, для наглядности.
Восхищенный писк за дверью чуть не оглушил настоящего мао. Служанки все еще были здесь. Эх, Моргифа на них нету…
– Э-э, Гюнтер, – сдавленно прохрипел Юури, пытаясь высвободиться.
Сила у Гюнтера тоже была нечеловеческая – а ведь с виду и не подумаешь. Мельком промелькнула мысль, что Конрад тоже намного сильнее, чем кажется, но сдерживает свою силу и никогда, никогда не причиняет боли. А если и причиняет, то сам страдает намного сильнее.
Словом, объятия Конрада выгодно отличались от «восхищенного захвата» Гюнтера, и если бы у Юури была возможность выбирать…
– Вы так тяжело вздыхаете, ваше величество! – восторженно сообщил Гюнтер. – Неужели и ваше сердце истосковалось вдали от меня, вашего верного слуги?
Писк за дверью перешел в визг, а потом неожиданно оборвался.
Дверь в комнату распахнулась, заставив Юури вздрогнуть.
– Ваше величество, прошу, идемте со мной, – Конраду хватило секунды, чтобы оценить ситуацию и, недолго думая, схватить Юури за руку.
– Что?.. – у Конрада были теплые руки, и мао накрыла волна странных ощущений. Пылкие признания, крепкие объятия, пламенные поцелуи… тьфу, не то. Ох уж этот Гюнтер с его поэзией, привязчивой, как репей!
– Поспешите, – аккуратно стряхнув с Юури Гюнтера, Конрад незамедлительно утащил своего короля прочь из учебной комнаты.
Не сказать, чтобы Юури был против, а служанки за дверью – и подавно. Одна так вообще успела вооружиться пером и что-то бодро строчила на клочке пергамента.
Недовольным остался один Гюнтер; а в замке, оказывается, и правда произошло что-то, требующее немедленного присутствия Юури.
***
– Что он тут делает? – страшным шепотом поинтересовался Вольфрам. Адальберт фон Грантц, словно поняв, что речь идет о нем, повернулся к Юури и поднял руку в приветственном жесте.
Стоявший рядом с мао Вольфрам нервно дернулся.
– Приехал на очередной турнир, – Юури очень постарался улыбнуться Адальберту в ответ. – Хочет подраться с Конрадом, как обычно.
– Пусть лучше со мной сначала подерется! – Вольфрам выпрямился, как натянутая струна, и на какой-то миг стал очень похож на Конрада.
Юури пришлось моргнуть, чтобы наваждение прошло.
– Как бы это сказать, – неловко начал Юури, – в общем, ты ему неинтересен. А вот с Конрадом у Адальберта общее прошлое… И все в этом роде.
«Кстати, не скажу, что это меня радует. Но если Конрад и впрямь так хочет подраться с Адальбертом…»
– Да знаю я! – Вольфрам досадливо отмахнулся.
– Э? Знаешь, да?.. – пробормотал Юури. А и правда, о Конраде и Адальберте Вольфрам знал уж всяко больше него.
– Но сейчас я – твой жених! – зачем-то добавил Вольфрам.
– А это-то тут причем? – Юури пребывал в недоумении.
– Притом, что ты – тоже часть прошлого этого… предателя, – Вольфрам покосился на Юури. – И пришел он сюда из-за тебя.
– Из-за меня? – Юури ткнул в себя пальцем.
Вольфрам кивнул, не вдаваясь в разъяснения. Юури подумал, что логику фон Бильфельда понять еще сложнее, чем логику великолепной Шерри, и решил прекратить бесполезный разговор.
Возобновить беседу ему пришлось чуть позже. Правда, не с Вольфрамом, который отлучился, услышав о каких-то чрезвычайно редких конфетах, продающихся перед турниром, а с Адальбертом.
– Эй, пацан.
При появлении Адальберта личная стража Юури немедленно насторожилась. Мао дал им «отбой» легким движением руки.
– Уже здоровались, – сдержанно кивнул Юури. Они и правда здоровались, и сразу после того Конрад выразил желание встретиться с Адальбертом в схватке, хотя до этого особого желания участвовать в турнире не проявлял. И впрямь – к чему проводить турнир, если победитель известен заранее. – Ты пока не решил вернуться в Шин-Макоку?
– В качестве кого? – хмыкнул Адальберт. – Мне здесь больше нет места. Тут меня никто не ждет, – взгляд Адальберта был настолько прям и проникновенен, что Юури почувствовал себя не лучшим образом. Может, Вольфрам и был прав, при всей его сомнительной логике. – Или я ошибаюсь?
В следующий миг Адальберт протянул руку к лицу Юури – удивительно знакомый жест, вызвавший у мао удивительно знакомую отрицательную реакцию, – и… чуть не лишился пальцев.
– Турнир скоро начнется, Адальберт, – сказал Конрад очень спокойным голосом. – А до этого, будь добр, не приближайся к его величеству.
Юури воззрился на Конрада, как на восьмое чудо света, пытаясь понять, откуда он взялся и когда успел обнажить меч, а главное – почему помешал Адальберту, он-то должен был видеть, что ничего опасного для жизни Юури тот не замышляет.
Конечно, спросить обо всем этом мао не успел – еще до начала турнира началась бесконтрольная потасовка, и Адальберт с Конрадом все-таки подрались, но не друг с другом, а с некими таинственными злоумышленниками, и, уезжая, Адальберт в который раз обещал подумать о возвращении.
***
– Так с кого все началось, Шибуя? – Мурата с аппетитом приканчивал пончик.
Сидя за столиком напротив бывшего Великого Мудреца, Юури ерзал на стуле. Он чувствовал себя на редкость неуютно.
– С госпожи Шерри? Да нет, быть не может. Тогда с господина фон Бильфельда или фон Вальде? Хм, нет, тоже вряд ли. Может, с господина фон Крайста?
Юури поерзал еще немного. Тема разговора ему не нравилась, но сбежать не представлялось возможным. Если Мурате что-то взбрело в голову, остановить его было невозможно.
– Когда ты понял, что ревнуешь господина Веллера? – беспощадно добавил Мурата.
Юури отпрянул, чуть не свалившись со стула:
– Че… чего?! Ре… Ревну…
– Именно, – Мурата заел это слово пончиком, вытер пальцы салфеткой и изрек с надлежащей выспренностью: – Ты, кстати, в курсе, что в последнее время только о нем и говоришь? Конрад то, Конрад се… Конрад такой мягкий и добрый, но на него всегда можно положиться! Конрад – сильнейший мечник Шин-Макоку! Конрадом все восхищаются! Знаешь, Шибуя, в этом отношении ты – просто копия своей матери.
Юури открыл рот и опять закрыл. В его голову закралось страшное подозрение, что Мурата все неправильно понял. С чего бы это ему, Юури, ревновать Конрада, он ведь знает, что Конрад ему не принадлежит, а непонятному теплому чувству, которое возникает в груди, нельзя давать волю. Ничего хорошего из этого не выйдет. Да, Конрад верен Юури, защищает его, но он не воспринимает своего мао… так.
– Только твоя мама восхищается господином Веллером скорее платонически, – подумав, сказал Мурата. – А вот ты… ты, друг мой, в который раз усложняешь себе жизнь.
– Молчи уж, – посоветовал Юури. Больше ему нечего было сказать.
– Эх, как все запущено, – вздохнул Мурата. – Ты на свидании хоть раз был?.. А, знаю, что нет. Ладно. В таком случае, представь, что у нас с тобой сейчас свидание.
Юури показалось, что он увидел, как шевельнулись уши двух проходивших мимо официанток. А может, это все было его воображение.
– И что я – господин Веллер, – бескомпромиссно добавил Мурата.
Юури подавил желание многозначительно покрутить пальцем у виска. Кто-кто, а Мурата на Конрада был непохож совершенно.
– Что бы ты мне сказал?
– Э… ну… – единственное, что Юури хотел сказать Мурате – это пару непечатных слов.
И, похоже, что-то такое отразилось в его взгляде, потому что Великий Мудрец торопливо заметил:
– Хотя, знаешь, можно ведь ничего и не говорить. А то вы с господином Веллером опять в словах запутаетесь, как это у вас обычно происходит. Самый действенный способ – это поцеловать того, кто тебе нравится. А потом посмотреть на реакцию. Если ты получишь пощечину… Полагаю, в Шин-Макоку это значит, что поцелуй удался, – Мурата засмеялся, невероятно довольный собственным каламбуром.
– Поцелуй, – замороженно повторил Юури. Это слово неизменно вгоняло его в ступор.
– А-а, так ты, наверное, и целоваться не умеешь, Шибуя! – сообразил Мурата. – Ну, так это не проблема. По такому случаю я тебя научу.
Прежде, чем Юури успел покрутить головой в знак отрицания или вскочить из-за стола, или подумать, что склонность Мураты лезть в чужую личную жизнь только что перешла все возможные границы, – в общем, прежде чем он хоть как-то проявил свою свободную волю, где-то у него над правым плечом раздалось чрезвычайно знакомое покашливание.
Мурата улыбнулся:
– А, господин Веллер, – так, будто только этого и ждал.
Юури, цепенея, обернулся.
У него за спиной и вправду стоял Конрад. И выглядел он на редкость недовольным.
– Э… привет, Конрад, – осторожно сказал Юури, силясь выдавить из себя одну-другую фальшивую улыбку. Как много слышал Конрад? – А… что это ты здесь делаешь?
Вопрос был обоснован. Появление мазоку из Шин-Макоку на Земле – редко встречающееся явление.
– Да простит меня ваше величество за то, что прерываю вашу уединенную встречу с его высочеством, – прорезавшийся у Конрада официальный тон никоим образом Юури не порадовал; ему даже показалось, что недоеденный пончик на блюдечке покрылся инеем, – но возникли непредвиденные обстоятельства, требующие скорейшего вмешательства.
– Ну надо же, – шепнул Мурата чуть позже, когда они вместе с Конрадом шли разбираться с «непредвиденными обстоятельствами», – похоже, он тоже тебя ревнует.
Хорошо, что Юури уже доел свой обледеневший пончик – а то немедленно поперхнулся бы.
***
На дворе стояла теплая солнечная погода, и жизнь в замке шла своим чередом. Вольфрам заперся у себя в покоях, рисуя очередной шедевр, на который наверняка потом без слез не взглянешь. Госпожа Шерри бороздила океан в поисках любви. Гвендаль занимался государственными делами, впуская к себе в кабинет только Грету и порой отражая наскоки Аниссины. Гюнтер обрезал розы. Докаскас ухаживал за лошадьми. Гизела рассортировывала целебные травы. Ульрике и Мурата пропадали в храме Шин-о, и, как подозревал Юури, компанию им составлял кое-кто еще. Троица служанок сновала туда-сюда, выполняя хозяйственную работу. Йозак был на очередной разведывательной миссии. Адальберт странствовал по землям мазоку.
Конрад тренировал своих солдат во внутреннем дворе, а Юури глазел на него с некоторого расстояния, время от времени тяжко вздыхая.
– Уууу, аыы! – упрекнул своего хозяина Моргиф.
Юури спохватился – он и впрямь слишком долго думал над следующим ходом.
После того, как они выкарабкались из очередной передряги, Конрад по своему обыкновению сделал вид, что ничего особенного не произошло. Подумаешь, его высочество чуть не поцеловал его величество – чушь какая, особенно по сравнению с судьбами миров.
Только вот Юури не думал, что это чушь. Недоразумение, которое необходимо разрешить; но для этого надо набраться смелости… решимости… А ведь так заманчиво ничего не изменять. Оставить все, как есть. Ведь все и так хорошо… вроде бы.
В очередной раз вздохнув, Юури уставился на Конрада. Тот неудержимо притягивал взгляд. Двигался с приобретённо-военной грацией, даже когда не атаковал; цельный человек, который точно знает, куда идет, зачем живет и что защищает.
В отличие от своей матери и других мазоку, Конрад не сиял так, как людям недоступно. Свет, отражающийся в его глазах, был земным и близким.
А вот поди ж ты – не дотянешься.
– На сегодня все! – объявил Конрад. Поблагодарил своих людей за тренировку, выслушал ответные благодарности…
«Пусть сначала все разойдутся», – панически подумал Юури.
Солдаты и впрямь начали расходиться.
И тут к Конраду приблизилась незнакомая Юури служанка. Наверное, новенькая. Девушка мялась и переступала с ноги на ногу. Конрад посмотрел на нее с некоторым удивлением, а потом улыбнулся и что-то негромко сказал – что именно, Юури не расслышал.
Так или иначе, от этих слов служанка буквально расцвела. Подняла руку… и погладила Конрада по щеке.
Юури прикусил губу и поднялся из-за стола.
Протестующе взвыл Моргиф.
Не совсем понимая, кто он сейчас – землянин Шибуя Юури или повелитель стихии воды с самой мощной из возможных мареку – двадцать седьмой мао Шин-Макоку подошел к своему защитнику по имени Конрад Веллер.
Незнакомая девушка испуганно вскрикнула, хотя Юури отстранил ее с максимальной осторожностью.
А потом он поцеловал недоумевающего Конрада в удивленно приоткрытые губы.
Кажется, сначала Конрад пытался отстраниться. А, возможно, и нет. Может, он ответил на поцелуй сразу же, да так, что у обоих голова закружилась, точнее Юури не помнил. Счастье казалось ему бурным водопадом – через край, и снова, и без конца.
Конрад не оттолкнул его. Конрад чувствовал то же, что и он, и для того, чтобы понять это, им не нужны были слова.
Через долгое, бесконечно долгое время, по истечении которого Юури очнулся в объятиях Конрада, они все еще стояли посреди двора, и солнце светило так же, и за прошедшие несколько минут (часов? дней?) ровным счетом ничего не изменилось.
И в то же время – изменилось все.
– Это тебе, – ошеломленный свалившимся на него счастьем Юури все же вспомнил про сверток в своей руке. – Подарок.
– Мне? От вашего величества? – Юури мог бы побиться об заклад, что сейчас Конрад подтрунивает над ним.
– Не называй меня «ваше величество»…
– Да-да. Юури, – глаза Конрада смеялись ровно до того момента, как он развернул подарок. – Это…
– Гвендаль оказался превосходным учителем, – мечтательно сказал Юури, любуясь на результат своих усилий – ушастую шапку. – И только попробуй ее не носить!
Конрад посмотрел на Юури неожиданно серьезно:
– Спасибо, Юури.
– Эй, ты, изменник! – вопль Вольфрама, раздавшийся откуда-то из окна, заставил Юури подскочить на месте и вцепиться в Конрада. – Да ты хоть знаешь, что значит персонально вручить кому-то связанную тобой шапку?
– Господин Веллер… Ваше величество… – пробормотала служанка, о которой Юури уже успел забыть. Когда она приподняла руку, мао увидел в руке девушки носовой платок с небольшим пятном – должно быть, она всего-то и сделала, что стерла со щеки Конрада грязь. – О, какое прекрасное и светлое чувство!
– Конрад, – начал Юури, – я ошибаюсь или мы и вправду влипли?
– Как тебе сказать… – Конрад задумчиво оглянулся, созерцая обитателей замка, количество которых во дворе возрастало прямо-таки в геометрической прогрессии, а потом схватил мао за руку. – Бежим, Юури!
Обиженно завыл позабытый Моргиф.
А в своих покоях Вольфрам, не спеша убирать прищепку с носа, в срочном порядке дорисовывал сегодняшнюю, отнюдь не абстракционистскую картину.
Конрад и Юури на ней улыбались.