Название: Черные Пустоши
Переводчик: MedovayaAquarelle
Бета: Azraele
Оригинал: Aella_Antiope, «The Black Barrens», разрешение получено
Размер: миди, 8155 слов
Пейринг: Вольфрам/Юури
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Когда Вольфрам, устав от неразделенной любви, разрывает помолвку и уезжает в безлюдные пустоши, Юури наконец понимает, насколько тот важен для него – и едет за ним. Здесь вы встретите ангст, любовь, немного секса и день рождения.
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без согласия переводчика
читать дальшеЩеку Вольфрама обожгла пощечина, и глаза мазоку вспыхнули гневом.
Светловолосый аристократ неуклонно надвигался на Юури, умудряясь при этом выглядеть намного больше и внушительнее, несмотря на преимущество сококу в росте.
— По-вашему... По-вашему... после всего, что произошло... — голос Вольфрама был лишь немного громче, чем обычно, но слова были четкими и ясными. Не было криков или угроз, которые всегда ассоциировались у Юури с сердитым Вольфрамом. — То есть вы всерьез думаете, — медленно проговорил он, — что я скажу «Да»?
— Ну, я надеялся…
Вольфрам перебил его (хотя, если быть честным, Юури все равно не знал, что сказать) мрачным саркастическим смехом. Смех эхом отразился от красных скал и испугал похожее на кролика существо, которое стремглав пробежало среди камней, разбрасывая их по пути и пытаясь спрятаться в широком ущелье. Фыркнула кобыла, привязанная рядом с палаткой — резкий звук не встревожил обученную для боя лошадь.
— Вы надеялись? Ваше величество, я похож на дурака? — Вольфрам буравил его тяжелым взглядом. Свет закатного солнца у Вольфрама за спиной придавал его волосам странный красноватый оттенок. Непривычный. Его лучший друг стал чужим.
Из-за спины Вольфрама раздался вежливый кашель, напоминая тому, что дело происходит перед всем его отрядом. Они наблюдали за происходящим с плохо скрываемым беспокойством, выстроившись за Вольфрамом. Сэр Михаэль Вагнер, вице-капитан Вольфрама, смотрел на Юури с неприкрытым презрением. Единственные, кто были на его стороне — Конрад и Мурата. И он не осмеливался посмотреть назад, чтобы увидеть их реакцию.
Юури посмотрел на Вольфрама умоляющим взглядом.
— Нет. Вольф…
— Хорошо, — отрезал Вольфрам, тем самым пресекая на корню все, что он хотел сказать, чтобы унять своего лучшего друга — того, кого он любил. — Потому что я был им слишком много лет, ваше величество!
То, что Вольфрам обратился к нему не по имени, а используя титул, полоснуло по Юури, как ножом. Затем плечи Вольфрама поникли, и он вздохнул, гнев испарился, оставляя за собой только боль. Юури не мог с уверенностью сказать, на что было тяжелее смотреть: на холодную враждебность или на эту печальную усталость. Лорд Вольфрам фон Бильфельд потер глаза, выпрямился и с грустью посмотрел на него:
— Возвращайтесь домой. Королевство нуждается в Вас. Теперь, с вашего позволения, я могу идти, сир?
Официальное обращение в конце разговора с королем. И Юури осознал, что Вольфрам пытается отстраниться от него, как только может. Капитан «Огненного отряда Бильфельда» склонил голову и ждал, когда его отпустят.
— Нет, — сказал он так тихо, что только Вольфрам мог услышать.
Вольфрам закрыл глаза, словно ему было больно, и посмотрел на него. Юури проигнорировал его умоляющий взгляд.
— Нет, — громко и твердо повторил Юури. — Вольф, сегодня твой день рождения. Я хочу сделать тебе подарок.
Он вынул подарок из кармана, надеясь, что не помял его в дороге.
Ранее
Вольфрам упал на постель с отчаянным стоном.
— Все просто не может быть настолько плохо, — с изумлением в голосе сказал его жених, его лучший друг и тот, кого он любил на протяжении многих лет.
Вольфрам резко открыл один глаз и приподнялся на локте, чтобы одарить Юури сердитым взглядом.
— Юури, ты совершенно не представляешь, о чем говоришь.
И молодой король действительно... не знал. Юури застегнул на все пуговицы верхнюю часть голубой одежды для сна, называемой «пижама» — по мнению Вольфрама, диковинного покроя и крайне неудобную — и зашел с другой стороны кровати.
Взбив подушку, Юури забрался под одеяло.
Вольфрам перевернулся, зарылся головой в подушки и застонал снова. Его мать была неумолима. Он бы охотнее сразился с толпой кровожадных людей, поедающих мазоку.
Рука Юури зарылась в его волосы — почти что ласка — и он позволил себе на минутку насладиться этим. В последнее время Юури стал намного более чувствительным. Вольфрам не мог не наслаждаться его вниманием. Хотя он и старался не рассчитывать на многое. Через месяц ему исполнится девяносто, а это значит, что он был официально помолвлен с Юури почти восемь лет. Долгие помолвки не были в Шин-Макоку чем-то необычным, но они, как правило, подразумевали под собой куда больший телесный контакт, чем достался ему. Успокаивающие поглаживания по голове — дальше этого, не считая нескольких объятий, их отношения не заходили.
Вольфрам устал от этого. Вымотался.
— Расскажешь мне тогда? — спросил Юури.
Вольфрам со вздохом приподнял голову от подушки и раздраженно посмотрел на него, но взгляд черных глаз Юури был полон беспокойства.
И снова Вольфрам поразился тому, насколько красивым стал молодой король. Сейчас ему было чуть больше двадцати, и, как полукровка, он уже полностью вырос. Волосы и глаза были все те же, лицо по-прежнему было открытым и излучало дружелюбие (конечно, когда в нем не просыпался Мао), но вся детская мягкость исчезла. Вместо этого черты его лица заострились, очертились высокие скулы, а глаза стали слегка раскосыми, по меркам мазоку — необычайно красивыми. Этот глупец совершенно не имел представления, как действует на Вольфрама вид его широких плеч, развитых от ежедневных тренировок с мечом. Когда они купались, Вольфрам видел, что скрывала одежда, и это подливало масло в огонь его фантазий.
И так длилось уже почти восемь лет.
По крайней мере, раньше его целовали потенциальные кавалеры, а сейчас единственным утешением Вольфрама было то, что они с мао стали близкими друзьями. Они все еще ссорились, ведь Юури раздражал его своим пренебрежением к этикету и заигрываниями с хорошенькими девушками. Но прежние дни с еженедельными громкими скандалами, криками, хлопаньем дверьми и посредничеством многострадального Конрата были в прошлом. Вольфраму хотелось бы думать, что это оттого, что Юури стал более зрелым. Но он знал — хотя никогда и никому не признался бы в этом, что причина — в его собственном взрослении. Юури изменил его, научил терпению.
— Просто... — Вольфрам развел руками, пытаясь таким образом выразить свое беспокойство, — ...там будут все.
Каждый мало-мальски значимый и не состоящий в браке аристократ королевства.
— Твоя мама просто хочет, чтобы этот день рождения был для тебя особенным. И все, Вольф. Девяносто — это немало, — с ноткой удивления проговорил Юури. Приняв титул короля, он также столкнулся с тем, что сможет прожить несколько столетий, и Вольфрам знал, что Юури это все еще казалось немного странным. Таким же диким, как мысль о том, что у людей, таких, как Грета и Мурата, было всего лишь шесть или семь десятилетий — по меркам мазоку они едва достигали совершеннолетия. Вольфрам старался не думать на эту тему: это были слишком тоскливые мысли.
Он посмотрел Юури прямо в глаза и сухо сказал:
— Только потому, что она хочет подобрать мне новую пару, Юури.
Сококу взглянул на него почти с комическим удивлением, его глаза округлились. Как он мог быть таким наивным?
Вольфрам уже сейчас представлял себе, как всё это будет. Богато украшенный бальный зал, заполненный молодыми (и не очень) гостями. Взгляды большинства из них будут обращены на короля, но, несмотря на это, матушка Вольфрама познакомит его с десятком молодых мужчин и женщин. С весёлой непосредственностью леди Сесилия ловко добьется того, чтобы он начал танцевать с теми, на кого ему наплевать, не включив в этот список разве что Элизабет или Великого Мудреца. А что Юури? Юури будет стоять в сторонке и не скажет ни слова против. Этот идиот, вероятно, попытается подбодрить Вольфрама, болтая что-нибудь о предстоящем веселье и знакомстве с новыми друзьями (Юури совсем не понимал, почему у Вольфрама только горстка людей, которым он доверяет, и большинство из них — члены семьи), в то время как аристократы будут смотреть и делать выводы. Появится свежая сплетня, подтверждение того, что король мало заинтересован в своем женихе, а злые слухи о том, что происходит, или точнее, не происходит в королевской постели, ещё больше подбодрят молодых леди, соперничающих за внимание короля.
Бал при королевском дворе был чем угодно, только не развлечением. За улыбками не скрывалось ничего, кроме амбиций и интриг — и это в лучшем случае, а в худшем... всегда были те, кто ищут слабые места, чтобы призвать к мятежу.
О да, несомненно, особенный день рождения.
— Но... ты же помолвлен со мной? — сказал Юури несколько секунд спустя — наполовину вопрос, наполовину утверждение. Вольфрам закатил глаза и помотал головой, а потом, сдержав вздох, лег обратно на кровать, отвернувшись. Слабак иногда так сильно раздражал...
— Вольфрам?
— Я устал. Спи.
— Вольф? — голос Юури звучал до странности серьезно.
Вольфрам приподнялся на локтях и повернулся к Юури, немного злясь и не стесняясь показывать это.
— Ну, что еще?!
Юури выглядел немного смущенным, он резко опустил взгляд на руки, сжимавшие красное покрывало их кровати.
— Ты хочешь разорвать помолвку? Прошло уже много времени.
Только теперь он почувствовал, как невидимая рука крепко сжала его сердце. Вольфрам моргнул и тихо сказал:
— Нет.
— Вольф... Я... — Юури огорченно вздохнул, и, наклонившись вперед, целомудренно коснулся его губ. От шока сердце Вольфрама пропустило несколько ударов.
Это простое действие сломало его решимость. Вольфрам изголодался по любви, отчаянно нуждался в любом виде контакта и мучился эротическими снами и фантазиями на протяжении многих лет. Уставший и измученный долгими годами неутоленного желания к мужчине, с которым он делил постель — удивительно, что он ждал так долго, прежде чем начать действовать.
Обхватив руками Юури за шею, Вольфрам вовлек его в более глубокий, настоящий поцелуй, и ничего братского или целомудренного в нем не было. На секунду Юури замер, но, как только Вольфрам коснулся языком его губ, он расслабился и ответил на поцелуй.
Ладони мао скользили по его спине, робко и сладко до дрожи, а потом Юури еле слышно застонал. Именно этот звук побудил Вольфрама двинуться дальше.
Он оказался у Юури на коленях, подталкивая своего короля, свою любовь, к спинке кровати. Их поцелуй стал глубже, они прерывались ненадолго, только для того, чтобы набрать в легкие воздух, прежде чем продолжить.
«О-о, наконец-то!» — прозвучал ликующий голос в его голове.
Вольфраму было так жарко. Кожа Юури под тонкой тканью пижамы казалась очень теплой. «Наконец-то», — думал Вольфрам.
Он застонал Юури в рот, в то время как дрожащие загорелые руки пробрались под его ночную сорочку и потянули ее вверх, одной рукой поглаживая Вольфрама по спине, посылая волну мурашек вдоль позвоночника. Другую ладонь Юури положил чуть выше его сердца, подушечкой большого пальца потирая возбужденный сосок. Вольфрам снова толкнулся вперед, в то время как рука сококу скользнула вниз и сжала его ягодицу. Он ощущал безошибочное доказательство возбуждения Юури, зажатое между ними.
Юури разорвал поцелуй, уткнулся носом в местечко рядом с правым ухом Вольфрама и начал целовать и посасывать его шею, а затем и обе его руки оказались на двух упругих полушариях чуть пониже спины мазоку, притягивая его ближе, подталкивая его. Несколько мгновений спустя они нашли общий ритм. Возбуждение Юури было прикрыто пижамными штанами, но Вольфрам мог чувствовать проступившую сквозь них влагу — или это были капли смазки с его собственного члена, который свободно терся о материал ночной рубашки? Ему было все равно, потому что трение приносило чудесные ощущения, а желание постепенно закручивалось спиралью в низу живота. Но этого было недостаточно.
«Наконец-то...» — продолжал повторять тот же ликующий голос в его голове, но...
Но Вольфрам хотел большего.
Отодвинувшись, он засунул руки в штаны Юури с целью освободить возбужденную плоть, когда его неожиданно оттолкнули на середину кровати, и он, не понимая, уставился вверх, на балдахин. Что, во имя Шин-О, только что произошло?
Приподнявшись на локтях, Вольфрам увидел Юури на другой стороне комнаты, перед окном. Тот выглядел смущенным.
— Юури?
В бешеной спешке Юури сорвал купальный халат, который обычно оставлял на софе, и завернулся в него, туго затягивая пояс. Затем крепко обхватил себя руками перед тем, как посмотреть на Вольфрама. В его глазах был испуг.
— М-м... Прости... Я не должен был...
— Не смей! — пронзительно выкрикнул Вольфрам. Его краткое замешательство сменилось пониманием, и вместе с этим пришел обжигающе горячий гнев и унижение. — Ты хотел этого... Ты... — Он запнулся, опуская свою сорочку как можно ниже, стремясь прикрыть себя так же сильно, как и Юури, который очевидно, нуждался в том, чтобы держаться на расстоянии.
Вольфрам закрыл глаза и сделал несколько судорожных вдохов и выдохов, благополучно направляя свой гнев наружу, как был обучен делать это много лет назад, когда только начал развивать связь со стихией огня. Желание поджечь что-нибудь стало неимоверно сильным.
Юури считал, что Вольфрам был вспыльчивым, но никогда не осознавал, как много усилий требовалось тому, чтобы сохранять над собой контроль. Мазоку с даром управлять огнем, пусть самый слабый, умеет разрушать, поскольку даже небольшой пожар при благоприятных условиях может сжечь деревню и уничтожить лес. Всем детям, у которых обнаруживали связь с огненной стихией, рассказывали о пламени Миранды — девушки, которая две тысячи лет назад в порыве гнева на своего жестокого дядю сожгла дотла полстолицы, убив при этом сотни жителей. Огненные мазоку встречались реже, чем носители мареку других стихий, и, к счастью, аристократы серьезно подходили к их обучению. Большинство крестьянских детей с этим даром отправляли на воспитание в благородные дома. Если бы подобные способности встречались чаще, было бы куда труднее.
Любой огненный мазоку, злоупотребивший обращением к стихии огня, представлял собой опасность для окружающих, и Вольфрам не мог позволить себе потерять контроль.
Сделав еще один глубокий вдох, он открыл глаза, и Юури вздрогнул от его взгляда. Он стоял на некотором расстоянии от кровати, как будто Вольфрам мог навредить ему. Тот бы не стал, но боролся с искушением поджечь занавески, просто для того, чтобы напугать безмозглого слабака.
— Я знаю. Мне так жаль, но... Мне нравятся девушки, Вольф. Ты очень красивый, так что... Я не знаю, почему... — Юури посмотрел на него умоляющим взглядом.
Еще один глубокий вдох. О-о, во имя чести Дома Бильфельдов. Вольф открыл рот, закрыл его, снова открыл в тщетной попытке найти нужные слова, чтобы выразить, как он чувствовал себя в этот момент.
Ужасный момент неловкого молчания.
— Вольф? — спросил Юури, делая несколько шагов навстречу, его рука была вытянута словно в попытке успокоить взбесившееся животное. — Прости?
Дыши, Вольф, дыши. Почему он чувствовал себя так, словно его сердце застряло в горле? Он сжал кулаки и наконец заговорил:
— И ты меня.
Решение было принято. Вольфрам встал и направился к шкафу, открыл дверь так резко, что скрипнули дверные петли. Он вытащил необходимую одежду и с грохотом захлопнул дверь.
Он должен был сделать это давным-давно.
— Вольф... Пожалуйста, не уходи, — голос Юури заметно дрожал.
Как будто у его гордости был выбор. Вольфрам направился к двери и едва удержался, чтобы не потереть глаза, которые нестерпимо жгло. С одеждой в руках он повернулся к королю.
— Я хочу покончить с этим.
— С чем?
— Ты спрашивал ранее. Я передумал. Да, я хочу разорвать нашу помолвку. — И, выпрямившись во весь рост, он посмотрел Юури прямо в глаза и сказал так спокойно, как только мог:
— Я отказываю вам, мао Шибуя Юури.
И, не дожидаясь ответа, вышел за дверь.
— ...Он совсем как девушка, у него прекрасные волосы, кожа, глаза… Так что я подумал, что мой интерес к нему был из-за этого. Я убедил себя, что именно в этом была причина такого чувства. Прошлой ночью, после того, что произошло, я подумал и понял, что это не имеет никакого значения. И я знаю, что он парень. Я знал это на протяжении многих лет. — Юури немного истерично засмеялся. — Когда мы... м-м… целовались, не скажу, что я ничего не чувствовал, неважно, я испугался и запаниковал и... Мурата… — Юури остановился и посмотрел на него с крайне смешным видом (по крайней мере, так казалось Мурате), словно собирался сказать нечто грандиозное. — Кажется, я гей.
Мурата был весьма горд собой, что смог сохранить невозмутимое выражение лица. Он сидел за столом, его рука с пером зависла над пергаментом в том же месте, что и минуту назад — для того, чтобы подписать документ, дарующий разрешение на строительство еще одного помпезного храма, когда его друг ворвался и начал бессвязно болтать о своем кризисе, расхаживая взад-вперед по узорчатому ковру его кабинета в храме.
— Шибуя…
— Я должен был догадаться. — Король провел рукой по волосам и продолжил возбужденно вышагивать, заламывая руки. — Я даже не искал кого-то другого, не всерьез. На Земле мне больше не нравится, а девушки здесь... они милые, но мне как-то не очень… А теперь, когда я, наконец, все для себя решил, все испорчено. Я потерял свой шанс, ведь Конрад сказал мне, что Вольф отправился со своим отрядом на север, в Черные Пустоши. Он ездил туда в прошлом году, чтобы схватить тех бандитов. Но у него скоро день рождения! Почему он так поступил?
Юури прекратил мерить комнату шагами и сердито на него посмотрел.
— И представить себе не могу, — сухо сказал Мурата и с тихим всплеском вернул перо в чернильницу. То, что Вольфрам оставался с Юури, который отрицал свои чувства и на деле был ребенком, совершенно несмышленым в вопросах любви и страсти, было либо амбициями, либо настоящей любовью. Он склонялся к последнему. Лорд фон Бильфельд был неспособен плести интриги и вознес понятие «преданность» на совершенно другой уровень.
На протяжении нескольких лет Мурата внимательно наблюдал за их отношениями. Поначалу это было довольно занятно. Но теперь — просто утомительно. Мурата мысленно фыркнул. Они друг друга стоили, особенно учитывая их эмоциональные проблемы. Однако то, что светловолосого мазоку отвергли так, как, запинаясь, вкратце описал Юури, и причинило сильную боль лорду фон Бильфельду, его гордость пострадала гораздо сильнее.
Шибуя продолжал говорить:
— Но, думаю, я могу понять, — он сильно стукнул себя по голове. — Не могу поверить, насколько я был слеп. — С этим Мурата не собирался спорить. — Мао точно знает, где он сейчас, так что я собираюсь поехать к нему и заставлю его понять.
— Понять что, Шибуя?
Юури остановился и серьезно посмотрел на него — высокий, уверенный. Зрелый мужчина. Образ короля, которым ему еще предстоит стать, независимо от того, насколько он вырос сейчас.
— То, что я хочу стать его мужем. То, что я хочу и люблю его.
Мурата откинулся на спинку стула, положил подбородок на сцепленные руки и внимательно посмотрел на друга.
— И ты думаешь, он встретит тебя с распростертыми объятиями?
Шибуя кивнул:
— Да.
Мурата приподнял бровь и посмотрел на него выразительным взглядом, и лицо Юури вытянулось. Мимолетное видение будущего исчезло, сменившись образом мальчика, с которым он вырос.
— Нет, поэтому ты мне и нужен!
Юури достал из кармана маленькую коробочку для украшений и положил ее на стол перед ним.
Мурата медленно открыл ее, затем перевел взгляд на друга.
Шибуя одарил его бодрой улыбкой.
— Так что? Поедешь с нами? Мы должны выехать до обеда, чтобы добраться до Вольфа в его день рождения. — Юури посмотрел на него своими невозможно прекрасными, широко открытыми глазами, перед которыми Мурата никогда не мог устоять. Впрочем, мало кто мог. И, если он продолжит в том же духе, Шибуя станет самым успешным мао в истории. Честно говоря, причиной этого было в большей степени то, что Шибуя Юури совершенно не осознавал, насколько сильной и естественной харизмой обладает. — Пожалуйста?
Мурата бы согласился, даже не будь у него собственных причин увязаться за ними.
— Ладно, но во время нашего маленького путешествия все хозяйственные дела в лагере лягут на твои плечи.
Вечернее солнце едва виднелось над холмами, озаряя место их привала зелено-золотистым сиянием. Юури сидел на берегу озера, рядом с которым они разбили лагерь, беспорядочно бросал камешки в воду и наблюдал, как по ней расходятся круги, образуя золотистую рябь. Лягушки у озера (или то, что тут было вместо лягушек) завели свой вечерний хор, дружно квакая, словно возражая против всплесков на гладкой поверхности озера, нарушающих мирное течение жизни.
Они были в пути вот уже десять дней, и мао не терпелось как можно скорее добраться до Вольфрама, потому что через два дня будет его день рождения. Юури жалел, что не смог взять с собой Грету. Сельские пейзажи Шин-Макоку всегда были прекрасны, и он знал, что она немного устала от занятий, и ей нужен перерыв, да и Вольф был бы рад увидеться с ней. Но Мурата его отговорил — на случай, если ничего не удастся. Юури со всей силы бросил камень в озеро, полный расстройства и огорчения. Камень пару раз подпрыгнул на воде, прежде чем утонуть, и лягушачья трель вдруг оборвалась.
Конрад подошел к нему сзади.
— Как там мясо?
Юури вздохнул, потому что готовка ему не очень удавалась, хотя он обещал, что будет делать всю хозяйственную работу. Несмотря на неодобрение Гвендаля, он не хотел брать с собой почетный караул. Все-таки не та это была поездка, так что они были только втроем. А на троих было не так уж и сложно приготовить еду. И с меньшим количеством людей они передвигались быстрее, даже учитывая неторопливую рысцу послушной кобылы Мураты.
— Лучше, чем вчера. Сейчас за ним следит Мурата.
Во время этой поездки у него уже дважды подгорело мясное рагу. Но зато Юури очень ловко ставил палатки и собирал дрова.
Конрад присел рядом на бревно, и несколько секунд они наблюдали за закатом.
— Мы прибудем в Пустоши завтра, — как бы случайно заметил Конрад.
Юури на мгновение закрыл глаза и сосредоточился:
— Они остановились. Мы должны догнать их через два дня. — Юури не смог бы сказать, как он это узнал. Но он всегда чувствовал, где находится Вольфрам. Уже долгое время мазоку перед его мысленным взором был словно сияющий огнем маяк. Так же он мог видеть Грету — яркий сине-зеленый свет — и других близких ему людей и мазоку. Он даже не сумел бы сказать, когда у него появилась такая способность. Это ощущалось так естественно, словно было всегда. Как и его чувства к Вольфраму.
— Я думал о нем все это время. И мне ужасно стыдно за… — Юури умолк.
Конрад мягко произнес:
— Я помню, что мне шел уже третий десяток, когда я стал замечать кого-то в романтическом плане. Обычное дело среди полукровок, но сомневаюсь, что мазоку вообще об этом знают. Не думаю, что даже Великий Мудрец осознает.
Вот насчет этого Юури очень сомневался.
— Нет, — покачал головой Юури, — я заметил красоту Вольфрама с самого знакомства, и все началось еще тогда. Я просто не мог принять свои чувства, ничего не понимал и боялся. Боялся перемен, боялся быть… не таким, как все. — Юури поднял с земли камешек и провел большим пальцем по гладкой поверхности. — Как ты думаешь, он даст мне еще один шанс? — несчастным голосом спросил он у Конрада.
— Не знаю, — медленно ответил тот. — Все, что я могу сказать — у Вольфрама чуткое сердце. Он воспринимает все куда острее, чем большинство мазоку, с которыми я знаком. Говорят, что это из-за его контракта с огнем... но даже среди огненных мазоку я никогда не знал никого с такой внутренней силой. Иногда это может быть проклятием, — Конрад вздохнул со странной полуулыбкой на губах. — Но он любит тебя. Независимо от того, примет ли он тебя снова как жениха или нет, он всегда будет любить тебя.
Это был не совсем тот ответ, который Юури хотел услышать. Но он был честным и оттого более ценным. Юури нуждался в том, чтобы находящиеся рядом давали именно такие ответы.
— Спасибо, — тихо сказал он. — За то, что ты мой друг, за то, что помогаешь мне вернуть Вольфрама. За то, что помогаешь мне хотя бы пытаться.
— Я всегда буду рядом с вами, ваше величество, — улыбнулся Конрад.
— Юури, — машинально поправил тот.
— Юури, — кивнул Конрад.
— Эй, Шибуя! По-моему, мясо начинает пригорать, — крикнул Мурата, прислонившись спиной к дереву возле упомянутого выкипающего рагу. Его друг уткнулся носом в толстую земную книгу — какую-то фентезятину с пышногрудой красавицей на обложке, одетой в крайне неудобный и совершенно ничего не скрывающий бронекупальник. Иногда Юури удивлялся вкусам Мураты.
— О, во имя Шин-О, — пробурчал Юури себе под нос и встал.
— Ну, каким бы в итоге ни было тушеное мясо, он все равно его съест, — невозмутимо заметил Конрад, но в его глазах были смешинки. Это была правда; Мурата не возражал, даже если мясо подгорало.
— Не думаю, что есть хоть какая-то еда, которая не нравится Мурате, — усмехнувшись, заметил Юури. Он не мог представить себе, куда она в Мурате девается — тот вытянулся, но остался таким же худощавым, как и тогда, когда им было по пятнадцать.
— Особенно морепродукты.
Юури недоуменно посмотрел на Конрада.
— Море продуктов! Видишь морепродукты — ешь море продуктов! — Конрад выглядел очень довольным своим каламбуром.
Юури покачал головой и подавил тяжелый вздох.
На расстоянии почти двух дней от места ночевки Юури стоял лагерем «Огненный отряд Бильфельда». Они ночевали в широком ущелье в самом сердце Черных Пустошей. После жесткого марш-броска они отдыхали несколько дней, чтобы восстановить силы. Завтра они отправятся обратно на столицу. В целом этот патруль прошел без особых происшествий. Оптимальный вариант. Вольфрам знал это, учитывая, сколько он повидал кровавых столкновений с бандитами за последние годы.
Вольфрам очень тщательно натачивал меч, нарочно сидя чуть вдалеке от своего отряда. Гвендаль много лет назад посоветовал ему сохранять определенную дистанцию, потому что фамильярность приводит к неповиновению: «Запомни, ты не собираешься становиться их другом!».
Несмотря на это, за долгие годы у него сложились хорошие отношения с отрядом. Но если ты командир — ты все равно останешься в одиночестве, и особенно это бросалось в глаза, когда он был ничем не занят, и его мысли свободно блуждали — и он думал о Юури, скучал по нему, беспокоился о нем. Воспоминание о губах Юури на его собственных вдруг всплыло в памяти, и Вольфрам усилием воли изгнал его из головы.
Это было глупо; он сам был глуп. Но он уже порвал с этим идиотом, настало время двигаться дальше. Следовало сосредоточиться на практических аспектах своей последующей жизни вместо того, чтобы лить слезы о прошлом.
Вагнер, его заместитель, сел рядом с ним и передал ему чуть разбавленный эль. Аккуратно пристроив меч на бревно, Вольфрам с благодарностью принял напиток.
— Спасибо.
Через несколько секунд Вагнер спокойно спросил:
— Полагаю, мы оставим казармы Бильфельдов после того, как отчитаемся в столице?
Потребовалось немного времени, чтобы известие о разорванной помолвке разлетелось по Замку. И, как бы Вольфрам ни хотел незамедлительно уехать, он должен был дать своему отряду время, чтобы подготовиться — на следующую неделю у них как раз не было запланировано никакого патруля.
Он отпил из кружки и коротко ответил:
— Да. — В этом был смысл — все его солдаты жили в землях Бильфельдов, и их призвали в столицу только из-за отношений Вольфрама с королем.
— Прошло уже немало времени. Многие обросли определенными связями в столице.
Вольфрам посмотрел на Вагнера. Его кроткий и тихий заместитель ответил нечитаемым взглядом.
— Ничего не поделаешь, — с сожалением сказал Вольфрам, и эта была высшая степень извинения, которую он мог себе позволить. Вагнер тоже нашел себе любовника за то время, пока они базировались в Замке, но было бы нечестно, разорвав помолвку с королем, оставаться в Замке и по-прежнему размещаться в его казармах. К тому же дядя все равно позовет его обратно, как только ему станут известны новости. Вольфраму было тяжело оттого, что его решение так сильно повлияет на жизнь многих других. Но дело касалось не только его, и он должен был принять это решение еще много лет назад. Мазоку вспомнил о Грете, изучающей азы дипломатии у Гвендаля. Он, Вольфрам, подвел всех, кого любил, из-за своей слабости, своей неспособности отпустить.
— Но мы будем приезжать в столицу минимум раз в год, возможно, и чаще. — Безусловно, чаще. Он сделает все от него зависящее, чтобы навещать Грету. К тому же, среди отрядов всех земель было принято время от времени проходить проверку в столице, у генерала, то есть старшего брата Вольфрама.
Вагнер пожал плечами и чуть улыбнулся ему.
— Мы — солдаты. Это часть наших обязанностей, ваша светлость. Я лишь указал на это потому, что поначалу точно будет недовольные, и вам стоит это понимать. Они всегда будут верны вам, но отъезд пройдет не без некоторых проблем, и, вероятнее всего, они возложат всю ответственность на мао.
Вольфрам кивнул. Вагнер был ценным заместителем и советником. Такой уравновешенный характер, как у него, по общепринятому мнению, довольно редко встречался среди огненных мазоку. Перед мысленным взором Вольфрама возник образ Аниссины, отвергающей подобную теорию как «смехотворный стереотип». Вольфраму это казалось забавным, учитывая, что вспыльчивая ведьма тоже владела огнем. В любом случае, Вольфрам хорошо сработался с Вагнером — прилежно выполняющим свой долг и не боящимся откровенно высказывать свои опасения насчёт солдат из отряда или решений Вольфрама.
— Мы все служим мао. Если я услышу какую-либо дерзость о короле, виновный ответит! Ты немедленно сообщишь мне обо всех подобных случаях, — отрывисто приказал Вольфрам. И потом тихо проговорил, глядя в свою кружку с элем:
— Так уж сложилось, Вагнер. Ничего не поделаешь.
Он отчаянно хотел, чтобы все было иначе.
Вагнер, янтарные глаза которого блестели в свете костра, молча кивнул.
Вольфрам уставился на кольцо. Оно было сделано из редкого черного серебра Западных Земель. Блестящее, как черный опал, и филигранно выкованное. Кольцо было выполнено в витиеватом стиле, напоминающем о виноградной лозе. Очень красивое и того же цвета, что и глаза Юури.
— Что это? — Вольфрам недоуменно посмотрел на Юури. Король приехал в лагерь, и, ох, снова небрежно ворвался в его жизнь. Вольфрам не знал, что думать и чувствовать.
Юури ответил не сразу, на его лице читалась нерешительность.
Вольфрам нетерпеливо посмотрел на Конрата в надежде услышать от него ответ. Конрат лишь прикрыл глаза и указал взглядом на на Юури, словно говоря: «Спроси его».
— С днем рождения, Вольф, — вскоре тихо сказал Юури и неуверенно улыбнулся. Это было ответом только на половину вопроса. Вольфрам едва удержался, чтобы не прикоснуться к щеке, которую все еще жгло в том месте, где Юури дал ему пощечину.
Независимо от его желания, его рука сама потянулась потрогать кольцо, ему было интересно, какое оно на ощупь… Внезапно Вольфрам пришел в себя и отдернул руку, как будто обжегся.
— Я не могу носить черное, ваше величество.
Улыбка Юури дрогнула, но затем он просто сказал:
— Сможешь, когда ты станешь моим супругом. М-м… Пожалуйста, выходи за меня, Вольф? Прости, что был таким идиотом и не сразу разобрался во всем. Станешь моим мужем?
Юури выглядел так, словно сейчас заплачет, и Вольфрам вдруг понял, что это неслыханно, чтобы король вел себя так на глазах у своих подданных. Ситуация и без того уже было достаточно неловкой. Словно читая его мысли, Мурата заговорил так тихо, что только Вольфрам, Конрат, и Юури могли его слышать:
— Возможно, королю следует потребовать у лорда фон Бильфельда разговора наедине.
Юури выглядел пораженным, но затем сказал громко:
— Я хотел бы потребовать разговора наедине… Вольфрам? — нерешительно закончил Юури.
Вольфрам вздохнул. Ну, это было более или менее по-королевски.
— Конечно, если вы последуете за мной, ваше величество.
Вольфрам посмотрел на Вагнера, тот, кивнув, приказал солдатам расходиться. Сам Вольфрам повел Юури к одному из узких ущелий.
Часть его хотела наорать на Юури за то, что он поставил Вольфрама в затруднительное положение перед отрядом.
— Куда мы идем? — подавленно спросил Юури. Наверное, осознал, какое огромное смущение вызвал, и желание отругать мао постепенно сошло на нет. Вольфрам вздохнул.
— Увидите.
Вольфрам кивнул часовому у края лагеря, а затем продолжил путь дальше, к узкому проходу в скалах. Они нашли этот секретный лаз, когда ловили бандитов в прошлом году — закручиваясь спиралью, он вел вверх по неровной тропе. Вольфрам показывал путь, не проронив ни слова, и Юури на этот раз тоже молчал.
Примерно через пятнадцать минут ходьбы по узкой тропинке, с обеих сторон скрытой валунами, открылся вид на лишенное всякой растительности большое плато. Это был тупик: плато резко обрывалось в ущелье. Пожелавшему помешать им пришлось бы преодолеть тот же путь, которым пришли они. Но никто из его отряда не станет вмешиваться, если на то не будет крайней необходимости.
— Ух ты! Потрясающе, — Юури подошел к краю и посмотрел на запад.
С обрыва открывался великолепный вид. Вольфрам вынужден был это признать, даже повидав большую часть своего мира. Он планировал однажды привезти сюда Грету, чтобы она посмотрела на это очищенное от бандитов место, — возможно, как-нибудь по пути в имение Вальде.
Ущелье было расположено высоко, и путешествие вверх по узкой тропе вывело их на место, откуда можно было полюбоваться на зубчатые горные хребты с красными склонами, покрытыми редкими и жесткими, как метелки, цветами. Через все это проходили абсолютно черные полосы скальной породы. Правда, при близком рассмотрении, как знал Вольфрам, они оказывались всего лишь темно-красными. Но с такого расстояния местность полностью оправдывала свое название. Это была унылая безжизненная пустошь, идеальное место для укрытия бандитов, в сутках пути от единственной дороги, пересекающей эти земли.
— Говорят, — сказал Вольфрам, — будто эти полосы появились, когда третья мао приехала сюда, чтобы спасти своего возлюбленного от обосновавшихся на севере мятежников. Но на этом плато она обнаружила лишь изувеченное тело любимого — и множество врагов. В гневе она использовала свою магию, оставляя на скалах черные полосы, а кровь побежденного вражеского войска впиталась в горную породу и сделала ее красной.
— Правда? — удивленно повернулся к нему Юури. Вольфрам в который раз поразился, как кто-то такой умный может быть таким наивным, и фыркнул:
— Конечно, нет. Это просто образчик местного фольклора. Пустоши были такими всегда.
— Я имел в виду рассказ о третьей мао.
О.
— Да, это правда.
— Печально, — пробормотал Юури, — теперь мне плохо от того, что я восхищался этой землей, не зная, что здесь произошло.
— Слабак, это было давно. — Его словам недоставало язвительности. Вольфрам вздохнул — Юури, зачем ты приехал сюда?
Юури повернулся и посмотрел на него.
— Вольф, я хочу, чтобы ты стал моим мужем. — И яркая, полная надежды улыбка.
Опять он за свое! И вновь невидимая рука сжала сердце Вольфрама, а в глазах защипало.
— Что, через десять лет? Или через двадцать?
— Сейчас. Сегодня вечером! — голос Юури был полон лихорадочного энтузиазма. — Мурата же может провести церемонию. — Улыбка сползла с лица Юури, и он довольно робко продолжил:
— Я… я знаю, мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я чувствую к тебе, и я должен был... Поэтому мне ужасно стыдно и за это, и за то, что я сделал в наших покоях. Но мне не все равно, Вольф, — настолько, что мне больно. Я хочу, чтобы ты был моим мужем. Пожалуйста.
Вольфрам уставился на Юури. От признания Юури сердце в его груди болезненно сжалось, и он безуспешно пытался подавить крошечный росток надежды, который начал расти внутри него.
Мазоку подался вперед, пока не почувствовал дыхание Юури на своем лбу. Он медленно взял Юури за правую руку, и тот покорно позволил ему это.
— Здесь, — он положил ладонь Юури на свою плоскую грудь, — я похож на женщину?
Юури покачал головой.
— Нет.
Тогда Вольфрам положил ладонь Юури ниже, так чтобы тот мог почувствовать его член через брюки мундира.
— А здесь? — В нем ничего не было похожего на тех хорошеньких юных девушек, что толпились вокруг короля при дворе, единственных, кого замечал Юури.
Вольфрам ожидал, что Юури начнет беспокойно вырываться, но вместо этого, Юури чуть прихватил его член рукой. Это было приятно, и Вольфрам почувствовал первые признаки возбуждения.
— Нет, Вольфрам, — Юури все еще выглядел немного напряженным, но он смог посмотреть Вольфраму прямо в глаза и сказать это так уверенно, что мазоку удивился.
На следующих словах его голос задрожал, но Вольфрам старался, чтобы его намерения были совершенно ясны:
— Это то, кто я есть, Юури. Я не женщина, — он сглотнул. — И ты — мужчина, — Вольфрам положил ладонь на член Юури, и Юури даже не дернулся; возможно, он не пожалеет, что вновь позволил себе надеяться.
Тем не менее, Вольфраму нужно было быть уверенным. Да, он хотел быть твердо уверен. Если он собирался снова впустить Юури в свою жизнь, никаких сомнений оставаться не должно. Он положил руки на плечи Юури, подался вперед и проговорил ему на ухо, намеренно грубо:
— Если мы поженимся, я хочу трахнуть тебя как мужчину, — это не входило в число его излюбленных сексуальных фантазий, но он хотел, чтобы Юури осознал, о чем он просит. Что это будет значить.
— М-м, ладно, — выдохнув, согласился Юури и пожал плечами. От согласия Юури по телу Вольфрама прошла волнительная дрожь, и внезапно эта мысль стала первой в его «списке фантазий». Перед его внутренним взором мелькнул образ обнаженного Юури, раскинувшегося под ним, и Вольфрам закрыл глаза, чтобы прогнать его прочь. Не здесь и не сейчас, ибо это то, что им стоит попробовать, когда они вернутся в уединение их спальни — в их большой кровати, за расписным бархатным балдахином. Но только если все выйдет так, как он хочет, только если Юури сможет принять его иначе, чем как просто друга.
Вольфрам отстранился. С этого ракурса явно бросалось в глаза, что Юури был почти на голову выше его, но это изменится за ближайшие лет десять. Вольфрам, наконец, вошел в последнюю фазу юношества и за последние пару лет уже перерос два комплекта одежды.
Глаза Юури были закрыты, губы слегка приоткрылись.
— Юури?
Темные глаза Юури распахнулись, а затем мао и Вольфрам начали целоваться. Их оголодавшие тела и губы крепко прижались друг к другу, и губы Вольфрама утром наверняка будут припухшими, но сейчас ему было наплевать. Он хотел этого так сильно, так яростно, что если бы в его голове оставались хоть какие-либо мысли, это испугало бы его.
Юури, тяжело дыша, прервал поцелуй и радостно посмотрел на него.
— Вольф, так ты выйдешь за меня?
Он уткнулся в плечо Юури, наслаждаясь его ароматом, а затем сказал спокойно:
— Нет, Юури.
После всего, что было, Вольфрам не мог не воспользоваться таким шансом. Он и так уже достаточно рисковал.
— Ох, Вольф... — надтреснутым голосом пробормотал Юури.
— Слишком скоро, — мягко пояснил Вольфрам, проводя большим пальцем по тыльной стороне руки мао в знак извинения. Он посмотрел на Юури. — Просто... нам стоит узнать друг друга получше.
— Мне казалось, мы и так знаем друг друга достаточно хорошо, — запротестовал Юури.
— Не в этом плане. — И, чтобы подчеркнуть свою мысль, Вольфрам толкнулся бедрами вперед, потершись своим членом о бедро Юури. — Но я буду помолвлен с тобой еще раз, Юури. — Он помолчал, прежде чем завершил простым:
— Я принимаю твое предложение.
Юури расплылся в улыбке и крепко его обнял. Пару секунд спустя Юури спросил:
— А кольцо?
Он прижался к Юури, и они слегка покружились в крошечном танце.
— Храни его у себя, — шепнул он в черное плечо, — если я стану твоим супругом, я буду его носить.
И когда я смогу поверить, что ты полностью уверен — по-настоящему поверю — я буду носить его с радостью и гордостью.
— Только до тех пор, — с уверенностью выдохнул Юури в его волосы, но затем грустью сказал:
— Но сегодня же твой день рождения. Я хотел подарить тебе что-то особенное. Что ты хочешь? У меня с собой ничего нет, но когда вернемся в столицу…
Вольфрам быстро поцеловал его, чтобы заставить замолчать, а потом сказал:
— Я хочу, чтобы сегодня вечером ты стал моим любовником.
В конце концов, помолвки могли длиться долго, но интимная близость не возбранялась.
Юури застенчиво улыбнулся:
— Ладно.
Палатка была небольшая, со скромной раскладной кроватью в углу. От взмаха руки Вольфрама на переносном канделябре загорелось несколько свечей, заливая все желтым светом. Чуть раньше Вольфрам на глазах у всего отряда дал официальное согласие на предложение, когда они собрались вокруг костра, и скрепил его целомудренным поцелуем.
— Земля тут не такая уж и жесткая, просто грязная, — объяснил Вольфрам, доставая постельные принадлежности и перекладывая матрас с кровати на пол. — Было бы весьма болезненно заниматься этим на камнях. А еще лучше, если бы у нас была теплая ванна и немного вина, но... — Он понял вдруг, что трещит, как сорока, и закрыл рот. Вольфрам бросил быстрый взгляд на Юури, который застыл посреди палатки, наблюдая за ним с нервной улыбкой.
Вольфрам немного потянул время, раскладывая одеяла и матрас. Потом, выпрямившись, посмотрел на Юури и протянул ему руку ладонью вверх:
— Ляжешь со мной?
Юури на миг заколебался, но затем подошел, поцеловал Вольфрама в лоб и слегка коснулся его губ своими. Это было как поцелуй на скрытом плато, но медленнее, нежнее.
— Будь со мной терпелив, — наконец, тихо сказал Юури. — Я раньше никогда… — Юури опустил голову, и Вольфрам счел это очень трогательным — то, как мао в извиняющимся жесте сжал его ладонь.
— Я бы это не оценил, — сказал Вольфрам несколько собственнически. Он переплел свои пальцы с подрагивающими пальцами Юури, сжал их, желая подбодрить короля, и сказал более мягко:
— Но у меня тоже никого не было, — Юури удивленно посмотрел на него. — В это так трудно поверить, Юури?
— Нет, просто тебе девяносто. Мне казалось, что у тебя был... кое-какой опыт.
Вольфрам покачал головой и, расцепив пальцы, притянул Юури в объятия. В противовес прохладе пустошей, он был удивительно теплым. Приятное чувство.
— Девяносто — это не так уж и много, — еле слышно сказал он на ухо Юури, — не для мазоку, и... до тебя я не встретил никого, кто бы мне достаточно нравился... Я никого не любил так сильно, как тебя.
Юури отстранился, в его глазах стояли слезы, когда он прижал ладонь к щеке Вольфрама, и нервничая, и радуясь из-за его признания.
Медленно, мягко Вольфрам потянул его вниз.
Вольфрам взял на себя ведущую роль, и Юури позволил ему — не пассивно, но чуть застенчиво, не зная, что делать, пока желание не накрыло его с головой.
Они торопливо и немного неловко избавились от ставшей лишней одежды, расстегивая пряжки поясов и пуговицы рубашек, неуверенно посмеиваясь при этом и целуясь под тихие стоны Вольфрама. Они оба наконец-то оказались полностью раздетыми, и их обнаженные тела терлись друг о друга.
Вольфрам накрыл их обоих одеялом, оставляя холод пустошей снаружи, в то время как они лежали бок о бок. Они целовались, губы скользили по губам, языкам и даже зубам. Вольфрам протиснул колено между бедер Юури и начал медленно, равномерно покачивать бедрами. Одним особо удачным толчком Вольфрам задел чувствительное место под его членом, и Юури застонал. Это было неимоверно приятно.
Юури сжал его ягодицу — крепко, но нежно — и ускорил ритм, в то время как Вольфрам гладил его по внутренней стороне бедра. Затем Вольф взял член Юури в руку, прижал к собственному, и начал двигать по ним рукой в восхитительно неровном, рваном темпе, а большой палец блондина задевал чувствительную мошонку сококу. От ощущения их влажных членов, скользящих, трущихся друг об друга, по венам словно струился ток, и Юури застонал Вольфраму в рот.
Вольфрам разорвал их поцелуй и начал тихо шептать имя Юури, повторяя его снова и снова. И именно голос Вольфрама, так отчаянно зовущего его, подвел Юури к краю. Он задрожал, погрузившись в море восторга, а, когда сознание начало возвращаться к нему, почувствовал, как Вольфрам изливается на его живот. Это, решил он чуть позже, станет одним из его любимых моментов, когда они будут заниматься любовью: целовать и ласкать Вольфрама, пока он вскрикивает от наслаждения, дрожа в его объятиях, такой обнаженный, открытый и раскрепощенный.
— А! Ах-х-х… А!.. Юури!..
Чуть позже Вольфрам, теперь уже его любовник, достал полотенце и вытер их, потом снова укутал в одеяла, ограждая их маленький уютный мирок.
Юури крепко обнял его.
Вольфрам был очень теплым.
— Я немного поднял температуру своего тела, чтобы ты не замерз, — зевнув, пояснил Вольфрам, прильнул к Юури и нежно поцеловал того в щеку.
Юури уже почти заснул, обнимаемый Вольфрамом, как вдруг вздрогнул и проснулся, услышав где-то совсем рядом с их палаткой стон. Судя по всему, он доносился из палатки, находившейся позади той, в которой были они. Затем раздался знакомый голос, что-то бормочущий. Его вечно флиртующий школьный приятель нашел себе дружка? Юури не был так уж удивлен, и, хотя это его несколько покоробило, он был рад, что Мурата нашел хоть какое-то утешение тому, что его зря заставили проделать весь этот путь.
— Интересно, нас было так же слышно? — спросил он, не представляя, как утром будет смотреть Конраду в глаза. Палатка отнюдь не была звуконепроницаемой.
— Скорее всего, — в тусклом свете свечей Вольфрам с легким весельем посмотрел на него, и Юури подавил нервный смешок, когда раздался еще один стон, закончившийся высоким пронзительным всхлипом. — Это же?..
— Вагнер, — подтвердил Вольфрам.
— Мурата и Вагнер? — Юури не мог в это поверить. Он и представить не мог, что Мурате нравятся задумчивые, тихие личности вроде заместителя Вольфрама.
— Они любовники уже несколько лет. Не думай о них плохо. Мало кто знает, — добавил Вольфрам, поглаживая его спину. Юури закрыл глаза, наслаждаясь этой простой лаской, они лежали рядом под теплым одеялом. Вольфрам зевнул и повернулся на другой бок на их импровизированной постели и перекинул руку Юури через себя, его спина, прижатая к груди Юури, была теплой.
— Они хранят это в тайне, — тихо продолжил Вольфрам, улегшись поудобнее. — Вагнер не заинтересован в браке, а официальные отношения с Великим Мудрецом могут вызвать... сложности. Здесь они могут позволить себе быть немного более открытыми. В моем отряде болтливых языков нет, — похоже, Вольфрам был уверен в том, что говорил.
— О, — Юури не совсем понял, но решил спросить Мурату позже. Из соседней палатки больше не раздавалось ни звука, и он был немного рад этому. Существовали вещи, которых ему лучше бы не слышать.
Юури поцеловал теплое плечо Вольфа. Было приятно держать его в своих объятиях. На протяжении нескольких лет они разговаривали перед сном, и Юури научился радоваться тому, что Вольф был рядом с ним — друг, которому он мог доверять и рассказывать о том, как прошел день, друг, в которого он влюбился.
В определенном смысле ничего не изменилось. Только теперь он мог поцеловать особое местечко у Вольфрама за ухом, пока они разговаривали, или положить руку на его обнаженную грудь и почувствовать, как бьется его сердце, или... Так много возможностей, так много всего, что он хотел бы сделать, и так много того, что он хотел бы, чтобы Вольфрам сделал с ним.
Тут Юури вспомнил о том, что ранее сказал Вольф — что он хочет трахнуть его. Он чуть вздрогнул, чувствуя одновременно и облегчение, и разочарование, что сегодня ночью Вольфрам захотел от него другого. Но Юури не забыл об этом — он планировал забрать Вольфрама домой, а затем запереться в их спальне на неделю, наедине с огромной мягкой кроватью, которую они делили вместе. Потом он устроит бал, посвященный дню рождения Вольфа (потому что тот заслужил это, кто бы что ни говорил). Он сделает так, чтобы и первый, и последний танцы (почти все, если честно) он будет танцевать со своим женихом, давая понять всем, кто там будет, аристократам и здешней почти-семье, что Вольфрам принадлежит ему.
И никакого сводничества Шерри для Вольфрама — не на том балу, вообще никогда.
Так что, с одной стороны, ничего не изменилось, но с другой — изменилось все. Шелковистые волосы Вольфрама немного отдавали дымом костра, но при этом они невероятно сладко щекотали губы, когда Юури зарылся в них носом. Они были такие мягкие. Он знал, что это был драгоценный шанс, который он не мог упустить. Вольфрам устроил ему своего рода испытательный срок, и Юури не мог его за это винить. Но он должен был доказать им обоим, что у них все получится. Что это только начало.
Уже в полусне Юури дотянулся и ласково отвел мягкие локоны с лица Вольфрама. Тот повернулся в его объятиях и теперь смотрел прямо на него. Он был таким счастливым, сонным и довольным, что Юури от переизбытка чувств поцеловал его в кончик хорошенького носа.
— Вольф, тебе понравился твой подарок на день рождения? — Он не мог не спросить.
— Хм, — озорные интонации в голосе Вольфрама приятно отдались прямо в паху Юури, — даже не знаю… Думаю, надо повторить, прежде чем я смогу принять решение.
Перевернувшись на спину, Юури закинул на себя руки Вольфрама и нежно провел большим пальцем по его губам. Отчаявшись придумать соответствующую шутливую реплику, он сказал прямо:
— Вольф, я действительно люблю тебя.
И невыразимое прекрасное выражение лица Вольфрама стало ему лучшим ответом.
Переводчик: MedovayaAquarelle
Бета: Azraele
Оригинал: Aella_Antiope, «The Black Barrens», разрешение получено
Размер: миди, 8155 слов
Пейринг: Вольфрам/Юури
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: Когда Вольфрам, устав от неразделенной любви, разрывает помолвку и уезжает в безлюдные пустоши, Юури наконец понимает, насколько тот важен для него – и едет за ним. Здесь вы встретите ангст, любовь, немного секса и день рождения.
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Размещение: запрещено без согласия переводчика
читать дальшеЩеку Вольфрама обожгла пощечина, и глаза мазоку вспыхнули гневом.
Светловолосый аристократ неуклонно надвигался на Юури, умудряясь при этом выглядеть намного больше и внушительнее, несмотря на преимущество сококу в росте.
— По-вашему... По-вашему... после всего, что произошло... — голос Вольфрама был лишь немного громче, чем обычно, но слова были четкими и ясными. Не было криков или угроз, которые всегда ассоциировались у Юури с сердитым Вольфрамом. — То есть вы всерьез думаете, — медленно проговорил он, — что я скажу «Да»?
— Ну, я надеялся…
Вольфрам перебил его (хотя, если быть честным, Юури все равно не знал, что сказать) мрачным саркастическим смехом. Смех эхом отразился от красных скал и испугал похожее на кролика существо, которое стремглав пробежало среди камней, разбрасывая их по пути и пытаясь спрятаться в широком ущелье. Фыркнула кобыла, привязанная рядом с палаткой — резкий звук не встревожил обученную для боя лошадь.
— Вы надеялись? Ваше величество, я похож на дурака? — Вольфрам буравил его тяжелым взглядом. Свет закатного солнца у Вольфрама за спиной придавал его волосам странный красноватый оттенок. Непривычный. Его лучший друг стал чужим.
Из-за спины Вольфрама раздался вежливый кашель, напоминая тому, что дело происходит перед всем его отрядом. Они наблюдали за происходящим с плохо скрываемым беспокойством, выстроившись за Вольфрамом. Сэр Михаэль Вагнер, вице-капитан Вольфрама, смотрел на Юури с неприкрытым презрением. Единственные, кто были на его стороне — Конрад и Мурата. И он не осмеливался посмотреть назад, чтобы увидеть их реакцию.
Юури посмотрел на Вольфрама умоляющим взглядом.
— Нет. Вольф…
— Хорошо, — отрезал Вольфрам, тем самым пресекая на корню все, что он хотел сказать, чтобы унять своего лучшего друга — того, кого он любил. — Потому что я был им слишком много лет, ваше величество!
То, что Вольфрам обратился к нему не по имени, а используя титул, полоснуло по Юури, как ножом. Затем плечи Вольфрама поникли, и он вздохнул, гнев испарился, оставляя за собой только боль. Юури не мог с уверенностью сказать, на что было тяжелее смотреть: на холодную враждебность или на эту печальную усталость. Лорд Вольфрам фон Бильфельд потер глаза, выпрямился и с грустью посмотрел на него:
— Возвращайтесь домой. Королевство нуждается в Вас. Теперь, с вашего позволения, я могу идти, сир?
Официальное обращение в конце разговора с королем. И Юури осознал, что Вольфрам пытается отстраниться от него, как только может. Капитан «Огненного отряда Бильфельда» склонил голову и ждал, когда его отпустят.
— Нет, — сказал он так тихо, что только Вольфрам мог услышать.
Вольфрам закрыл глаза, словно ему было больно, и посмотрел на него. Юури проигнорировал его умоляющий взгляд.
— Нет, — громко и твердо повторил Юури. — Вольф, сегодня твой день рождения. Я хочу сделать тебе подарок.
Он вынул подарок из кармана, надеясь, что не помял его в дороге.
***
Ранее
Вольфрам упал на постель с отчаянным стоном.
— Все просто не может быть настолько плохо, — с изумлением в голосе сказал его жених, его лучший друг и тот, кого он любил на протяжении многих лет.
Вольфрам резко открыл один глаз и приподнялся на локте, чтобы одарить Юури сердитым взглядом.
— Юури, ты совершенно не представляешь, о чем говоришь.
И молодой король действительно... не знал. Юури застегнул на все пуговицы верхнюю часть голубой одежды для сна, называемой «пижама» — по мнению Вольфрама, диковинного покроя и крайне неудобную — и зашел с другой стороны кровати.
Взбив подушку, Юури забрался под одеяло.
Вольфрам перевернулся, зарылся головой в подушки и застонал снова. Его мать была неумолима. Он бы охотнее сразился с толпой кровожадных людей, поедающих мазоку.
Рука Юури зарылась в его волосы — почти что ласка — и он позволил себе на минутку насладиться этим. В последнее время Юури стал намного более чувствительным. Вольфрам не мог не наслаждаться его вниманием. Хотя он и старался не рассчитывать на многое. Через месяц ему исполнится девяносто, а это значит, что он был официально помолвлен с Юури почти восемь лет. Долгие помолвки не были в Шин-Макоку чем-то необычным, но они, как правило, подразумевали под собой куда больший телесный контакт, чем достался ему. Успокаивающие поглаживания по голове — дальше этого, не считая нескольких объятий, их отношения не заходили.
Вольфрам устал от этого. Вымотался.
— Расскажешь мне тогда? — спросил Юури.
Вольфрам со вздохом приподнял голову от подушки и раздраженно посмотрел на него, но взгляд черных глаз Юури был полон беспокойства.
И снова Вольфрам поразился тому, насколько красивым стал молодой король. Сейчас ему было чуть больше двадцати, и, как полукровка, он уже полностью вырос. Волосы и глаза были все те же, лицо по-прежнему было открытым и излучало дружелюбие (конечно, когда в нем не просыпался Мао), но вся детская мягкость исчезла. Вместо этого черты его лица заострились, очертились высокие скулы, а глаза стали слегка раскосыми, по меркам мазоку — необычайно красивыми. Этот глупец совершенно не имел представления, как действует на Вольфрама вид его широких плеч, развитых от ежедневных тренировок с мечом. Когда они купались, Вольфрам видел, что скрывала одежда, и это подливало масло в огонь его фантазий.
И так длилось уже почти восемь лет.
По крайней мере, раньше его целовали потенциальные кавалеры, а сейчас единственным утешением Вольфрама было то, что они с мао стали близкими друзьями. Они все еще ссорились, ведь Юури раздражал его своим пренебрежением к этикету и заигрываниями с хорошенькими девушками. Но прежние дни с еженедельными громкими скандалами, криками, хлопаньем дверьми и посредничеством многострадального Конрата были в прошлом. Вольфраму хотелось бы думать, что это оттого, что Юури стал более зрелым. Но он знал — хотя никогда и никому не признался бы в этом, что причина — в его собственном взрослении. Юури изменил его, научил терпению.
— Просто... — Вольфрам развел руками, пытаясь таким образом выразить свое беспокойство, — ...там будут все.
Каждый мало-мальски значимый и не состоящий в браке аристократ королевства.
— Твоя мама просто хочет, чтобы этот день рождения был для тебя особенным. И все, Вольф. Девяносто — это немало, — с ноткой удивления проговорил Юури. Приняв титул короля, он также столкнулся с тем, что сможет прожить несколько столетий, и Вольфрам знал, что Юури это все еще казалось немного странным. Таким же диким, как мысль о том, что у людей, таких, как Грета и Мурата, было всего лишь шесть или семь десятилетий — по меркам мазоку они едва достигали совершеннолетия. Вольфрам старался не думать на эту тему: это были слишком тоскливые мысли.
Он посмотрел Юури прямо в глаза и сухо сказал:
— Только потому, что она хочет подобрать мне новую пару, Юури.
Сококу взглянул на него почти с комическим удивлением, его глаза округлились. Как он мог быть таким наивным?
Вольфрам уже сейчас представлял себе, как всё это будет. Богато украшенный бальный зал, заполненный молодыми (и не очень) гостями. Взгляды большинства из них будут обращены на короля, но, несмотря на это, матушка Вольфрама познакомит его с десятком молодых мужчин и женщин. С весёлой непосредственностью леди Сесилия ловко добьется того, чтобы он начал танцевать с теми, на кого ему наплевать, не включив в этот список разве что Элизабет или Великого Мудреца. А что Юури? Юури будет стоять в сторонке и не скажет ни слова против. Этот идиот, вероятно, попытается подбодрить Вольфрама, болтая что-нибудь о предстоящем веселье и знакомстве с новыми друзьями (Юури совсем не понимал, почему у Вольфрама только горстка людей, которым он доверяет, и большинство из них — члены семьи), в то время как аристократы будут смотреть и делать выводы. Появится свежая сплетня, подтверждение того, что король мало заинтересован в своем женихе, а злые слухи о том, что происходит, или точнее, не происходит в королевской постели, ещё больше подбодрят молодых леди, соперничающих за внимание короля.
Бал при королевском дворе был чем угодно, только не развлечением. За улыбками не скрывалось ничего, кроме амбиций и интриг — и это в лучшем случае, а в худшем... всегда были те, кто ищут слабые места, чтобы призвать к мятежу.
О да, несомненно, особенный день рождения.
— Но... ты же помолвлен со мной? — сказал Юури несколько секунд спустя — наполовину вопрос, наполовину утверждение. Вольфрам закатил глаза и помотал головой, а потом, сдержав вздох, лег обратно на кровать, отвернувшись. Слабак иногда так сильно раздражал...
— Вольфрам?
— Я устал. Спи.
— Вольф? — голос Юури звучал до странности серьезно.
Вольфрам приподнялся на локтях и повернулся к Юури, немного злясь и не стесняясь показывать это.
— Ну, что еще?!
Юури выглядел немного смущенным, он резко опустил взгляд на руки, сжимавшие красное покрывало их кровати.
— Ты хочешь разорвать помолвку? Прошло уже много времени.
Только теперь он почувствовал, как невидимая рука крепко сжала его сердце. Вольфрам моргнул и тихо сказал:
— Нет.
— Вольф... Я... — Юури огорченно вздохнул, и, наклонившись вперед, целомудренно коснулся его губ. От шока сердце Вольфрама пропустило несколько ударов.
Это простое действие сломало его решимость. Вольфрам изголодался по любви, отчаянно нуждался в любом виде контакта и мучился эротическими снами и фантазиями на протяжении многих лет. Уставший и измученный долгими годами неутоленного желания к мужчине, с которым он делил постель — удивительно, что он ждал так долго, прежде чем начать действовать.
Обхватив руками Юури за шею, Вольфрам вовлек его в более глубокий, настоящий поцелуй, и ничего братского или целомудренного в нем не было. На секунду Юури замер, но, как только Вольфрам коснулся языком его губ, он расслабился и ответил на поцелуй.
Ладони мао скользили по его спине, робко и сладко до дрожи, а потом Юури еле слышно застонал. Именно этот звук побудил Вольфрама двинуться дальше.
Он оказался у Юури на коленях, подталкивая своего короля, свою любовь, к спинке кровати. Их поцелуй стал глубже, они прерывались ненадолго, только для того, чтобы набрать в легкие воздух, прежде чем продолжить.
«О-о, наконец-то!» — прозвучал ликующий голос в его голове.
Вольфраму было так жарко. Кожа Юури под тонкой тканью пижамы казалась очень теплой. «Наконец-то», — думал Вольфрам.
Он застонал Юури в рот, в то время как дрожащие загорелые руки пробрались под его ночную сорочку и потянули ее вверх, одной рукой поглаживая Вольфрама по спине, посылая волну мурашек вдоль позвоночника. Другую ладонь Юури положил чуть выше его сердца, подушечкой большого пальца потирая возбужденный сосок. Вольфрам снова толкнулся вперед, в то время как рука сококу скользнула вниз и сжала его ягодицу. Он ощущал безошибочное доказательство возбуждения Юури, зажатое между ними.
Юури разорвал поцелуй, уткнулся носом в местечко рядом с правым ухом Вольфрама и начал целовать и посасывать его шею, а затем и обе его руки оказались на двух упругих полушариях чуть пониже спины мазоку, притягивая его ближе, подталкивая его. Несколько мгновений спустя они нашли общий ритм. Возбуждение Юури было прикрыто пижамными штанами, но Вольфрам мог чувствовать проступившую сквозь них влагу — или это были капли смазки с его собственного члена, который свободно терся о материал ночной рубашки? Ему было все равно, потому что трение приносило чудесные ощущения, а желание постепенно закручивалось спиралью в низу живота. Но этого было недостаточно.
«Наконец-то...» — продолжал повторять тот же ликующий голос в его голове, но...
Но Вольфрам хотел большего.
Отодвинувшись, он засунул руки в штаны Юури с целью освободить возбужденную плоть, когда его неожиданно оттолкнули на середину кровати, и он, не понимая, уставился вверх, на балдахин. Что, во имя Шин-О, только что произошло?
Приподнявшись на локтях, Вольфрам увидел Юури на другой стороне комнаты, перед окном. Тот выглядел смущенным.
— Юури?
В бешеной спешке Юури сорвал купальный халат, который обычно оставлял на софе, и завернулся в него, туго затягивая пояс. Затем крепко обхватил себя руками перед тем, как посмотреть на Вольфрама. В его глазах был испуг.
— М-м... Прости... Я не должен был...
— Не смей! — пронзительно выкрикнул Вольфрам. Его краткое замешательство сменилось пониманием, и вместе с этим пришел обжигающе горячий гнев и унижение. — Ты хотел этого... Ты... — Он запнулся, опуская свою сорочку как можно ниже, стремясь прикрыть себя так же сильно, как и Юури, который очевидно, нуждался в том, чтобы держаться на расстоянии.
Вольфрам закрыл глаза и сделал несколько судорожных вдохов и выдохов, благополучно направляя свой гнев наружу, как был обучен делать это много лет назад, когда только начал развивать связь со стихией огня. Желание поджечь что-нибудь стало неимоверно сильным.
Юури считал, что Вольфрам был вспыльчивым, но никогда не осознавал, как много усилий требовалось тому, чтобы сохранять над собой контроль. Мазоку с даром управлять огнем, пусть самый слабый, умеет разрушать, поскольку даже небольшой пожар при благоприятных условиях может сжечь деревню и уничтожить лес. Всем детям, у которых обнаруживали связь с огненной стихией, рассказывали о пламени Миранды — девушки, которая две тысячи лет назад в порыве гнева на своего жестокого дядю сожгла дотла полстолицы, убив при этом сотни жителей. Огненные мазоку встречались реже, чем носители мареку других стихий, и, к счастью, аристократы серьезно подходили к их обучению. Большинство крестьянских детей с этим даром отправляли на воспитание в благородные дома. Если бы подобные способности встречались чаще, было бы куда труднее.
Любой огненный мазоку, злоупотребивший обращением к стихии огня, представлял собой опасность для окружающих, и Вольфрам не мог позволить себе потерять контроль.
Сделав еще один глубокий вдох, он открыл глаза, и Юури вздрогнул от его взгляда. Он стоял на некотором расстоянии от кровати, как будто Вольфрам мог навредить ему. Тот бы не стал, но боролся с искушением поджечь занавески, просто для того, чтобы напугать безмозглого слабака.
— Я знаю. Мне так жаль, но... Мне нравятся девушки, Вольф. Ты очень красивый, так что... Я не знаю, почему... — Юури посмотрел на него умоляющим взглядом.
Еще один глубокий вдох. О-о, во имя чести Дома Бильфельдов. Вольф открыл рот, закрыл его, снова открыл в тщетной попытке найти нужные слова, чтобы выразить, как он чувствовал себя в этот момент.
Ужасный момент неловкого молчания.
— Вольф? — спросил Юури, делая несколько шагов навстречу, его рука была вытянута словно в попытке успокоить взбесившееся животное. — Прости?
Дыши, Вольф, дыши. Почему он чувствовал себя так, словно его сердце застряло в горле? Он сжал кулаки и наконец заговорил:
— И ты меня.
Решение было принято. Вольфрам встал и направился к шкафу, открыл дверь так резко, что скрипнули дверные петли. Он вытащил необходимую одежду и с грохотом захлопнул дверь.
Он должен был сделать это давным-давно.
— Вольф... Пожалуйста, не уходи, — голос Юури заметно дрожал.
Как будто у его гордости был выбор. Вольфрам направился к двери и едва удержался, чтобы не потереть глаза, которые нестерпимо жгло. С одеждой в руках он повернулся к королю.
— Я хочу покончить с этим.
— С чем?
— Ты спрашивал ранее. Я передумал. Да, я хочу разорвать нашу помолвку. — И, выпрямившись во весь рост, он посмотрел Юури прямо в глаза и сказал так спокойно, как только мог:
— Я отказываю вам, мао Шибуя Юури.
И, не дожидаясь ответа, вышел за дверь.
***
— ...Он совсем как девушка, у него прекрасные волосы, кожа, глаза… Так что я подумал, что мой интерес к нему был из-за этого. Я убедил себя, что именно в этом была причина такого чувства. Прошлой ночью, после того, что произошло, я подумал и понял, что это не имеет никакого значения. И я знаю, что он парень. Я знал это на протяжении многих лет. — Юури немного истерично засмеялся. — Когда мы... м-м… целовались, не скажу, что я ничего не чувствовал, неважно, я испугался и запаниковал и... Мурата… — Юури остановился и посмотрел на него с крайне смешным видом (по крайней мере, так казалось Мурате), словно собирался сказать нечто грандиозное. — Кажется, я гей.
Мурата был весьма горд собой, что смог сохранить невозмутимое выражение лица. Он сидел за столом, его рука с пером зависла над пергаментом в том же месте, что и минуту назад — для того, чтобы подписать документ, дарующий разрешение на строительство еще одного помпезного храма, когда его друг ворвался и начал бессвязно болтать о своем кризисе, расхаживая взад-вперед по узорчатому ковру его кабинета в храме.
— Шибуя…
— Я должен был догадаться. — Король провел рукой по волосам и продолжил возбужденно вышагивать, заламывая руки. — Я даже не искал кого-то другого, не всерьез. На Земле мне больше не нравится, а девушки здесь... они милые, но мне как-то не очень… А теперь, когда я, наконец, все для себя решил, все испорчено. Я потерял свой шанс, ведь Конрад сказал мне, что Вольф отправился со своим отрядом на север, в Черные Пустоши. Он ездил туда в прошлом году, чтобы схватить тех бандитов. Но у него скоро день рождения! Почему он так поступил?
Юури прекратил мерить комнату шагами и сердито на него посмотрел.
— И представить себе не могу, — сухо сказал Мурата и с тихим всплеском вернул перо в чернильницу. То, что Вольфрам оставался с Юури, который отрицал свои чувства и на деле был ребенком, совершенно несмышленым в вопросах любви и страсти, было либо амбициями, либо настоящей любовью. Он склонялся к последнему. Лорд фон Бильфельд был неспособен плести интриги и вознес понятие «преданность» на совершенно другой уровень.
На протяжении нескольких лет Мурата внимательно наблюдал за их отношениями. Поначалу это было довольно занятно. Но теперь — просто утомительно. Мурата мысленно фыркнул. Они друг друга стоили, особенно учитывая их эмоциональные проблемы. Однако то, что светловолосого мазоку отвергли так, как, запинаясь, вкратце описал Юури, и причинило сильную боль лорду фон Бильфельду, его гордость пострадала гораздо сильнее.
Шибуя продолжал говорить:
— Но, думаю, я могу понять, — он сильно стукнул себя по голове. — Не могу поверить, насколько я был слеп. — С этим Мурата не собирался спорить. — Мао точно знает, где он сейчас, так что я собираюсь поехать к нему и заставлю его понять.
— Понять что, Шибуя?
Юури остановился и серьезно посмотрел на него — высокий, уверенный. Зрелый мужчина. Образ короля, которым ему еще предстоит стать, независимо от того, насколько он вырос сейчас.
— То, что я хочу стать его мужем. То, что я хочу и люблю его.
Мурата откинулся на спинку стула, положил подбородок на сцепленные руки и внимательно посмотрел на друга.
— И ты думаешь, он встретит тебя с распростертыми объятиями?
Шибуя кивнул:
— Да.
Мурата приподнял бровь и посмотрел на него выразительным взглядом, и лицо Юури вытянулось. Мимолетное видение будущего исчезло, сменившись образом мальчика, с которым он вырос.
— Нет, поэтому ты мне и нужен!
Юури достал из кармана маленькую коробочку для украшений и положил ее на стол перед ним.
Мурата медленно открыл ее, затем перевел взгляд на друга.
Шибуя одарил его бодрой улыбкой.
— Так что? Поедешь с нами? Мы должны выехать до обеда, чтобы добраться до Вольфа в его день рождения. — Юури посмотрел на него своими невозможно прекрасными, широко открытыми глазами, перед которыми Мурата никогда не мог устоять. Впрочем, мало кто мог. И, если он продолжит в том же духе, Шибуя станет самым успешным мао в истории. Честно говоря, причиной этого было в большей степени то, что Шибуя Юури совершенно не осознавал, насколько сильной и естественной харизмой обладает. — Пожалуйста?
Мурата бы согласился, даже не будь у него собственных причин увязаться за ними.
— Ладно, но во время нашего маленького путешествия все хозяйственные дела в лагере лягут на твои плечи.
***
Вечернее солнце едва виднелось над холмами, озаряя место их привала зелено-золотистым сиянием. Юури сидел на берегу озера, рядом с которым они разбили лагерь, беспорядочно бросал камешки в воду и наблюдал, как по ней расходятся круги, образуя золотистую рябь. Лягушки у озера (или то, что тут было вместо лягушек) завели свой вечерний хор, дружно квакая, словно возражая против всплесков на гладкой поверхности озера, нарушающих мирное течение жизни.
Они были в пути вот уже десять дней, и мао не терпелось как можно скорее добраться до Вольфрама, потому что через два дня будет его день рождения. Юури жалел, что не смог взять с собой Грету. Сельские пейзажи Шин-Макоку всегда были прекрасны, и он знал, что она немного устала от занятий, и ей нужен перерыв, да и Вольф был бы рад увидеться с ней. Но Мурата его отговорил — на случай, если ничего не удастся. Юури со всей силы бросил камень в озеро, полный расстройства и огорчения. Камень пару раз подпрыгнул на воде, прежде чем утонуть, и лягушачья трель вдруг оборвалась.
Конрад подошел к нему сзади.
— Как там мясо?
Юури вздохнул, потому что готовка ему не очень удавалась, хотя он обещал, что будет делать всю хозяйственную работу. Несмотря на неодобрение Гвендаля, он не хотел брать с собой почетный караул. Все-таки не та это была поездка, так что они были только втроем. А на троих было не так уж и сложно приготовить еду. И с меньшим количеством людей они передвигались быстрее, даже учитывая неторопливую рысцу послушной кобылы Мураты.
— Лучше, чем вчера. Сейчас за ним следит Мурата.
Во время этой поездки у него уже дважды подгорело мясное рагу. Но зато Юури очень ловко ставил палатки и собирал дрова.
Конрад присел рядом на бревно, и несколько секунд они наблюдали за закатом.
— Мы прибудем в Пустоши завтра, — как бы случайно заметил Конрад.
Юури на мгновение закрыл глаза и сосредоточился:
— Они остановились. Мы должны догнать их через два дня. — Юури не смог бы сказать, как он это узнал. Но он всегда чувствовал, где находится Вольфрам. Уже долгое время мазоку перед его мысленным взором был словно сияющий огнем маяк. Так же он мог видеть Грету — яркий сине-зеленый свет — и других близких ему людей и мазоку. Он даже не сумел бы сказать, когда у него появилась такая способность. Это ощущалось так естественно, словно было всегда. Как и его чувства к Вольфраму.
— Я думал о нем все это время. И мне ужасно стыдно за… — Юури умолк.
Конрад мягко произнес:
— Я помню, что мне шел уже третий десяток, когда я стал замечать кого-то в романтическом плане. Обычное дело среди полукровок, но сомневаюсь, что мазоку вообще об этом знают. Не думаю, что даже Великий Мудрец осознает.
Вот насчет этого Юури очень сомневался.
— Нет, — покачал головой Юури, — я заметил красоту Вольфрама с самого знакомства, и все началось еще тогда. Я просто не мог принять свои чувства, ничего не понимал и боялся. Боялся перемен, боялся быть… не таким, как все. — Юури поднял с земли камешек и провел большим пальцем по гладкой поверхности. — Как ты думаешь, он даст мне еще один шанс? — несчастным голосом спросил он у Конрада.
— Не знаю, — медленно ответил тот. — Все, что я могу сказать — у Вольфрама чуткое сердце. Он воспринимает все куда острее, чем большинство мазоку, с которыми я знаком. Говорят, что это из-за его контракта с огнем... но даже среди огненных мазоку я никогда не знал никого с такой внутренней силой. Иногда это может быть проклятием, — Конрад вздохнул со странной полуулыбкой на губах. — Но он любит тебя. Независимо от того, примет ли он тебя снова как жениха или нет, он всегда будет любить тебя.
Это был не совсем тот ответ, который Юури хотел услышать. Но он был честным и оттого более ценным. Юури нуждался в том, чтобы находящиеся рядом давали именно такие ответы.
— Спасибо, — тихо сказал он. — За то, что ты мой друг, за то, что помогаешь мне вернуть Вольфрама. За то, что помогаешь мне хотя бы пытаться.
— Я всегда буду рядом с вами, ваше величество, — улыбнулся Конрад.
— Юури, — машинально поправил тот.
— Юури, — кивнул Конрад.
— Эй, Шибуя! По-моему, мясо начинает пригорать, — крикнул Мурата, прислонившись спиной к дереву возле упомянутого выкипающего рагу. Его друг уткнулся носом в толстую земную книгу — какую-то фентезятину с пышногрудой красавицей на обложке, одетой в крайне неудобный и совершенно ничего не скрывающий бронекупальник. Иногда Юури удивлялся вкусам Мураты.
— О, во имя Шин-О, — пробурчал Юури себе под нос и встал.
— Ну, каким бы в итоге ни было тушеное мясо, он все равно его съест, — невозмутимо заметил Конрад, но в его глазах были смешинки. Это была правда; Мурата не возражал, даже если мясо подгорало.
— Не думаю, что есть хоть какая-то еда, которая не нравится Мурате, — усмехнувшись, заметил Юури. Он не мог представить себе, куда она в Мурате девается — тот вытянулся, но остался таким же худощавым, как и тогда, когда им было по пятнадцать.
— Особенно морепродукты.
Юури недоуменно посмотрел на Конрада.
— Море продуктов! Видишь морепродукты — ешь море продуктов! — Конрад выглядел очень довольным своим каламбуром.
Юури покачал головой и подавил тяжелый вздох.
***
На расстоянии почти двух дней от места ночевки Юури стоял лагерем «Огненный отряд Бильфельда». Они ночевали в широком ущелье в самом сердце Черных Пустошей. После жесткого марш-броска они отдыхали несколько дней, чтобы восстановить силы. Завтра они отправятся обратно на столицу. В целом этот патруль прошел без особых происшествий. Оптимальный вариант. Вольфрам знал это, учитывая, сколько он повидал кровавых столкновений с бандитами за последние годы.
Вольфрам очень тщательно натачивал меч, нарочно сидя чуть вдалеке от своего отряда. Гвендаль много лет назад посоветовал ему сохранять определенную дистанцию, потому что фамильярность приводит к неповиновению: «Запомни, ты не собираешься становиться их другом!».
Несмотря на это, за долгие годы у него сложились хорошие отношения с отрядом. Но если ты командир — ты все равно останешься в одиночестве, и особенно это бросалось в глаза, когда он был ничем не занят, и его мысли свободно блуждали — и он думал о Юури, скучал по нему, беспокоился о нем. Воспоминание о губах Юури на его собственных вдруг всплыло в памяти, и Вольфрам усилием воли изгнал его из головы.
Это было глупо; он сам был глуп. Но он уже порвал с этим идиотом, настало время двигаться дальше. Следовало сосредоточиться на практических аспектах своей последующей жизни вместо того, чтобы лить слезы о прошлом.
Вагнер, его заместитель, сел рядом с ним и передал ему чуть разбавленный эль. Аккуратно пристроив меч на бревно, Вольфрам с благодарностью принял напиток.
— Спасибо.
Через несколько секунд Вагнер спокойно спросил:
— Полагаю, мы оставим казармы Бильфельдов после того, как отчитаемся в столице?
Потребовалось немного времени, чтобы известие о разорванной помолвке разлетелось по Замку. И, как бы Вольфрам ни хотел незамедлительно уехать, он должен был дать своему отряду время, чтобы подготовиться — на следующую неделю у них как раз не было запланировано никакого патруля.
Он отпил из кружки и коротко ответил:
— Да. — В этом был смысл — все его солдаты жили в землях Бильфельдов, и их призвали в столицу только из-за отношений Вольфрама с королем.
— Прошло уже немало времени. Многие обросли определенными связями в столице.
Вольфрам посмотрел на Вагнера. Его кроткий и тихий заместитель ответил нечитаемым взглядом.
— Ничего не поделаешь, — с сожалением сказал Вольфрам, и эта была высшая степень извинения, которую он мог себе позволить. Вагнер тоже нашел себе любовника за то время, пока они базировались в Замке, но было бы нечестно, разорвав помолвку с королем, оставаться в Замке и по-прежнему размещаться в его казармах. К тому же дядя все равно позовет его обратно, как только ему станут известны новости. Вольфраму было тяжело оттого, что его решение так сильно повлияет на жизнь многих других. Но дело касалось не только его, и он должен был принять это решение еще много лет назад. Мазоку вспомнил о Грете, изучающей азы дипломатии у Гвендаля. Он, Вольфрам, подвел всех, кого любил, из-за своей слабости, своей неспособности отпустить.
— Но мы будем приезжать в столицу минимум раз в год, возможно, и чаще. — Безусловно, чаще. Он сделает все от него зависящее, чтобы навещать Грету. К тому же, среди отрядов всех земель было принято время от времени проходить проверку в столице, у генерала, то есть старшего брата Вольфрама.
Вагнер пожал плечами и чуть улыбнулся ему.
— Мы — солдаты. Это часть наших обязанностей, ваша светлость. Я лишь указал на это потому, что поначалу точно будет недовольные, и вам стоит это понимать. Они всегда будут верны вам, но отъезд пройдет не без некоторых проблем, и, вероятнее всего, они возложат всю ответственность на мао.
Вольфрам кивнул. Вагнер был ценным заместителем и советником. Такой уравновешенный характер, как у него, по общепринятому мнению, довольно редко встречался среди огненных мазоку. Перед мысленным взором Вольфрама возник образ Аниссины, отвергающей подобную теорию как «смехотворный стереотип». Вольфраму это казалось забавным, учитывая, что вспыльчивая ведьма тоже владела огнем. В любом случае, Вольфрам хорошо сработался с Вагнером — прилежно выполняющим свой долг и не боящимся откровенно высказывать свои опасения насчёт солдат из отряда или решений Вольфрама.
— Мы все служим мао. Если я услышу какую-либо дерзость о короле, виновный ответит! Ты немедленно сообщишь мне обо всех подобных случаях, — отрывисто приказал Вольфрам. И потом тихо проговорил, глядя в свою кружку с элем:
— Так уж сложилось, Вагнер. Ничего не поделаешь.
Он отчаянно хотел, чтобы все было иначе.
Вагнер, янтарные глаза которого блестели в свете костра, молча кивнул.
***
Вольфрам уставился на кольцо. Оно было сделано из редкого черного серебра Западных Земель. Блестящее, как черный опал, и филигранно выкованное. Кольцо было выполнено в витиеватом стиле, напоминающем о виноградной лозе. Очень красивое и того же цвета, что и глаза Юури.
— Что это? — Вольфрам недоуменно посмотрел на Юури. Король приехал в лагерь, и, ох, снова небрежно ворвался в его жизнь. Вольфрам не знал, что думать и чувствовать.
Юури ответил не сразу, на его лице читалась нерешительность.
Вольфрам нетерпеливо посмотрел на Конрата в надежде услышать от него ответ. Конрат лишь прикрыл глаза и указал взглядом на на Юури, словно говоря: «Спроси его».
— С днем рождения, Вольф, — вскоре тихо сказал Юури и неуверенно улыбнулся. Это было ответом только на половину вопроса. Вольфрам едва удержался, чтобы не прикоснуться к щеке, которую все еще жгло в том месте, где Юури дал ему пощечину.
Независимо от его желания, его рука сама потянулась потрогать кольцо, ему было интересно, какое оно на ощупь… Внезапно Вольфрам пришел в себя и отдернул руку, как будто обжегся.
— Я не могу носить черное, ваше величество.
Улыбка Юури дрогнула, но затем он просто сказал:
— Сможешь, когда ты станешь моим супругом. М-м… Пожалуйста, выходи за меня, Вольф? Прости, что был таким идиотом и не сразу разобрался во всем. Станешь моим мужем?
Юури выглядел так, словно сейчас заплачет, и Вольфрам вдруг понял, что это неслыханно, чтобы король вел себя так на глазах у своих подданных. Ситуация и без того уже было достаточно неловкой. Словно читая его мысли, Мурата заговорил так тихо, что только Вольфрам, Конрат, и Юури могли его слышать:
— Возможно, королю следует потребовать у лорда фон Бильфельда разговора наедине.
Юури выглядел пораженным, но затем сказал громко:
— Я хотел бы потребовать разговора наедине… Вольфрам? — нерешительно закончил Юури.
Вольфрам вздохнул. Ну, это было более или менее по-королевски.
— Конечно, если вы последуете за мной, ваше величество.
Вольфрам посмотрел на Вагнера, тот, кивнув, приказал солдатам расходиться. Сам Вольфрам повел Юури к одному из узких ущелий.
Часть его хотела наорать на Юури за то, что он поставил Вольфрама в затруднительное положение перед отрядом.
— Куда мы идем? — подавленно спросил Юури. Наверное, осознал, какое огромное смущение вызвал, и желание отругать мао постепенно сошло на нет. Вольфрам вздохнул.
— Увидите.
Вольфрам кивнул часовому у края лагеря, а затем продолжил путь дальше, к узкому проходу в скалах. Они нашли этот секретный лаз, когда ловили бандитов в прошлом году — закручиваясь спиралью, он вел вверх по неровной тропе. Вольфрам показывал путь, не проронив ни слова, и Юури на этот раз тоже молчал.
Примерно через пятнадцать минут ходьбы по узкой тропинке, с обеих сторон скрытой валунами, открылся вид на лишенное всякой растительности большое плато. Это был тупик: плато резко обрывалось в ущелье. Пожелавшему помешать им пришлось бы преодолеть тот же путь, которым пришли они. Но никто из его отряда не станет вмешиваться, если на то не будет крайней необходимости.
— Ух ты! Потрясающе, — Юури подошел к краю и посмотрел на запад.
С обрыва открывался великолепный вид. Вольфрам вынужден был это признать, даже повидав большую часть своего мира. Он планировал однажды привезти сюда Грету, чтобы она посмотрела на это очищенное от бандитов место, — возможно, как-нибудь по пути в имение Вальде.
Ущелье было расположено высоко, и путешествие вверх по узкой тропе вывело их на место, откуда можно было полюбоваться на зубчатые горные хребты с красными склонами, покрытыми редкими и жесткими, как метелки, цветами. Через все это проходили абсолютно черные полосы скальной породы. Правда, при близком рассмотрении, как знал Вольфрам, они оказывались всего лишь темно-красными. Но с такого расстояния местность полностью оправдывала свое название. Это была унылая безжизненная пустошь, идеальное место для укрытия бандитов, в сутках пути от единственной дороги, пересекающей эти земли.
— Говорят, — сказал Вольфрам, — будто эти полосы появились, когда третья мао приехала сюда, чтобы спасти своего возлюбленного от обосновавшихся на севере мятежников. Но на этом плато она обнаружила лишь изувеченное тело любимого — и множество врагов. В гневе она использовала свою магию, оставляя на скалах черные полосы, а кровь побежденного вражеского войска впиталась в горную породу и сделала ее красной.
— Правда? — удивленно повернулся к нему Юури. Вольфрам в который раз поразился, как кто-то такой умный может быть таким наивным, и фыркнул:
— Конечно, нет. Это просто образчик местного фольклора. Пустоши были такими всегда.
— Я имел в виду рассказ о третьей мао.
О.
— Да, это правда.
— Печально, — пробормотал Юури, — теперь мне плохо от того, что я восхищался этой землей, не зная, что здесь произошло.
— Слабак, это было давно. — Его словам недоставало язвительности. Вольфрам вздохнул — Юури, зачем ты приехал сюда?
Юури повернулся и посмотрел на него.
— Вольф, я хочу, чтобы ты стал моим мужем. — И яркая, полная надежды улыбка.
Опять он за свое! И вновь невидимая рука сжала сердце Вольфрама, а в глазах защипало.
— Что, через десять лет? Или через двадцать?
— Сейчас. Сегодня вечером! — голос Юури был полон лихорадочного энтузиазма. — Мурата же может провести церемонию. — Улыбка сползла с лица Юури, и он довольно робко продолжил:
— Я… я знаю, мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я чувствую к тебе, и я должен был... Поэтому мне ужасно стыдно и за это, и за то, что я сделал в наших покоях. Но мне не все равно, Вольф, — настолько, что мне больно. Я хочу, чтобы ты был моим мужем. Пожалуйста.
Вольфрам уставился на Юури. От признания Юури сердце в его груди болезненно сжалось, и он безуспешно пытался подавить крошечный росток надежды, который начал расти внутри него.
Мазоку подался вперед, пока не почувствовал дыхание Юури на своем лбу. Он медленно взял Юури за правую руку, и тот покорно позволил ему это.
— Здесь, — он положил ладонь Юури на свою плоскую грудь, — я похож на женщину?
Юури покачал головой.
— Нет.
Тогда Вольфрам положил ладонь Юури ниже, так чтобы тот мог почувствовать его член через брюки мундира.
— А здесь? — В нем ничего не было похожего на тех хорошеньких юных девушек, что толпились вокруг короля при дворе, единственных, кого замечал Юури.
Вольфрам ожидал, что Юури начнет беспокойно вырываться, но вместо этого, Юури чуть прихватил его член рукой. Это было приятно, и Вольфрам почувствовал первые признаки возбуждения.
— Нет, Вольфрам, — Юури все еще выглядел немного напряженным, но он смог посмотреть Вольфраму прямо в глаза и сказать это так уверенно, что мазоку удивился.
На следующих словах его голос задрожал, но Вольфрам старался, чтобы его намерения были совершенно ясны:
— Это то, кто я есть, Юури. Я не женщина, — он сглотнул. — И ты — мужчина, — Вольфрам положил ладонь на член Юури, и Юури даже не дернулся; возможно, он не пожалеет, что вновь позволил себе надеяться.
Тем не менее, Вольфраму нужно было быть уверенным. Да, он хотел быть твердо уверен. Если он собирался снова впустить Юури в свою жизнь, никаких сомнений оставаться не должно. Он положил руки на плечи Юури, подался вперед и проговорил ему на ухо, намеренно грубо:
— Если мы поженимся, я хочу трахнуть тебя как мужчину, — это не входило в число его излюбленных сексуальных фантазий, но он хотел, чтобы Юури осознал, о чем он просит. Что это будет значить.
— М-м, ладно, — выдохнув, согласился Юури и пожал плечами. От согласия Юури по телу Вольфрама прошла волнительная дрожь, и внезапно эта мысль стала первой в его «списке фантазий». Перед его внутренним взором мелькнул образ обнаженного Юури, раскинувшегося под ним, и Вольфрам закрыл глаза, чтобы прогнать его прочь. Не здесь и не сейчас, ибо это то, что им стоит попробовать, когда они вернутся в уединение их спальни — в их большой кровати, за расписным бархатным балдахином. Но только если все выйдет так, как он хочет, только если Юури сможет принять его иначе, чем как просто друга.
Вольфрам отстранился. С этого ракурса явно бросалось в глаза, что Юури был почти на голову выше его, но это изменится за ближайшие лет десять. Вольфрам, наконец, вошел в последнюю фазу юношества и за последние пару лет уже перерос два комплекта одежды.
Глаза Юури были закрыты, губы слегка приоткрылись.
— Юури?
Темные глаза Юури распахнулись, а затем мао и Вольфрам начали целоваться. Их оголодавшие тела и губы крепко прижались друг к другу, и губы Вольфрама утром наверняка будут припухшими, но сейчас ему было наплевать. Он хотел этого так сильно, так яростно, что если бы в его голове оставались хоть какие-либо мысли, это испугало бы его.
Юури, тяжело дыша, прервал поцелуй и радостно посмотрел на него.
— Вольф, так ты выйдешь за меня?
Он уткнулся в плечо Юури, наслаждаясь его ароматом, а затем сказал спокойно:
— Нет, Юури.
После всего, что было, Вольфрам не мог не воспользоваться таким шансом. Он и так уже достаточно рисковал.
— Ох, Вольф... — надтреснутым голосом пробормотал Юури.
— Слишком скоро, — мягко пояснил Вольфрам, проводя большим пальцем по тыльной стороне руки мао в знак извинения. Он посмотрел на Юури. — Просто... нам стоит узнать друг друга получше.
— Мне казалось, мы и так знаем друг друга достаточно хорошо, — запротестовал Юури.
— Не в этом плане. — И, чтобы подчеркнуть свою мысль, Вольфрам толкнулся бедрами вперед, потершись своим членом о бедро Юури. — Но я буду помолвлен с тобой еще раз, Юури. — Он помолчал, прежде чем завершил простым:
— Я принимаю твое предложение.
Юури расплылся в улыбке и крепко его обнял. Пару секунд спустя Юури спросил:
— А кольцо?
Он прижался к Юури, и они слегка покружились в крошечном танце.
— Храни его у себя, — шепнул он в черное плечо, — если я стану твоим супругом, я буду его носить.
И когда я смогу поверить, что ты полностью уверен — по-настоящему поверю — я буду носить его с радостью и гордостью.
— Только до тех пор, — с уверенностью выдохнул Юури в его волосы, но затем грустью сказал:
— Но сегодня же твой день рождения. Я хотел подарить тебе что-то особенное. Что ты хочешь? У меня с собой ничего нет, но когда вернемся в столицу…
Вольфрам быстро поцеловал его, чтобы заставить замолчать, а потом сказал:
— Я хочу, чтобы сегодня вечером ты стал моим любовником.
В конце концов, помолвки могли длиться долго, но интимная близость не возбранялась.
Юури застенчиво улыбнулся:
— Ладно.
***
Палатка была небольшая, со скромной раскладной кроватью в углу. От взмаха руки Вольфрама на переносном канделябре загорелось несколько свечей, заливая все желтым светом. Чуть раньше Вольфрам на глазах у всего отряда дал официальное согласие на предложение, когда они собрались вокруг костра, и скрепил его целомудренным поцелуем.
— Земля тут не такая уж и жесткая, просто грязная, — объяснил Вольфрам, доставая постельные принадлежности и перекладывая матрас с кровати на пол. — Было бы весьма болезненно заниматься этим на камнях. А еще лучше, если бы у нас была теплая ванна и немного вина, но... — Он понял вдруг, что трещит, как сорока, и закрыл рот. Вольфрам бросил быстрый взгляд на Юури, который застыл посреди палатки, наблюдая за ним с нервной улыбкой.
Вольфрам немного потянул время, раскладывая одеяла и матрас. Потом, выпрямившись, посмотрел на Юури и протянул ему руку ладонью вверх:
— Ляжешь со мной?
Юури на миг заколебался, но затем подошел, поцеловал Вольфрама в лоб и слегка коснулся его губ своими. Это было как поцелуй на скрытом плато, но медленнее, нежнее.
— Будь со мной терпелив, — наконец, тихо сказал Юури. — Я раньше никогда… — Юури опустил голову, и Вольфрам счел это очень трогательным — то, как мао в извиняющимся жесте сжал его ладонь.
— Я бы это не оценил, — сказал Вольфрам несколько собственнически. Он переплел свои пальцы с подрагивающими пальцами Юури, сжал их, желая подбодрить короля, и сказал более мягко:
— Но у меня тоже никого не было, — Юури удивленно посмотрел на него. — В это так трудно поверить, Юури?
— Нет, просто тебе девяносто. Мне казалось, что у тебя был... кое-какой опыт.
Вольфрам покачал головой и, расцепив пальцы, притянул Юури в объятия. В противовес прохладе пустошей, он был удивительно теплым. Приятное чувство.
— Девяносто — это не так уж и много, — еле слышно сказал он на ухо Юури, — не для мазоку, и... до тебя я не встретил никого, кто бы мне достаточно нравился... Я никого не любил так сильно, как тебя.
Юури отстранился, в его глазах стояли слезы, когда он прижал ладонь к щеке Вольфрама, и нервничая, и радуясь из-за его признания.
Медленно, мягко Вольфрам потянул его вниз.
***
Вольфрам взял на себя ведущую роль, и Юури позволил ему — не пассивно, но чуть застенчиво, не зная, что делать, пока желание не накрыло его с головой.
Они торопливо и немного неловко избавились от ставшей лишней одежды, расстегивая пряжки поясов и пуговицы рубашек, неуверенно посмеиваясь при этом и целуясь под тихие стоны Вольфрама. Они оба наконец-то оказались полностью раздетыми, и их обнаженные тела терлись друг о друга.
Вольфрам накрыл их обоих одеялом, оставляя холод пустошей снаружи, в то время как они лежали бок о бок. Они целовались, губы скользили по губам, языкам и даже зубам. Вольфрам протиснул колено между бедер Юури и начал медленно, равномерно покачивать бедрами. Одним особо удачным толчком Вольфрам задел чувствительное место под его членом, и Юури застонал. Это было неимоверно приятно.
Юури сжал его ягодицу — крепко, но нежно — и ускорил ритм, в то время как Вольфрам гладил его по внутренней стороне бедра. Затем Вольф взял член Юури в руку, прижал к собственному, и начал двигать по ним рукой в восхитительно неровном, рваном темпе, а большой палец блондина задевал чувствительную мошонку сококу. От ощущения их влажных членов, скользящих, трущихся друг об друга, по венам словно струился ток, и Юури застонал Вольфраму в рот.
Вольфрам разорвал их поцелуй и начал тихо шептать имя Юури, повторяя его снова и снова. И именно голос Вольфрама, так отчаянно зовущего его, подвел Юури к краю. Он задрожал, погрузившись в море восторга, а, когда сознание начало возвращаться к нему, почувствовал, как Вольфрам изливается на его живот. Это, решил он чуть позже, станет одним из его любимых моментов, когда они будут заниматься любовью: целовать и ласкать Вольфрама, пока он вскрикивает от наслаждения, дрожа в его объятиях, такой обнаженный, открытый и раскрепощенный.
— А! Ах-х-х… А!.. Юури!..
Чуть позже Вольфрам, теперь уже его любовник, достал полотенце и вытер их, потом снова укутал в одеяла, ограждая их маленький уютный мирок.
Юури крепко обнял его.
Вольфрам был очень теплым.
— Я немного поднял температуру своего тела, чтобы ты не замерз, — зевнув, пояснил Вольфрам, прильнул к Юури и нежно поцеловал того в щеку.
Юури уже почти заснул, обнимаемый Вольфрамом, как вдруг вздрогнул и проснулся, услышав где-то совсем рядом с их палаткой стон. Судя по всему, он доносился из палатки, находившейся позади той, в которой были они. Затем раздался знакомый голос, что-то бормочущий. Его вечно флиртующий школьный приятель нашел себе дружка? Юури не был так уж удивлен, и, хотя это его несколько покоробило, он был рад, что Мурата нашел хоть какое-то утешение тому, что его зря заставили проделать весь этот путь.
— Интересно, нас было так же слышно? — спросил он, не представляя, как утром будет смотреть Конраду в глаза. Палатка отнюдь не была звуконепроницаемой.
— Скорее всего, — в тусклом свете свечей Вольфрам с легким весельем посмотрел на него, и Юури подавил нервный смешок, когда раздался еще один стон, закончившийся высоким пронзительным всхлипом. — Это же?..
— Вагнер, — подтвердил Вольфрам.
— Мурата и Вагнер? — Юури не мог в это поверить. Он и представить не мог, что Мурате нравятся задумчивые, тихие личности вроде заместителя Вольфрама.
— Они любовники уже несколько лет. Не думай о них плохо. Мало кто знает, — добавил Вольфрам, поглаживая его спину. Юури закрыл глаза, наслаждаясь этой простой лаской, они лежали рядом под теплым одеялом. Вольфрам зевнул и повернулся на другой бок на их импровизированной постели и перекинул руку Юури через себя, его спина, прижатая к груди Юури, была теплой.
— Они хранят это в тайне, — тихо продолжил Вольфрам, улегшись поудобнее. — Вагнер не заинтересован в браке, а официальные отношения с Великим Мудрецом могут вызвать... сложности. Здесь они могут позволить себе быть немного более открытыми. В моем отряде болтливых языков нет, — похоже, Вольфрам был уверен в том, что говорил.
— О, — Юури не совсем понял, но решил спросить Мурату позже. Из соседней палатки больше не раздавалось ни звука, и он был немного рад этому. Существовали вещи, которых ему лучше бы не слышать.
Юури поцеловал теплое плечо Вольфа. Было приятно держать его в своих объятиях. На протяжении нескольких лет они разговаривали перед сном, и Юури научился радоваться тому, что Вольф был рядом с ним — друг, которому он мог доверять и рассказывать о том, как прошел день, друг, в которого он влюбился.
В определенном смысле ничего не изменилось. Только теперь он мог поцеловать особое местечко у Вольфрама за ухом, пока они разговаривали, или положить руку на его обнаженную грудь и почувствовать, как бьется его сердце, или... Так много возможностей, так много всего, что он хотел бы сделать, и так много того, что он хотел бы, чтобы Вольфрам сделал с ним.
Тут Юури вспомнил о том, что ранее сказал Вольф — что он хочет трахнуть его. Он чуть вздрогнул, чувствуя одновременно и облегчение, и разочарование, что сегодня ночью Вольфрам захотел от него другого. Но Юури не забыл об этом — он планировал забрать Вольфрама домой, а затем запереться в их спальне на неделю, наедине с огромной мягкой кроватью, которую они делили вместе. Потом он устроит бал, посвященный дню рождения Вольфа (потому что тот заслужил это, кто бы что ни говорил). Он сделает так, чтобы и первый, и последний танцы (почти все, если честно) он будет танцевать со своим женихом, давая понять всем, кто там будет, аристократам и здешней почти-семье, что Вольфрам принадлежит ему.
И никакого сводничества Шерри для Вольфрама — не на том балу, вообще никогда.
Так что, с одной стороны, ничего не изменилось, но с другой — изменилось все. Шелковистые волосы Вольфрама немного отдавали дымом костра, но при этом они невероятно сладко щекотали губы, когда Юури зарылся в них носом. Они были такие мягкие. Он знал, что это был драгоценный шанс, который он не мог упустить. Вольфрам устроил ему своего рода испытательный срок, и Юури не мог его за это винить. Но он должен был доказать им обоим, что у них все получится. Что это только начало.
Уже в полусне Юури дотянулся и ласково отвел мягкие локоны с лица Вольфрама. Тот повернулся в его объятиях и теперь смотрел прямо на него. Он был таким счастливым, сонным и довольным, что Юури от переизбытка чувств поцеловал его в кончик хорошенького носа.
— Вольф, тебе понравился твой подарок на день рождения? — Он не мог не спросить.
— Хм, — озорные интонации в голосе Вольфрама приятно отдались прямо в паху Юури, — даже не знаю… Думаю, надо повторить, прежде чем я смогу принять решение.
Перевернувшись на спину, Юури закинул на себя руки Вольфрама и нежно провел большим пальцем по его губам. Отчаявшись придумать соответствующую шутливую реплику, он сказал прямо:
— Вольф, я действительно люблю тебя.
И невыразимое прекрасное выражение лица Вольфрама стало ему лучшим ответом.
-
-
30.03.2013 в 20:30-
-
31.03.2013 в 20:21-
-
06.04.2013 в 19:42-
-
09.04.2013 в 10:34