Воспоминания

[karamaou]

Название: Воспоминания
Автор: [scrat]
Бета: MS Word
Пейринг: Юури/Вольфрам
Жанр: романс, агнст
Дискламер: не претендую.
От Автора: первый фик по Мао. первый фик вообще.) так что ловлю тапки.)



Юури и Мурата, Земля.

-Шибуя!
С трудом отрываю взгляд от озера и вижу перед собой Мурату. Он выглядит так..почти так, как три года назад, когда мы были просто знакомыми, бывшими одноклассниками. Когда он был для меня только Мурата Кен. Такие невинные глаза. В Нью-Макоку у него никогда не было таких глаз. Там он был Великим Мудрецом, а для столь важной личности наивные глаза – непозволительная роскошь
-Шибуя! Что с тобой?
-Ничего, - отвечаю с улыбкой. И в самом деле, ничего. Просто я никогда не думал, что без Нью-Макоку мне будет тяжело, тяжело до тупой, щемящей боли в груди, до слез в подушку по ночам. Шори говорит, что это потому, что там я почувствовал власть, смог помочь многим людям, меня там уважали, боялись и ненавидели, но как бы там ни было, обо мне знали все. Глупый-глупый Шори. Что есть власть, известность по сравнению с людьми, которых я больше никогда не увижу? От этой мысли снова начинает обидно чесаться нос и поблескивают уголки глаз.
-Шибуя, уже два года прошло, а ты всё никак не успокоишься?
Мурата протягивает мне салфетку. Протягиваю руку, чтобы взять её и снова тону в воспоминаниях.

-Слабак!
-Не называй меня слабаком!
-Вытри эти свои..слезы!
Горделиво отвернувшись, протягиваешь мне платок. Тогда мне что-то сильно чихалось, небось мама с Шори снова вспоминали меня незлым тихим словом. С благодарностью беру его, твои пальцы слегка задевают мои, а дальше всё происходит очень быстро: ты одергиваешь горячую ладошку, заливаешься изумительным румянцем и отворачиваешься, бормоча что-то под нос. Это стало таким привычным. В последнее время ты от любого мимолетного, случайного прикосновения начинаешь краснеть и теряться. Знал бы ты, какой ты милый, когда смущен. Но через пару секунд возвращается всем известный Вольфрам фон Бильфорд и, с подобающей лорду гордостью вышагиваешь к двери, но дойти до нее не успеваешь. Причиной тому служит Доркас, влетевший в комнату, сверкая лысиной и доспехами. Врезается в тебя, ты делаешь пару шагов назад, потеряв равновесие и усаживаешься прямиком на мой стол.
-Ваше Величество! Прошу меня извинить! Я думал, что найду здесь Господина Веллера! Его конь... - не закончив фразу, Доркас так же быстро исчез.
-Что это было, Юури? – поворачиваешься ко мне, волосы красиво спадают на лицо, в изумрудных глазах пляшут искорки смешинок. Черт, нельзя долго смотреть в эти глаза, перестает хватать воздуха. И что это я? Вольфрам же..ну, он же парень!
-Смешинки, - говорю первое, что пришло в голову.
-Что? Какие смешинки?
Твое лицо выглядит удивленным, от этого ты еще милее. Боги, Вольфрам, ты прекрасен в лю..стоп! Вольфрам – парень! Нельзя думать о том, как он прекрасен. Нельзя думать о том, как хочется утонуть в огромных зеленых глазах, о том, как хочется запустить руку в золотые волосы, о том, как хочется прижать к себе, о том, как...
-Юу-у-у-ури! – выдергивает меня из непонятного оцепенения твой голос.
-Да-да, прости. Кстати, вот твой платок. Он чистый. Честно.
Протягиваю кусочек ослепительно-белой ткани обратно и отказываюсь думать о том, что это – всего лишь повод еще раз ощутить прикосновение горячей ладони этого золотоволосого чуда.
Ты с как-то иначе смотришь на меня, и я понимаю, что у тебя в глазах уже не смешинки, а какие-то другие, не менее прекрасные искорки.
-Юури.. Почему ты покраснел? – мне кажется, или твой голос немного ниже, чем обычно?
-Я просто подумал...
-О чем? – спрыгиваешь со стола и подходишь ко мне. Лорд фон Бильферд, вы всегда были столь красивы и грациозны? И где были мои глаза, коль я этого не замечал? Тьху, витиеватость мысли достойна Гюнтера.
-Что было бы, если бы я тогда не ударил тебя по щеке?
Ты вдруг вспыхиваешь, я словно вижу, как ты стаешь похож на маленького ежика, резко отходишь от меня и отворачиваешься к окну и я уже жалею о неосторожном вопросе и об утерянном очаровании момента.
-Вольфрам?
Молчишь.
-Вольфрам?
Ничего не остается, кроме как встать и подойти к тебе. Ох уж это упрямство... Но стоит мне подняться с кресла, ты сам поворачиваешься ко мне, а я просто не в силах пошевелится от увиденного, настолько оно неожиданно: руки сжаты в кулаки так сильно, что я почти уверен, что на ладонях останутся шрамы в форме полумесяца, а по разгоряченному раскрасневшемуся лицу из огромных зеленых глаз стекают влажные дорожки.
-А что бы изменилось, Юури? Мы помолвлены уже год, и что? Разве это что-то для тебя значит? – в голосе столько отчаяния, что я теряюсь, мне становится холодно как-то изнутри. – Ты же... Не думаешь обо мне, как о женихе! Я же для тебя только друг, правда, Ваше Величество?
От последнего обращения становится совсем плохо, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Ты лучше называй меня слабаком, Вольфрам...
-Ты... Я... Вольфрам, постой! Вольфрам! Вольфрам!
Громко хлопнув дверью, ты убегаешь из комнаты, убегаешь от меня, от того, что я практически осознал, убегаешь так быстро, что я вижу лишь взметнувшиеся волосы и чувствую легкий аромат ванили и еще каких-то пряностей, в последнее время казавшийся смутно знакомым. Опускаюсь обратно в кресло, но тут же вскакиваю, не в силах оставаться без движения и выбегаю из комнаты.
Прошло столько времени, но я помню всё в деталях. Помню, как бегал по всему замку, помню, как сбил с ног Гюнтера, помню, как пробежал мимо Конрада, даже не посмотрев в его сторону, помню, как думал о том, что мир рухнет, если я не найду тебя сейчас, если не увижу твою улыбку, твои глаза со смешинками, золотые волосы, умру, если сейчас не почувствую запах ванили и пряностей, разнесу к черту весь замок, если эта недосказанность останется между нами, помню единственное слово, которое пульсировало в ушах с каждым ударом сердца... Единственное, чего я не помню, так это того, как я оказался в оранжерее. Позже я решил, что ноги сами принесли меня туда, без ведома моего бестолкового разума. А в оранжерее я увидел тебя, сидящего на земле у того самого куста, у которого я сидел с нелепо торчащей из-за правого уха розой, когда мы с тобой выполняли работу Гюнтера. Ты казался каким-то маленьким, беспомощным, а зеленые глаза с невероятной грустью смотрели на кусты прекрасных цветов. Обхожу сзади, тихо-тихо, радуясь своей незаметности. От тебя до меня – расстояние вытянутой руки, чем я и решаю незамедлительно воспользоваться: опускаю похолодевшие ладони на твои сникшие плечи. Ты вздрагиваешь и, не оборачиваясь, выдыхаешь:
-Юури...
-Вольфрам, повернись ко мне. Слышишь?
-Если я повернусь... Мне будет холодно без твоих рук. Ты ведь заберешь их, да, Юури?
От этих слов почему-то по телу пробегает дрожь.
-Вольфрам... Прости меня, Вольфрам.
-Ты... Что ты?.. – голос тонет в судорожных попытках глотнуть воздуха. Ты плакал, Вольфрам. Я больше никогда не заставлю тебя плакать. Я не хочу, чтобы твои глаза были такими грустными. Я хочу, чтобы ты улыбался.
Немного поколебавшись, наклоняюсь к нежному ушку, шепчу в него еще одно «прости», ты вздрагиваешь и вдруг поворачиваешься ко мне.
-Юури... Зачем ты это делаешь? Зачем...ты играешь со мной?
И снова в голосе отчаяние. Глупышка... Если я что-то скажу, ты ведь не поверишь мне, правда?
-Юури, не молчи! Ты можешь хоть раз мне ответить? Кто я для тебя, Юури?
Боль. В этом крике – боль. Невыносимо ее слушать, понимаю, что не могу больше. Делаю шаг вперед, обнимаю за шею, привлекаю к себе. Ты настолько удивлен, что абсолютно не сопротивляешься. Прижимаю к себе эту чудесную, златоволосую голову, ощущаю наконец заветный аромат ванили и пряностей... Ты наконец перестаешь дрожать. Тогда я беру твое лицо в ладони и невесомо целую, невесомо целую губы, сцеловываю дорожки слез, целую шею и лишь тогда чувствую, что ты наконец обнял меня в ответ, нет, не обнял, обвил своими тонкими руками, прижался всем телом, как будто пытаясь молча прокричать «Не отпущу!». Отстраняюсь от тебя, смотрю в глаза. Тону в них. И не хочу спасаться. Хочу утонуть в них навсегда. Хочу, чтобы ты всегда смотрел на меня вот так: с неописуемой нежностью и капелькой удивления. Да, я хочу удивлять тебя. Ведь я...
-Люблю тебя, Вольфрам... Люблю, слышишь? - шепчу тихо-тихо, но знаю, что ты услышишь.
Я готов отдать всё, за то, чтобы еще хоть раз пережить тот момент. То, как ты подался ко мне, как накрыл мои губы своими, как неумело, но настойчиво раздвинул их своим язычком, как твои руки начали блуждать по моему телу, словно пытаясь везде оставить свой след. Хочу пережить ту всепоглощающую нежность, то желание быть с тобой одним целым, быть только твоим. Ты был неопытен, я тоже. Но тогда нам так хотелось стать одним, что все смущения были забыты, остались лишь нежность и восторг, даже эйфория от долгожданной близости.
-Я больше никогда не заставлю тебя плакать, обещаю...
Позже мы опустошенные лежали на траве, твоя голова лежала у меня на плече, ты улыбался, ты так прекрасно улыбался, а я бездумно перебирал золотые пряди, от чего запах ванили становился всё сильнее.
-Слушай, Вольфрам...
-Ммм?.. – ох, не нужно таких звуков, чудо. Иначе я снова... И мы опять... Сдерживаю дрожь, пытаясь-таки задать вопрос, который крутился у меня в голове довольно давно.
-А что это за запах? Ну, ванильный... Просто мне он кажется знакомым...
Ты не отвечаешь, мычишь что-то непонятное, утыкаешься мне в плечо и засыпаешь. Мне остается лишь блаженно улыбаться.

А дальше всё – как страшный сон. Новость о том, что мне нельзя оставаться в Нью-Макоку, и вообще в мире демонов, потому что из-за силы моей марёку, перемешанной с силой Шинь-О мир может просто исчезнуть (именно этим печальный Гюнтер объяснил недавние катаклизмы во всех уголках как Нью-Макоку, так и Калории и обеих Шимаронов), известие о том, что я никого не могу взять с собой, истерика Вольфрама, разбитые надежды, боль от расставания, расставания навсегда и еще большая боль от того, что я не смог выполнить данное тебе тогда, в оранжерее, обещание.


-Шибуя! Ты салфетку брать будешь? У меня рука затекла.
-Мурата, прости, - беру злополучную салфетку с растерянной улыбкой. –Я что-то сам не свой сегодня...
-Я заметил. Юури, у меня для тебя есть новость...

Вольфрам и Ульрике, Нью-Макоку, дворец Шинь-О
-Вы... Госпожа Ульрике, вы не шутите?!
Она дала мне надежду! Возможно напрасную, но надежду!
-Нет, Господин Вольфрам. Хотя вероятность успеха мала, вы можете исчезнуть, застрять между мирами.. Но, глядя в ваши глаза, я думаю, что вы рискнете, ведь так?
Ха! Рискну ли я? Ради этого...слабака? Горько усмехаюсь. Рискну. Чем угодно рискну. Боже, как же тяжело его называть слабаком... Но так легче. Легче думать о нем, как о слабаке, как о ком-то незначительном. Снова усмехаюсь. Ну и кого вы пытаетесь обмануть, Вольфрам фон Бильферд?
-Давайте начинать, Ульрике.
Недолгая процедура подготовки, вода, как главный проводник, темнота, водоворот, и вот я уже лежу под ярко-голубым небом на берегу довольно-таки прохладного озера. Лежу, боясь пошевелиться, боясь дышать, не веря своему счастью, не веря, что задуманное Ульрике получилось. Наконец смелею и сажусь. Хорошо, что людей тут никогда не бывает и никого не насторожит взявшийся из ниоткуда парень в непривычной для этого мира одежде. Оглядываюсь и... Сердце перестает биться. Дыхания больше нет. Ничего нет. Кроме знакомого силуэта на противоположном берегу. У тебя отрасли волосы и ты стал похож на того Мао, которого мы видели, когда ты был в своей демонической форме. Кто-то, сидящий рядом с тобой (в голове проносится мысль, что это Великий Мудрец, но тут же исчезает за ненадобностью) показывает рукой в мою сторону...


Мурата и Юури
-..у меня для тебя новость, смотри, - Мурата показывает рукой куда-то на противоположный берег.
Слежу взглядом за ней, и... кажется, перестаю существовать. Не верю в то, что вижу. Медленно встаю на ноги, так некстати ставшие ватными, делаю пару шагов. В голове проносится мысль о том, что это всего лишь галлюцинация, но ведь Мурата тоже это видит? Значит....

Вольфрам
...и тот, кого последние два года я видел лишь в снах, тот, о ком были все мои слезы в подушку, тот, кто подарил мне невероятную нежность, а через пару дней исчез из моей жизни, медленно поднимается на ноги и как-то неуверенно делает пару шагов. Потом вдруг останавливается, и вместе с ним останавливается моё сердце. Неужели убежит, уйдет, не заметит? Или не узнает? От последней мысли сердце сжалось в комочек. Секунды казались годами. Но через несколько..секунд?..лет?..он сделал еще один шаг, затем еще один и...перешел на бег. Я никогда не думал, что люди могут бегать так быстро. Но ждать я не в силах. Бегу ему на встречу, не думая ни о чем.

Юури
Быстрее, быстрее, бежать, обнять, поцеловать, прижать к себе и не дать исчезнуть, даже если это наваждение...
Что-то теплое врезается в меня, обхватывает за шею, я, не в силах сдерживать слезы, прижимаю его к себе, шепчу заветное имя, сначала шепчу, потом перехожу на крик, люблю, люблю, Вольфрам, не исчезай, умоляю, он тоже плачет, я снова сцеловываю его слезы, как тогда, в оранжерее, ты помнишь? Глажу руками спину, путаю волосы, плачу от счастья, целую, целую со всей нежностью, которую держал в себе два года разлуки, прости, прости меня, ты снова плакал, а ведь я обещал тебе, обещал, прости, Вольфрам..
-Я люблю тебя... Я так тебя люблю..
Я не знаю, кто из нас двоих это сказал, это не важно, ведь мы снова вместе, мы снова одно и никуда, никогда, слышишь, никогда я тебя не отпущу...

***
-Вольфрам, прости меня, - виновато улыбается Юури.
-Ммм? За что?
-Я ведь обещал, что не заставлю тебя плакать... И не смог этого выполнить.
-Тогда ты тоже меня прости, Юури.
-Что? Ты о чем?
-Последний раз, когда мы были у тебя дома, я спер твой ванильный шампунь.
-Что-о-о-о? Вот почему мне запах знакомым казался,– заливисто смеется 27 Мао.
-Слабак, - блаженно и чуть слышно бормочет разоблаченный Вольфрам и засыпает, зарываясь носом в плечо любимого.